Читать книгу "Инквизитор. Утверждение правды - Надежда Попова"

– Доверенное лицо Папы – бывший разбойник?

– Напрасно усмехаешься, Хоффмайер, – серьезно отозвался кардинал. – И не столь уж это редкое явление, когда прямиком из кондотьеров прыгают в монахи.

– Итак, он бывший тать и грабитель.

– Пират, – поправил Сфорца. – И весьма удачливый. Успел пройтись по всему Средиземному морю, побывать и в Берберии[66], и в Европе – Италия, Франция, Испания. Ушел пиратствовать еще мальчишкой – и четырнадцати не было; потом был перерыв – пять лет учился на юриста, как говорят, по настоянию матери, ввязался в историю с любовницей высокопоставленного чинуши, напал на представителей власти, был арестован, бежал, снова пиратствовал… В определенных кругах о нем легенды ходили.

– И какое жестокое разочарование постигло сего неправедного, что он решился податься в священство?

– Постигли побережные крестьяне, отловившие его однажды после шторма, разбившего его корабль. Тюрьма его постигла, Гессе, и вполне понятный итог впереди. По воле случая в той же тюрьме оказался и тогдашний Папа, который как раз пытался выбить из своих бывших кардиналов признание в измене. Другой занимавшей Папу проблемой были войска авиньонского конкурента, которые уже почти вошли в город. Как я и говорил, о Коссе слагали сказания, а Папе, недавно взошедшему на престол, критически недоставало толкового полководца.

– Прощение и сан в обмен на службу, – подытожил Курт; кардинал кивнул:

– С тех пор он так и остался в Ватикане. Мой источник говорит, что Томачелли стал Папой его стараниями и что, если б Косса захотел, мог бы занять Святой Престол и сам. Но он не захотел, судя по всему.

– Логично, – согласился Курт. – Управлять из-под полы куда безопасней и приятней; верно, Ваше Высокопреосвященство синьор Сфорца?

– А что за источник? – не дав кардиналу ответить, спросил Бруно. – Он достаточно близок к этим кругам, чтобы с достоверностью судить о подобных делах?

– Секретарь Ватикана, – со значением выговорил тот. – Является таковым еще со времен правления Папы Урбана.

– Тоже ваш крестник или деверь?

– Он немец, – коротко возразил Сфорца. – Дитрих фон Ним. В ответ на предложение работать со мною не думал ни секунды. В его сообщениях половину места занимают эмоциональные иеремиады и ламентации по поводу куриальных нравов, он излишне склонен к описанию ненужных подробностей, однако без его помощи я бы о многом не знал и многого бы не смог.

– Он тоже переходит по наследству к нашему маленькому Висконти?

– А поболе уважения к вышестоящим?

– Это исчадие миланской аристократии пока еще мне не начальство, а мальчик у вас на побегушках. Его вообще de jure здесь нет. Так, дух бесплотный… Итак, этот вербанутый немец знает, что когда-нибудь ему придется работать с другим? Могу заметить по собственному горькому опыту, что у агентов с этим, как правило, всегда проблемы.

– Знает, – ответил за кардинала Висконти. – Мы с ним уже свели знакомство, имели несколько весьма продолжительных разговоров, посему могу утверждать с уверенностью, что никаких проблем не будет. Возвращаясь к основной теме, хочу добавить к словам дона Сфорцы еще одно: поскольку стало окончательно и бессомненно ясно, что главное действующее лицо в Ватикане отнюдь не Папа, господин фон Ним по своему собственному почину намерен провести небольшое расследование касательно подробностей биографии Бальтазара Коссы. Пока из его подноготной известно лишь, что он падок на женщин, а женщины падки на него. Однако эта черта отличает многих из среды духовных лиц, посему не думаю, что этим, случись что, можно будет на него надавить.

– А ты уже готовишься шантажировать папского наперсника?

– Как знать, что может предъявить нам жизнь, – пожал плечами Висконти. – Иметь подобную информацию следует о каждом; пусть лучше она никогда не пригодится, чем однажды потребуется и не будет в наличии.

– Вижу Сфорцеву школу, – отметил Курт одобрительно. – Что ж, поглядим, что на поверку выйдет и что сумеет нарыть ваш сознательный патриот.

* * *

Донесение от: июль, 1397 a. D.

«Джованни ди Биччи Медичи. Кафаджолийская ветвь рода. Родился во Флоренции, четвертый сын Аверардо детто Биччи Медичи, ремесленника (состояние незначительно). Унаследовал производство шелка и тканей, фамильное поместье в деревне Кафаджоло (1368 a. D.).

По достижении совершеннолетия начал работу в банковском доме Медичи. Вскоре направлен на обучение в Римское отделение, в 1385 a. D. возглавляет его.

Достоверные данные и заслуживающие доверия источники сообщают, что этой осенью, а именно 1 октября 1397 a. D. Джованни Медичи намеревается открыть совместно с двумя партнерами банковский дом во Флоренции (уставный капитал составит 10 000 флоринов, контрольный пакет в 55 процентов капитала будет принадлежать Медичи). Вложения предполагаются в суконную мануфактуру, а также торговые дела с государствами Востока. По расчетам, потенциальная прибыль на этом направлении вполне сообразна с рисками, что даст банку Медичи не только стабильный, но и весьма крупный доход. Римское отделение планируется перевести в status дочернего.

По утверждению доверенных лиц, участием в политике не интересуется (достоверно зафиксировано два случая откупа от предлагаемых должностей и один отказ от жалованного титула). Источники сообщают, что его ближайшие планы – стать приором флорентийской гильдии банкиров и менял.

Пользуется доверием как делового сообщества, так и влиятельных родов. Есть сведения, заслуживающие считаться достоверными, что представители курии уже обращались за его услугами заимодавца, и услуги эти становятся все популярней. Информация об обращении за займом со стороны Бальтазара Коссы не подтверждена, но полагать ее опровергнутой также не следует.

Вывод. Вложение и доверие средств банковскому дому Медичи непосредственно для торгово-финансовых кампаний, вплоть до инвестиционных актов и долговых операций, допустимо».

Донесение от: сентябрь, 1397 a. D.

«Вам, кого я знаю, от меня, которого вы знаете, salvete[67].

Ведая о том, каков ваш интерес к делам, вершащимся в сих сферах, не могу умолчать о событии, каковое вам уже известно, но каковое здесь, перед моими очами, болящими от горестных слез о погибающей нравственности и имперской государственности, предстало в свете хоть и ожидаемом, но от того не менее печальном.

Как вам уже известно, в нынешнем, 1397 a. D., господин Иоганн фон Нассау вступит на стезю архиепископства в Майнце вопреки воле Императора и прочих членов высокого духовенства в Германии. Сего чина он совершеннейшим образом не заслуживает, как, впрочем, и многие носители сана в наше ужасное время, вплоть до высших лиц церковной власти, да простит меня Господь за то, что берусь судить, хотя это есть дело исключительно Божие. Мне же волею судьбы стало известно о том, каким именно непотребным образом он достиг сей цели, на каковую положил немало сил и средств, о коих, замечу, и пойдет здесь речь.