Читать книгу "Только для голоса - Сюзанна Тамаро"

Да, действительно, там Серена немного успокоилась. Ей понравился дедушка, такой далекий от мира сего, думавший только о своих коровах да игравший по вечерам на скрипке. Они часто совершали долгие прогулки по цитрусовым рощам. Для моего отца история представлялась стертым воспоминанием, он следил за растениями, за телятами. Вся его жизнь протекла на природе. Он был счастливым человеком, и ему удалось немного заразить Серену своим счастьем. Мы провели в кибуце целый месяц — в полнейшем спокойствии.

За неделю до отъезда я решила отправиться в небольшое путешествие по окрестностям. Мне хотелось, чтобы они немного побыли вдвоем; мое отсутствие, думала я, поможет Серене принять решение. Захватив лишь легкую сумку, я направилась в Иерусалим. Остановилась в пансионе недалеко от ворот Яффы и дня три бродила по старому городу без всякой цели. Со времени жизни в монастыре я впервые почувствовала себя свободной от каких-либо связей и оставалась только сама с собой.

От криков муэдзинов и звона колоколов, мне порой не хватало дыхания. Тогда я садилась на невысокую каменную ограду в каком-нибудь переулке, складывала на коленях руки и крепко сжимала ладони. В предпоследний день я села в рейсовый автобус и поехала на юг, к Мертвому морю.

Вот такого никак не ожидаешь, покинув Иерусалим, — за оливковыми рощами вдруг открывается ужасная пустыня, сплошное нагромождение скал. Как только автобус начал спускаться вниз, я забеспокоилась. Испугалась, что окажусь в такую страшную жару одна в совершенно пустынном месте, где ничего нет. Что я тут стану делать целый день? Подумала даже вернуться, но было поздно.

Я вышла поблизости от долины Песни Песней. Ты тоже была там, мне кажется. Вдали, на утесе Масада, виднелась огромная крепость, а передо мной лежало застывшее, будто стеклянное, море. Какое-то время я шла по самой кромке воды, сняв туфли и чулки. Я могла бы войти и погрузиться в море, но побоялась этой мертвой воды: вдруг она втянет меня, выжжет мне сердце и глаза.

Так мерно шагая и шагая, я совсем забыла о времени. В тех местах, ты же знаешь, темнеет быстро, будто вдруг ставни закрываются. И только когда неожиданно стали размываться очертания, я обнаружила, что уже поздно, надо возвращаться. Я вернулась на автобусную остановку и стала ждать. Долго ждала. Солнце уже скрылось за горизонтом, а автобуса все не было. Занятая собственными мыслями, я забыла посмотреть на расписание. Автобуса не было, и даже машины не появлялись на дороге. Очень скоро немногие горевшие где-то вдали огоньки погасли, вокруг не было ни души, и вдруг неожиданно все словно замерло и начало двоиться, как в субботу. Однако и в самом деле была суббота.

Тебе жарко? Не включить вентилятор? Нет? Тогда открой, пожалуйста, окно, впусти немного воздуха, а то здесь так душно. И отодвинься от окна, а то еще кривошея случится.

О чем же я говорила? О пустыне. Да, так вот я оказалась там одна, без денег. Да и будь они у меня, все равно поблизости не было никакой гостиницы. Я отошла подальше от дороги, побоялась оставаться на виду — знаешь, негодяи ведь есть повсюду. Спустилась ночь, но видно все было очень четко, потому что взошла полная луна. Ее свет озарял все: песок, скалы, иссохшие ветви акаций. По лунной дорожке я добралась до небольшой аллеи, которая привела меня к реке, на ее берегу цвели какие-то тропические растения. Мне бы следовало прийти в ужас, ведь я никогда в жизни не спала под открытым небом в незнакомом месте; мне полагалось испугаться, но я была совершенно спокойна и даже запела. Ту самую песенку про пчел, которую любила моя мать. Мне нравилось, что никто не ведает, где я, это вызвало у меня какой-то странный восторг. Я подумала, что могла бы умереть сейчас абсолютно счастливой… Это была бы радостная смерть. Найдя укромное место, я опустилась на землю и прилегла. Песок еще оставался горячим, словно теплая простыня, надо мной сияли звезды… Лежа навзничь, лицом к небу, я пребывала точно в каком-то круговороте. Прежде чем уснуть, долго рассматривала небосвод — ничего подобного я никогда прежде не делала, — смотрела на небо и сожалела, что не знаю названий звезд. Для меня, как и для большинства людей, все они одинаковы, какие-то детали Вселенной. Да, мне вдруг захотелось назвать все звезды по именам, как на перекличке: Сириус, Орион, Кентавр… Пришла в голову странная мысль, я подумала об умершей матери и о Бруно, как они сидят там сейчас верхом на какой-нибудь звезде. Знай я названия, могла бы окликнуть моих дорогих и долго говорить с ними, как никогда не делала при их жизни… Словом, понимаешь, снова наступила суббота, я все видела двойным зрением, вещи представали одновременно такими, какие они есть, и такими, какими кажутся. Слышался вой шакалов, какие-то тихие ночные шорохи — ведь именно ночью оживает пустыня, — но, несмотря на все эти незнакомые звуки, я не испытывала страха. Прежде чем уснуть, подумала о мятежном Ионе. Левиафан, проглотивший его, поглотил и меня. С самого рождения я находилась у него внутри, колыхалась в крошеве планктона. И пока он перемещался среди бездн, я болталась в его утробе, словно взбудораженный, слепой головастик… Вертелась там, ругаясь и возмущаясь… Однако за этим занятием и не заметила, что чудовище время от времени всплывает на поверхность и широко раскрывает пасть, насыщаясь рыбами. Оно хватало их вместе с воздухом. И в этот момент острый луч света проникал в его пасть, выхватывая из темноты горло, трахеи, пищевод. Луч мог бы осветить и меня, если б я обратила на него внимание.

Думая обо всем этом, я и уснула.

На заре солнечный свет появился низко-низко на горизонте, нежно лаская все вокруг. Я открыла глаза и поняла — солнце не убивает, оно действительно ласкает, а при этом усиливается и ветер. Но то был очень недолгий порыв. Как только полностью взойдет солнце, ветер исчезнет. И я лежала на песке, освещаемая этим нежным сиянием и овеваемая ветром, и больше не кружилась в том круговороте. Я сама словно превратилась в ветер, дыхание, вздох. И уже ничем не была. У меня не было ни малейшего желания подняться и куда-то идти. Я не двигалась, пока предметы вокруг не обрели свою форму. И пока лежала, ощутила, что земля подо мной движется — вверх-вниз, ровно и мягко. В первое мгновение я подумала, что началось землетрясение, но тут же отбросила эту мысль — будь это землетрясение, задвигались бы и деревья, и остальное. Я снова прислушалась, приникла к земле и вскоре осознала, что же это такое. Поняла именно в одно мгновение. Не знаю даже, какими словами передать то, что я почувствовала тогда, боюсь, станешь смеяться — что придумывает эта несчастная старуха! Но я действительно чувствовала и понимала. Ведь была суббота.

Земля дышит. Вместе со всеми, кто находится на ней. Дышит ровно и спокойно.