Читать книгу "Россия в 2017 году. Чем закончатся эксперименты со страной? - Владимир Фортунатов"

Очевидно, что выступлением президента РФ Д. А. Медведева 12 ноября 2009 года необходимость модернизации заявлена, но о продуманной концепции или модели говорить не приходится. Возможно, в каком-то продуманном плане — «die erste kolonne marschirt…»[131]— нет особой нужды. Есть общая идея, основные направления, федеральные программы. Все остальные проблемы без больших умствований могут решаться в режиме «ручного управления» по мере возникновения и осознания этих проблем. В этом же режиме, который, правда, чаще называют «ручным усекновением», работал всю первую четверть XVIII века Петр I.

Модернизацию можно проводить по-разному. Петр I с дубинкой в руке исколесил всю страну. Подписал тысячи указов. Число мануфактур выросло с 30 до 200. Был построен флот. Сталин почти никуда не ездил. Но за две с половиной пятилетки в стране появилось 9 тыс. предприятий. После Гражданской войны показатели 1913 года были достигнуты за пять лет. После Великой Отечественной войны на возрождение страны ушла четвертая пятилетка, за которую успели и атомную бомбу испытать. Путин, по его собственному выражению, восемь лет «пахал, как раб на галерах». Но Россия так и не достигла показателей 1990 года. Неладно что-то в датском государстве.

Во второй половине 1980-х — в 1990-х годах весьма популярной была идея превращения огромного евроазиатского государства в цивилизованную страну, перекроенную по западным лекалам. Славянофилам и евразийцам досталось «на орехи». Разговоры о том, что Россия должна идти своим путем, высмеивались как проявление отсталости, непонимание очевидных вещей. Либералам-западникам Советский Союз представлялся «Верхней Вольтой с ракетами», а прыжок в светлое будущее казался еще более легким, чем когда-то Мао Цзэдуну таковым казался «великий скачок». Мао говорил: «Десять лет напряжения, затем — десять тысяч лет безмятежного счастья». Ельцин и его «команда» утверждали: «Один год потерпеть, и мы в дамках». Так называемый «азиатский» подход и так называемый «европейский» подход оказались зеркальным отражением друг друга. В истории нашей страны все это уже было. И называлось авантюризмом, волюнтаризмом и субъективизмом. Все-таки прав был Карл Маркс, когда говорил, что история повторяется, но обычно в виде фарса.

Идеологи очередной натужной российской вестернизации очень любят «косить под Петра Великого». Но Петр Алексеевич в свое время не говорил, какую именно западную страну он рассматривает в качестве примера для подражания. За созданную в России победоносную русскую армию Петр I благодарил и называл учителями шведов. Корабельному делу учились в Голландии и Англии. Петербург построили не хуже Амстердама, а Петергоф не хуже Версаля. Ученых в Академию наук выписали из Германии и Швейцарии. Можно долго продолжать. Но стала ли от этого Россия западной, вестернизированной страной?

Не будет большим преувеличением утверждать, что никаких базовых структур, новых жизненных принципов формировавшейся в самых передовых западных странах (Англии, Голландии, Швеции) будущей западной индустриальной цивилизации Петр I заимствовать не стал. Англия и Голландия к началу XVIII века уже были парламентскими монархиями. Но Петр I покончил с сословно-представительной монархией времен Московского царства и на двести лет внедрил в России жесткий абсолютизм. В Англии, Голландии и других странах создавались благоприятные условия для частного предпринимательства. А в России слуга Петра I А. Д. Меншиков без больших проблем «кошмарил» молодой российский бизнес. В Англии с 1679 года в соответствии с Биллем о правах человека (Хабеус корпус акт) действовал принцип презумпции невиновности, и арестованные лица отпускались под залог. При Петре I признание обвиняемого стало считаться «царицей доказательств», а пытка в качестве способа получения нужного признания применялась в обязательном порядке.

На обвинения в чрезмерной вестернизации, в насаждении чуждых порядков на Руси святой Петр I отвечал однозначно и конкретно: «Мы возьмем у Запада все нам нужное, для того чтобы стать сильными. А потом мы повернемся к Европе ж...» И это не исторический анекдот. Для любого человека, способного к анализу, очевидно, что бритье бород, курение табака и питье кофе не означают вестернизации страны в целом. Во-первых, потому что эти новации касались меньшинства населения. Во-вторых, эти нововведения имели чисто внешнее значение и не требовали чрезмерных усилий даже от принципиальных противников. В-третьих, слово и даже прихоть абсолютного монарха не могут обсуждаться.

Кому-то покажется большим преувеличением, но последующие (послепетровские) модернизации мало чем отличались от базовой (петровской) модели. Высшие руководители страны в разные исторические периоды стремились сделать свою страну сильнее, лучше подготовиться. к очередной большой войне. Брали то, что считали нужным, а ко всяким там демократиям и гуманизмам стояли тем же местом, что и Петр I. Ни одна модернизация в России не была всесторонней, полноценной, последовательной. В ходе российской истории так и не возникло какой-то системы, про которую можно было бы сказать, что это и есть результат проведенной модернизации. Выше много говорилось о различных планах, прогнозах, проектах, которые в той или иной степени реализовались, подтверждая интеллектуальную состоятельность авторов. Но можно ли утверждать, что в результате той или иной модернизации возникла устойчивая система, которая показала свою жизнеспособность, эффективность, потенциал саморазвития хотя бы на протяжении нескольких десятилетий?

А есть ли в мире примеры таких устойчивых систем, возникших в результате проведенных модернизаций? Этот вопрос рассматривается автором во втором издании книги «История мировых цивилизаций», и ответ на этот вопрос является положительным.

Прошедший XX век стал временем успешно проведенных модернизаций. В результате модернизационных процессов в рамках как западного, так и восточного цивилизационных типов развития возникли достаточно эффективные и богатые общества.

С 1930-х годов обновленный и модернизированный Ф. Д. Рузвельтом капитализм появился в США. Эта модель заимствована в Англии, Канаде, Австралии, Новой Зеландии. Со второй половины 1920-х годов началось строительство «государства для всех», «государства всеобщего благоденствия» в Дании, Исландии, Норвегии, Финляндии, Швеции. Эта модель получила название «шведского», или «скандинавского» социализма. Неплохо функционирует и «пятая республика», отстроенная во Франции генералом Шарлем де Голлем в конце 1950-х — начале 1960-х годов.

В результате осторожной, но последовательной модернизации после смерти диктатора Франко одной из успешных европейских стран стала Испания. Свои особенности исторического развития имели место в послевоенной истории Германии и Японии. В основе германского и японского «чудес» лежит правильная организация жизни народов, которые умеют трудиться.

Российских туристов, приезжающих в Турцию, поражает официально функционирующий культ Кемаля Ататюрка, который в 1920-1930-х годах провел модернизацию страны. В современном Китае добрым словом вспоминают Дэн Сяопина, а на острове Тайвань — сына Чан Кайши Цзян Цзинго, который когда-то учился в СССР, но провел на Тайване модернизацию, сделавшую «второй Китай» одним из «азиатских тигров» (наряду с Малайзией, Южной Кореей и Сингапуром). Работает и модель «государств нефтяного благоденствия» — Бруней, Объединенные Арабские Эмираты, Кувейт, Саудовская Аравия. И США почему-то не учат эти страны демократии и не устраивают там «березовых революций». Непростые, но очень интересные и перспективные модернизационные процессы идут в Бразилии, Индии, ряде других стран.