Читать книгу "Экспертиза любви - Ирина Степановская"

— Они и не шли. — Соболевский тоже не смотрел в ее сторону. Просто по звукам угадывал, что она делает. — Это очень старые часы. Из танка.

— Как из танка? С войны? — Лена была до смерти рада, что он хоть что-то ей говорит. Пускай хоть любую ерунду.

— Такие часы стояли в «Т-34». После войны, когда танки уже не нужно было ремонтировать в огромном количестве, все склады оказались забиты такими часами. Их ведь заменяли при ремонте, если, скажем, танк выходил из строя. А когда оказалось, что часы некуда девать, — под них специально стали делать чугунные литые корпуса. На разные сюжеты. Это вот — «Хозяйка Медной горы».

— Ты так много знаешь…

— Это Вячеслав Дмитрич мне рассказал. Ты с ним скоро познакомишься. Он на днях выйдет из отпуска.

Лена пыталась сложить вместе две половинки корпуса.

— Здесь, наверное, выпал шуруп. Или болт, я не знаю. Вот, дырка свободная. С той и с другой стороны…

Соболевский вдруг встал и подошел к столу Саши Попова. Провел ладонью по зачехленной поверхности его ноутбука и сказал:

— Что я теперь ему скажу? — Он постоял, развернулся лицом к Лене и спросил не ее, а себя, обращаясь к ней: — Ну, как я должен теперь перед ним оправдаться? И смогу ли я перед ним когда-нибудь оправдаться?

Лена положила половинки на стол и подошла к Игорю, положила руку ему на плечо, заглянула в глаза.

— Знаешь, я думаю, что ты должен просто ему сказать, что когда-то ты очень любил его мать. Мне кажется, что это правда.

Соболевский отошел, постоял, повернувшись к ней спиной, и медленно сказал:

— Какая ты все-таки еще маленькая девочка… — Он усмехнулся, как вздрогнул. Снова сел за свой стол. — И неужели ты думаешь, что ему от моих запоздалых признаний будет легче…

Лена выключила свет и направилась к двери.

— Легче или нет, я не знаю. Но думаю, что правда — это самое лучшее, что ты можешь сказать.

* * *

От «писающего летчика» Саша и Мурашов все-таки не поехали по домам. Они зашли в дешевую забегаловку около рынка, где торговцы, которым негде было ночевать, как возле своего товара, ночь напролет пили пиво. Они взяли пропахшие прогорклым маслом беляши и миску овощного салата цвета тропического коктейля.

— Подумай сам, — говорил ему уже порядком накачавшийся Мурашов. — В сложившихся обстоятельствах, — он очень тщательно выговаривал это словосочетание, — ну, что нам эта горсточка земли может дать?

— Факты — полезная вещь. — Саша отставил свой недоеденный беляш и отпил из пузатой граненой кружки. — Если ты имеешь факты, у тебя гораздо больше возможностей их правильно использовать, чем когда ты их не имеешь.

— Нет, ты скажи, — Володя все никак не мог успокоиться, — ну, на хрен мы там сегодня с тобой ковырялись в земле у этого клуба, если у Джоева не только ногти оказались вымазаны оружейной смазкой, но и от ножниц между пальцами обнаружилась ранка?

— Нет, ты ничего не понимаешь, — вяло отпихивался от его объятий Попов. — Я отдам эту землю на экспертизу физикотехникам — ну, Владу и Владику, ты их хорошо знаешь. И они путем спектрального ли анализа, или хроматографического анализа, или еще хрен знает какого анализа установят в этом комочке земли следы крови, потом докажут, что эта кровь принадлежала племяннику Джоева, а она сто пудов ему принадлежала, и ты сам увидишь, какой расклад приобретет твое дело.

— А-а-а! Что бы ты мне ни говорил, я его уже, можно сказать, раскрыл. Эти оба огнестрела, баба с ножницами в груди — это все дело рук этого Джоева.

— Шашлычника?

