Читать книгу "Серебряный ветер - Линда Кук"

— Никак. Не было боя. Отец моей супруги обманул канцлера и его людей, убедив Лонгчемпа, что ему придется сразиться с валлийцами, вдвое превосходящими гвардейцев по численности и втрое по свирепости.

Итак, отец и его люди не пострадали. Дальше слушать Аделине было уже неинтересно. Она села Симону на колени, положила голову ему на грудь и обняла за шею. Никогда она больше не отпустит его от себя. Никогда…

Симон поправил приятную ношу у себя на коленях и крепко обнял ее.

— Пора, — сказал он, — отправляемся в путь. Хауэлл сказал, что мы найдем приют всего в двух часах пути, так что едем прямо сейчас.

Аделина встрепенулась, слова мужа вернули ее к реальности.

Она встала и прошла за коровьи шкуры, загораживавшие вход в пещеру, а вернулась оттуда с увесистым кожаным мешочком.

— Вот, — сказала она, протянув мешочек Хауэллу, — это приданое Петрониллы.

Хауэлл покраснел, как застенчивая девица.

— Разве у нее есть приданое?

— Как видишь, теперь есть. Симон сурово посмотрел на парня:

— Ты намерен жениться на девушке?

— О да! Конечно!

— Скоро?

— Она согласилась. — Хауэлл покраснел еще сильнее. — Нам надо поговорить с отцом Амвросием. Старый Катберт и слышать не хочет о свадьбе до наступления лета, а нам нельзя ждать.

Аделина опустила взгляд. Сколько еще лежать Амвросию, неотпетому, в земле, покуда люди из долины начнут подозревать неладное?

Симон кивком подозвал Гарольда и передал ему еще один мешочек с серебром.

— Дружище, с помощью этого мешочка не мог бы ты втолковать отцу Катберту, что в скорых браках нет особого вреда?

— Конечно, нет беды в том, что Амвросий уехал в Херефорд. Зачем нам нормандский священник, когда Катберт вот он — под рукой. — Он перевел взгляд с Аделины на Симона. — Беды в том нет.

Аделина и Симон приняли благодарность Хауэлла с большим чувством, чем мог бы ожидать юный жених. Аделина и Симон обняли Гарольда на прощание. Пройти сквозь скалу труда не составило. Они могли бы обойтись и без подсказок — черных следов копоти на стенах. Они шли медленно, с факелами в руках и лошадьми в поводу.

— Интересно, — сказал Симон, — отчего это своды все в копоти, будто здесь каждый день проходили в течение десятилетий, а вход в пещеру кажется вырубленным от силы пару лет назад? — Симон засмеялся, и своды ответили ему эхом.

Аделина огляделась. Тоннель сужался, далеко впереди угадывался свет.

— Для лошадей, — сказала она. — Работа, должно быть, была проделана для того, чтобы кони могли пройти, а пешие путники пользовались им гораздо раньше.

— Со времен Мерлина? — Симон снова засмеялся, прислушиваясь к тому, как изменилось эхо. — Теперь вижу, я и в самом деле женился на дочери колдуна.

Близился конец тоннеля. Симон погасил факелы и сунул их в расщелину в каменной стене.

— Я пойду первым, — сказал он, — и позову тебя, если все будет в порядке.

У выхода из тоннеля высился раскидистый дуб — словно часовой на посту. Дерево скрывало выход от глаз стороннего наблюдателя — летом, когда ветви дуба покрывала листва, и зимой, как сейчас, когда на узловатых черных сучьях толстым слоем лежал снег.

— Бог мой, — прошептал Симон, — возвращайся.

— Нет, — ответила Аделина.

Аделина отступила, со своего места она тоже кое-что заметила. Вначале ей показалось, что она увидела воронов, прилетевших сюда шпионить за ними. Но на снегу чернел не ворон, а всадник в темном плаще. Всадник, не спеша продвигавшийся по открытому, занесенному снегом полю. Он то и дело останавливался, оглядывался, разворачивал коня — передвигался кругами и с каждым разом все ближе подходил к дубу.

— Сколько их? — прошептала Аделина.

— Я вижу только одного, — ответил Симон. Он отдал ей поводья и осторожно приблизился к выходу. Аделина осталась с лошадьми, ласково поглаживая шею ретивого жеребца, чтобы тот вел себя тихо.

— Прошу тебя, тише, — прошептала она. Конь повернул голову, окинул ее взглядом, с большой деликатностью закусил край ее одежды и принялся мусолить. Видимо, шерсть пришлась ему не по вкусу, он поднял голову, неодобрительно посмотрел на Аделину и фыркнул.

Аделина прикрыла нос коня ладонью, тревожно взглянув на Симона. Тот скорчился у выхода из пещеры.

Всадник приблизился. Даже под слоем выпавшего снега наметанный глаз разглядел бы следы от копыт, оставленные не так давно добровольными помощниками Кардока. Всадник действовал методично. Еще немного, и он будет здесь…

Симон прижался к стене. Если всадник подойдет вплотную, он прыгнет на него и оглушит. Аделине он дал знак отойти назад, в глубь пещеры.

— Уходи, — одними губами произнес он. Приказ, которому она поклялась никогда более не подчиняться. — Уходи, — прошипел Симон, — возвращайся.

Если она подчинится и оставит лошадей, пойдут они следом или нет, шум все равно поднимут. Она покачала головой и приложила палец к губам. А потом отступать стало поздно.

Всадник развернулся и поехал прямо к входу в пещеру. Теперь они уже отчетливо слышали хруст снега под копытами его лошади. Симон замер, положив ладонь на рукоять меча. Всадник приблизился еще на шаг — Симон размял пальцы правой руки. И тут послышался свист.

Симон обернулся к Аделине, она покачала головой. Всадник остановил коня и поднял голову. Похоже, этот звук тоже заставил его прислушаться.

Потом был еще свист, но иной, скорее похожий на шелест — это красная стрела пронзила воздух и упала на белый снег возле всадника. Всадник развернул коня и спешился, чтобы взять стрелу в руки. Он внимательно осмотрел древко и озадаченно нахмурился, словно почувствовал себя обманутым.

Всадник распрямился, окинул взглядом заснеженный склон и вдруг испуганно закричал:

— Нет!

Но тут же упал со стрелой в горле. Такой же, как и первой, — кроваво-красной, длинной, сделанной рукой отменного мастера. Третья стрела со Смертельной точностью поразила его в сердце.

Лошади, к счастью, не проронили ни звука, хотя не могли не почувствовать запах крови. Конь убитого в страхе отшатнулся от трупа, отбежал на несколько шагов в сторону и встал мордой по ветру.

Симон за все это время не шелохнулся. Аделина боялась дышать, чтобы не привлечь гибельное внимание Люка. Она пыталась вспомнить местность за скалой, но сказать наверняка, удобен ли для спуска склон над выходом из тоннеля, не могла.

Там, снаружи, царило теперь полное безмолвие. Белый снег уже припорошил тело убитого связного Лонгчемпа.

Симон вернулся к Аделине.

— Никто не знает, когда Люк уйдет, — прошептал он, — а в долину мы тоже не можем возвращаться, поскольку связной мог прийти сюда не один. Если поблизости его товарищи, они могут хватиться пропавшего и отправиться на поиски, и если они обнаружат пещеру, то, возможно, захотят войти внутрь.