Читать книгу "Сто осколков одного чувства. Эротические этюды №№1-52 - Андрей Корф"

Она: Нет.

Он: Ну будь человеком, а...

Она: Нет.

Он: Мне и без того паршиво.

Она: Нет!!!

Он: Ой... Не кричи, голова лопнет.

Она: Так тебе и надо.

Он: Ты злая.

Она: Да. Я злая.

Он: Практически, ты – чудовище.

Она: От чудовища слышу.

Он: Я вот сейчас... (он сползает с дивана) подползу к тебе на коленях...

Она: Не поможет.

Он: Вот так подползу, обниму... Вот так обниму... И еще раз тихонько попрошу... Выключи, а...

Она: Нет.

Он: Выключи!!!

Она: Не ори. Мыш испугается.

Он: Он в садике.

Она: Один – в садике. А второй – здесь.

Он: Где? (шарит глазами по комнате)

Она: Угадай с двух раз.

Он: Ой... Ты что, хочешь сказать...

Она: Да. Только кое-кто этой новости не заслуживает.

Он: Правда? (приходит в себя)

Она: Правда, правда. Пока ты тут валялся мертвый, я сходила в консультацию.

Он обнимает ее и молча смотрит. Сквозь похмельную муть во взгляде читается и стыд, и радость.

Он: Прости меня... Я такая сволочь...

Она: Никакая ты не сволочь. Обычный пьяный дядька.

Он: Нет. Я – сволочь. А ты – королева. Я недостоин даже того, чтобы вылизывать за тобой тарелки.

Она: Ты обещаешь, что это в последний раз?

Он: Просто в последнее время ты так редко улыбаешься. Как будто погасла.

Она: Баба – как Луна. Она светится отраженным светом. Так что если я погасла, то спроси о причине у себя... Солнышко... Так что насчет последнего раза?

Он: Я постараюсь.

Она: Это не ответ.

Он: Я очень постараюсь... Ооох. Как мне плохо...

Она: Мне тоже плохо.

Он: Почему?

Она: Потому что плохо тебе. дурак.

Он: Я могу что-нибудь сделать, чтобы тебе стало лучше?

Она: Да.

Он: Что?

Она: Увези меня отсюда...

Часть третья

Путешествие в Египет.

Путевые приколы, классическая съемка туристической пары.

Она счастлива, и часто не только улыбается, но и смеется. Она очень похорошела: загорела, глаза блестят. На ней смешные летние прикиды, которые ей очень к лицу. Среди путевых съемок, которые произойдут спонтанно, нас интересует одна сцена – на фоне пирамид (или других руин). Он читает наизусть фрагмент книги Экклезиаста на фоне заходящего за руины солнца.

Она: Я не знала, что ты читаешь Библию.

Он: Это бывает редко. Тебя не пугают эти камни?

Она: Немножко. А тебя?

Он: Мне не по себе рядом с ними. Кажусь себе очень маленьким на фоне всех этих жизней и смертей. Ведь совсем недавно здесь кипела жизнь. В толпе шныряли воры, на базарах орали торговцы. Размалеванные шлюхи строили глазки важным персонам и голодным студентам. Рабы бегом несли господина в баню, а навстречу такие же рабы несли другого господина на кладбище. И все это происходило у подножия этих руин, которые тогда не были руинами. Рядом с бессмысленным муравейником рынка, от которого теперь не осталось не только индюшки, которую там купили, но и монеты, за которую ее продали, кипел такой же бессмысленный муравейник пирамиды, с помощью которого надменный фараон хотел победить саму смерть.

Она: Тогда иначе думали о смерти.

Он: Тогда обо всем думали иначе. Ради одной идеи человек мог прожить всю жизнь. И не один человек, а толпы людей.

Она: Я не люблю толпы. И я не люблю идеи, ради которых нужно прожить всю жизнь. Потому что когда идея начнет приносить плоды, есть их будет уже нечем. Хороша ложка к обеду.

Он: Ты говоришь, как женщина.

Она: А я и есть женщина. Кажется, сегодня ночью ты имел удовольствие в этом убедиться...

Он: (мечтательно) Мне же нужно скоротать время до следующей ночи. Вот и треплю языком.

Она: Валяй дальше, дядька. Мне нравится. Только не по себе немножко.

Он: Какое страшное слово «время»... Мы для него – еда. Оно съедает нас со всеми нашими страстями, радостями и бедами... Только кости и остаются. Оно бросает их своим двухголовым собакам. Но кому-то удается продержаться, правда? Цари, военачальники, поэты... Некоторыми из них Время подавилось...

Она: Нет. Оно оставило их на сладкое и доест позже.

Он: Думаешь?

Она: Уверена.

Он: Тогда зачем все наши попытки победить время?

Она: А кто сказал, что с ним нужно драться? У него есть свои слабости. Оно не умеет состарить нас раньше, чем мы этого захотим. И уже за это ему нужно быть благодарным.

Он: Когда я начинал писать песни, я верил, что они меня переживут.

Она: Они тебя переживут.

Он: Некоторые из них уже сдохли. Некоторые состарились. Только две или три еще держатся.

Она: Не тебе судить о них. Время рассудит.

Он: Опять – Время.

Она: Опять и всегда – время. И вообще не в песнях дело. Ты пишешь их не потому, что хочешь оставить после себя память, а потому, что у тебя внутри воет большой серый волчище.

Он: Ерунда. Все это – обычное тщеславие, барахтанье в луже из собственного навоза.

Она: Тщеславие – игрушка для мальчиков. Очень опасная игрушка. Лучше бы вы играли со спичками.

Он: Мы играем с женщинами, а это еще опасней.

Она: Но только с нашей помощью вы можете по настоящему победить время.

Он: Как?

Она: Мыш, который есть и ждет нас у бабушки. Второй Мыш, которого я ношу с собой. Их дети, в которых они перейдут с помощью женщины. Посмотри на эти руины закрытыми глазами. Помнишь? Ты ведь уже бегал по ним с украденным на рынке яблоком. А потом лазил через забор к дочке кузнеца. А потом у тебя была жена, и может быть, она была даже похожа на меня. А потом ты умер, и только для того, чтобы снова бежать босиком по другим улицам другого города.

Он: Да. Помнится, будучи мушкетером, я очень любил хватать за жопы монахинь.

Она: А помнишь, как одна из них за это дала тебе по наглой гасконской морде?

Он: Еще бы... (пауза) А наша любовь – тоже продолжение чьей-то любви?

Она: Конечно. И мы, уходя, подарим ее другому мальчику и девочке.

Он: Но это ведь будет нескоро.

Она: Так нескоро, что тебе еще надоест меня любить.