Читать книгу "Пари - Ляля Брынза"

– Иди ты со своими мыслями, мракобес, – отмахивался начотдела. В «хоре» все знали, что мэнээс К. носит под водолазкой алюминиевый крестик, а на Пасху красит яйца луковой шелухой.

– А вдруг новенький объявился? Если новенький, то силёёён! Хорошо бы его к нам, а то основной состав – полтора человека. В отпуск по два года не ходим, – обязательно предполагал кто-то, а остальные подхватывали и начинали шуметь и требовать немедленного выезда специальной бригады на поиски «новенького».

– Завтречка подам рапорт, – кивал начотдела. – Но делать-то что? Население днем оповестили, что в выходные жара и безоблачно. Жара! И безоблачно! А у нас за сутки всего плюс три по Цельсию набежало. Непорядочек.

– Может, это… Имеется тут песенка свежая. Как раз про жару. Вот бы ее обкатать, а?

– Цыц! Поем строго по списку! Строго! Русские народные, патриотические, лирические, прошедшие идеологическую проверку, а также согласованные руководством эстрадные. Ясно?

– Ясно… А мы тихонечко. Разик один. Вдруг состыкуется. И не скажем никому! Кремень!

Василь Василич обреченно вздыхал. Инициатив в «хоре» не поощряли, а чтобы включить в список новую «погодную» песню, приходилось прибегать к таким хитростям, проходить через такие бюрократические огни и чиновничьи воды, что энтузиазм оставался не у многих. Любопытно, что высокое руководство строго отслеживало появление «необычных песенных явлений», и ежемесячно в «хор» спускали указивку. В указивке еще раз напоминалось о том, что «хористам» в свободное время песни по метеоперечню петь запрещается, а также не рекомендуется озвучивать следующее… И дальше шел длинный список всех новых «погодных», «околопогодных», а также «может-быть-погодных» текстов.

«Чтобы никаких „снегопад-снегопад“ или „листья желтые“, даже под портвешок с водочкой. Кто минус три градуса от нормы и ливень на выходных накурлыкал, признавайтесь? – хмурился начотдела. – Вы головушками-то думайте. Премийки лишат квартальной, тогда по-другому запоете».

Впрочем, в ситуациях безвыходных даже опасливый начотдела соглашался обкатать свежий текст. Так сперва в тайном, а потом и в утвержденном списке появилась, к примеру, «Чунга-чанга», потом осенний Розенбаум, а там подтянулись и барды, и даже, страшно подумать, русский рок.

Шли годы, менялись приоритеты, потихоньку обновлялся «погодный список», «хор» трудился изо дня в день, напевая необходимую для отчизны погоду. Мэнээс А. дослужился до сэнээса, защитил сперва кандидатскую, потом докторскую, потом как-то незаметно для себя возглавил «хор», а там и весь Гидрометцентр. Сам он давно уже не пел, но иногда, мучимый ностальгией, заглядывал в евроотремонтированный зал, где молодые «хористы», отчаянно скрывая зевоту, орали что-то совсем странное, чуждое, профессору незнакомое и от этого даже немного неприятное.

Хотя, разве так уж важно, что именно поет «хор» Гидрометцентра, если природа послушна, климатические пояса неизменны, прогнозы сбываются, а люди спокойны и в целом довольны метеорологической обстановкой в стране?

* * *

– Вот так. Понимаешь ли, «они недовольны»! – Профессор А. горько усмехнулся и похлопал по плечу нынешнего начальника «хора» доцента Б. Остальные сотрудники сразу после встречи с представителями Минобороны разошлись по рабочим местам, и лишь доцент Б. сидел на краю стола совещаний, свесив ноги и едва не плача. – Ладно. Не огорчайся. Будем дальше работать.

– Как? Как работать? Что могли, перепели, перерыли все существующие песенники, даже частушки пробовали. Матерные, между прочим, хотя у нас в отделе и женщины работают. Поступились гордостью и вызвали независимых консультантов из Европы, еще раз поступились и обратились за помощью к американским коллегам. Ни-че-го! Минус полградуса, и только! А потом снова теплеет.

– М-даа… Теплеет, – профессор задумчиво глядел в окно. Там, на крыльце Гидрометцентра, образовалась лужа, в которой бултыхался воробей.

– Может, новенький объявился? – Начальник «хора» жалобно смотрел на профессора. – Или население случайно повлияло?

– Нет, брат, это не население. Чтоб в декабре такую хлябь и сырость наворотить, вся Москва с областью должна будет избавиться от дождевиков, зонтиков, плащей и приобрести по три снеговые лопаты на семью. Прав ты. Объявился новый певун. И чертовски талантливый, скажу я тебе, певун. Если его найти – а рано или поздно я его найду – поисковая команда уже готовится приступить к работе, – то мы можем спокойно все топать на пенсию. И это ничего, это ладно бы… Пусть поет. Но я так полагаю, военные тоже за нашим певуном охотятся. Давненько оборонка под наше ведомство копает, давненько мечтает собственный «хор» организовать. С таким талантищем им это будет раз плюнуть! Трио прапорщиков на подпевку – и можно реки вспять повернуть, ананасы растить на Северном полюсе, обезьянок разводить в парках и весь март собирать подснежники. Недолго, правда, зато весело и внушает уважение противнику.

А потом еще два-три стратегически важных изменения климата, и через миллион лет кто-нибудь с шестью глазами и тремя жвалами снимет научно-популярный фильм «Откуда взялись синоптики и куда они подевались». – Профессор взял с подоконника старомодный графин с водой и, сняв стеклянную пробку, стал пить прямо из горла.

Доцент Б. сверкнул очками и спрыгнул со стола, едва не опрокинув вазу с печеньями, выставленную специально для высоких гостей.

– Вот что я скажу, товарищ профессор! Я сам, лично, отправлюсь на поиски! И лично предложу певуну работу в ГМЦ! И ставку мэнээса! Или… Или просто найду и обезврежу.

– Знаешь что, брат. Я, пожалуй, поеду с тобой. Неужто мы, два матёрых синоптика, с этим делом не справимся? А?

Голос профессора звучал уверенно и бодро, в глазах читалась непререкаемая решимость, и доцент Б. вдруг вытянулся, задрал подбородок к потолку и отчеканил:

– Так точно, справимся, товарищ профессор! Когда выходим?

* * *

В населенный пункт Каменка Тамбовской области поисковая группа прибыла к полудню. До этого региональные подразделения ГМЦ прочесали каждое свой район и ничего похожего на источник погодных катаклизмов не обнаружили. И только тамбовчане сообщили, что засекли непонятной природы сигнал, который показался им подозрительным. Профессор А., доцент Б, а также группа боевых синоптиков в составе десяти человек незамедлительно погрузились в вертолет, чтобы вылететь в район пеленга.

На подлете к Каменке метеоприборы вдруг отказались показывать что-либо, но в них уже не было никакой нужды. То, что творилось в небе и на земле, походило скорее на апокалипсис, чем на спокойную в климатическом отношении Тамбовскую область.

Страшный ливень категории «как-из-ведра-но-только-хуже» неожиданно сменялся на такой же снегопад, который, в свою очередь, внезапно прекращался, уступая небосвод по-весеннему наглому солнцу. Солнце надолго не задерживалось, откуда ни возьмись появлялись жирные тучи, и все начиналось заново. Дождь – снег – солнце – дождь и так далее.

– Ни черта не понимаю, – проорал доцент Б., пытаясь перекричать шум вертолетного мотора. – Он что, поет три разные песни по очереди, ни на секунду не замолкая? И что он поет вообще? И что он ку…