Вова расслабился, растекся на жестком стуле, ронял сигаретный пепел Саше в тарелку, себе на грудь.

— Шашлычник Джоев. Это он. Он всех замочил. Погоди, пройдет пара дней, и он во всем сознается.

— Может, тебя даже наградят, — ухмыльнулся Саша. — Повысят в звании, квартиру дадут…

— Только б не посмертно, — также ухмыльнулся в ответ Мурашов. — Посмертно — неохота.

— А тебя и не наградят. Не волнуйся, — Саша опять отхлебнул пива. — Вовсе не факт, что Джоев сознается. Ногти ты ж ему стриг без понятых? Он скажет, что это не его ногти. А ранка между большим и указательным пальцами — так он просто кожу ножницами прищемил, когда сам свои ногти и стриг. — Саше опять уже очень хотелось спать. Что за жизнь такая хлопотная? Не даром ему дался сегодняшний денек. — Ты ж пойми, — говорил он сонно Мурашову. — Джоев — человек-кремень. Ты видел, как он смотрел на своего погибшего племянника? Даже не вздрогнул. Как стакан воды выпил.

— А ты что, хотел, чтобы он тебе лезгинку в твоем холодильнике сплясал?

— И, между прочим, какой у Джоева мотив был всех мочить? Тебе пришло подтверждение, что наш парень — это действительно его племянник?

— Так зачем бы я с тобой тут сидел, если бы это был не он, — обиделся Мурашов. — Из поликлиники уже пришел факс — копия страницы из амбулаторной карты. Парень два года назад свалился с велосипеда и разодрал себе ногу. Этот рубец ты и обнаружил.

— Жалко парня, — вздохнул Попов. — Пропал ни за грош. Как он вообще попал в этот клуб?

— А Джоев мне не соврал. Парень действительно приехал к нему за деньгами. Но поскольку наши два обалдуя на работу без предупреждения не вышли, Джоев хотел дать возможность племяннику подработать. Возможно, всего один раз. А тут эти со своего дня рождения подвалили. Теперь уже не узнать, кому первому в голову пришла идея с ромашками. Не исключено, что той самой даме с ножницами в груди. И ты представляешь, когда Джоев стоял вместе с нами в холодильнике и смотрел на племянника, он ведь эту дамочку уже замочил. Буквально за полчаса до того, как к нам приехать.

— Он ее выманил из квартиры?

— Элементарно. Как и тех двух выманивал из машин, а потом в них стрелял. Кстати, у него в квартире я ружье обнаружил.

— Когда ты успел?

— Необязательно же самому везде ездить. Ребят попросил. Жена его не успела спрятать.

— Ну, не пропадут теперь наши физикотехники без работы. — Саша тяжело вышел из-за стола, подошел к стойке и вернулся назад с большим коричневым лещом в твердой чешуе и еще с двумя кружками пива.

— Угощайся, Вова. Я проставляюсь.

— Зря ты машину продал.

— Да фиг с ней, с машиной. Деньги очень нужны. — Саша с хрустом отодрал от леща плавник и стал его обгрызать. Некоторое время они пили пиво молча.

— А все-таки несправедливо, — вдруг сказал Мурашов.

— Чего? — Саша поднял красные глаза от кружки.

— А то, что теперь этот Джоев за всех отдуваться будет. Эти наши козлы племянника его ни за что ни про что замочили. — Саша приподнялся, чтобы возразить, но Мурашов не дал ему сказать. — Замочили, — как прихлопнул он, — что бы там ни говорила наша медицинская наука, а ты в ее лице. И вот получается, те, кто его колол дурацкими кнопками, резал ножиками и ножницами, — хорошие ребята?! Они тут ни при чем. И виноват один Джоев, у которого есть жена, есть дети. И есть, черт побери, сестра. За сына которой он мстил и за которого будет теперь мотать солидный срок. И вот ты теперь мне скажи, — Мурашов кинул леща на стол и схватил Попова за грудки, — на хрен мне сдалась твоя судебная медицина?