Читать книгу "Корсары Балтики - Дмитрий Морозов"

Лойма подкралась с левого борта, и гномы довольно успешно метнули «кошки».

Разумеется, немцы не оставили нового врага без внимания.

Часть кнехтов, ослабив натиск на Соболевского, рванулась к левому борту, на бегу срубая заброшенные канаты.

Здесь началось вялое противостояние. Ролевиков было больше, но им еще надо было добраться до врагов, а те действовали слаженно и быстро.

Майка, в своем обычном наряде молодой дриады, стояла у палубы, посылая одну стрелу за другой в перебегающих с места на место немцев.

— Чего я суечусь? — спросила она себя. — Так все стрелы «в молоко» уйдут.

Подавив лихорадочную трясучку, девушка стала выцеливать обороняющихся.

Вот Шон метнул «кошку», и она запуталась в вантах. Мгновенно подскочили трое ливонцев. Двое подняли щиты, один принялся неистово орудовать фальшионом.

Задержав дыхание, Майка нарочито плавно отпустила стрелу на волю.

Без единого крика кнехт повалился под ноги щитоносцев, продолжая нелепо размахивать своим бар малейским клинком.

— Слава лучникам Лориэна! — гаркнул назгул, невольно подумав, что сказал бы на это восклицание папа Сау.

Гномы, названные в честь толкиновских Фили и Кили, подбежали к ирландцу и с громовым воплем «Казад Барук!» рванули за канат.

«Показалось, — мелькнуло в голове Майки. — или „Левиафан“ стал ближе?»

Бледный Король, выскочив из-за круглых ирландских щитов, швырнул свою «кошку», и тут же полнил стрелу в плечо.

Майка зло прищурилась, заметив место, где спрятался коварный стрелок. Вся схватка для нее перестала существовать, остался один только лучник, ранивший назгула.

Вот она видит его шапель, вот черный подшлемник, прикрывающий уши и скулы, блин лица со смазанными чертами… Стрела ударила точно под обрез шлема, послав ливонцу быструю смерть.

Противоборство веревок и клинков продолжалось — ролевики бросали и тянули, ливонцы подскакивали и перерубали…

У Чернокрылого Легиона и его друзей появилось некоторое преимущество — Майка отправила на дно последнего лучника на левом борту. Теперь, не опасаясь стрел, гномы и гоблины швыряли одну «кошку» за другой, в то время как ливонцы действовали весьма осторожно. Уже добрых шесть канатов связывали легкую лойму и германское водяное чудовище.

— Рванули! — заорал истошно Шон, принявший командование после ранения назгула.

Лойма не столько подтащила к себе корабль, сколько силой своего экипажа подтянулась к судну Роже.

— Сарынь на кичку! Полундра! Эльберет! Казад аймену! Урук! Бей их, Петрович! — все эти разноголосые вопли возвещали, что представители того или иного направления ролевого движения кидались на штурм высоких бортов «Левиафана».

В то же самое время громовой клич «Яго!» подсказал, что Берналь с резервом присоединился к абордажной команде Соболевского.

Шону повезло — он вскарабкался на борт в том месте, где из всей охраны «Левиафана» был только застреленный Майкой лучник. К нему тут же метнулся кнехт с занесенным мечом, но ирландец уже твердо стоял на ногах.

Кнехт оробел, ибо был невысок ростом по сравнению с Шоном, и вместо того чтобы использовать все свои навыки, стал обороняться и пытался перехитрить ролевика. Ирландец наседал на ливонца, заставляя того пятиться и спотыкаться, и наконец кнехт, припертый к борту, сделался отважен, как крыса из присказки. Немец дважды рубанул перед собой воздух, потом рванулся вперед очертя голову, с намерением проткнуть Шона насквозь.

Шон едва успел повернуться, и меч, вспоров кожаную куртку, вонзился в мачту.

Это только в дурном кино мечи втыкаются в дерево так, что их потом не выдернуть. Клинок тут же вылетел из ловушки, но с обломанным кончиком, и на долю секунды позже, чем требовалось.

Ирландец попытался ударить мечом кнехта, но тот сноровисто подставил наруч свободной руки, и клинок ушел в пустоту.

А вот добрым ударам коленкой в пах рыцари своих слуг не обучили, как отметил про себя Шон, глядя на скорченного кнехта.

— Извини брат, служба, — сказал Шон и рванулся на помощь к гоблину, которого теснили щитами двое.

Ирландец пнул ногой в нижний край щита, и тут же едва успел уклониться от удара моргенштерном.

— Дай продохнуть, — прохрипел раненый гоблин. Шон выступил вперед, позволяя товарищу отойти и перевести дух. Эти кнехты тоже больше оборонялись, чем нападали.

— А ну, иди сюда! — стал подначивать входящий в раж ирландец. — Брось свою бронедверцу и иди, сойдемся грудь в грудь, а? Ну, ты же не англичанин, мужик, ты немец! Где честь вермахта?

— Сам ты мужик, — возразил один из ливонских шлемов, видневшихся из-за щитов. — Я свободный человек.

— Так ты еще и власовец! — Шон вновь попытался пнуть ногой щит, но, увидев взлетающий моргенштерн, отшатнулся и рубанул по руке, несущей ши-пастую дубину.

— Погодь, Ирландия… — сзади появился гоблин, держа руку за спиной. — Дай я…

Шон покорно отступил, понимая, что этих двоих «власовцев» выковыривать из-за щитов придется до морковкиного заговения.

Гоблин несколько раз бестолково ударил по щитам своим ятаганом, но потом, улучив мгновение, выхватил из-за спины кистень и ударил навесиком, через верхний край щита.

Одна из голов на миг исчезла, и Шон решился. Он подпрыгнул, выпуская меч, схватился за какой-то канат, и двумя ногами ударил в щиты, одновременно разжимая пальцы.

Вес тела и сила инерционного удара сделали свое дело — один кнехт свалился на спину, второй устоял на ногах, но щит его укрутился куда-то за спину вместе с рукой, а восстановить стойку гоблин ему не дал.

Взмах ятагана, — и чуть пониже подбородка на черном подшлемнике расцвела алая полоса. Хрипя и хватаясь за горло, ливонец добрел до борта и перевалился через него.

К упавшему подскочил ирландец и прислонил к глотке засапожный нож.

— Это ты не мужик?

— Нихт, их бин дойч.

— Живи тогда, — Шон, внимательно глядя по сторонам, стал стягивать ему руки за спиной поясным ремнем.

В сущности, битва давно уже распалась на череду отдельных стычек. Кнехты выглядели вялыми и деморализованными, все время косились в сторону лоймы, откуда продолжала бить из лука Майя, отмахивались без энтузиазма.

— Ляг на бочок, — велел Шон связанному, — и жди окончания банкета.

Подобрав свой меч, он рванулся дальше. Навстречу выскочил кнехт с алебардой, замахнулся и тут же упал со стрелой в горле.

— Ну, Майка! — хотел было крикнуть ирландец, когда понял, что это уже бьет лучник из корзины на мачте «Адмирала Дориа».

Прямо перед ним Килька положил рослого ливонца, буквально изрубив его топором.

…Почему-то вспомнилось, как переживал Килька первую в их жизни настоящую битву со свенами. Тогда он тоже убил врага, но случайно, и даже советская милиция расценила бы тот удар двуручной секирой как самооборону, причем вынужденную.