Читать книгу "Спасти СССР! "Попаданец" в пенсне - Валерий Белоусов"

— Не поверите, ребята! Страдаю… — печально повесил голову Заспанов.

21 августа 1991 года. Двенадцать часов двадцать минут. Украинская ССР, Крымская АССР, Форос, объект «Заря»…

Академик-секретарь Отделения проблем мировой экономики и международных отношений, член Президиума АН СССР, один из ведущих отечественных востоковедов, крупный учёный в области мировой экономики и международных отношений, в частности, в сфере комплексной разработки вопросов внешней политики России, изучения теории и практики международных конфликтов и кризисов, исследования мирового цивилизационного процесса, глобальных проблем, социально-экономических и политических проблем развивающихся стран — очень хорошо переносил авиационные перелёты…

Потому что никогда не был кабинетным работником!

Безотцовщина, сын скромной учительницы из Тифлиса — всю жизнь он собственным упорством, своим упрямым лбом, пробивался — наверх? Вовсе нет. Никогда в своей жизни Примаков не мечтал быть наверху…

Он хотел быть просто очень полезным для своей Советской Родины… звучит смешно?

Но именно так и обстояло дело!

Выучив во время учёбы в Московском институте Востоковедения пять (!) языков, причём арабский язык — в совершенстве, Примаков был немедленно трудоустроен в Гостелерадио корреспондентом… И ещё кое-кем кое-куда.

Вас это удивляет? «Каждый советский человек — надёжный сотрудник ОГПУ!» Михаил Иванович Калинин, 1932 год…

И носило его «от Амура до Туркестана», то есть от Каира до Багдада… Причём он был доверенным лицом одновременно и Бегина, и Саддама Хусейна.

Орден Трудового Красного Знамени, орден «Знак Почета», орден Дружбы Народов… И ещё лауреат премии имени Насера, Лауреат премии имени Авиценны, лауреат Государственной премии СССР.

И ещё маузер имени Дзержинского… зачеркнуто.

Орден имени Андропова, ведомственная награда, очень почетная.

Так что сошедшего с борта «Ту-134Ш» на аэродроме Бельбек Примакова тошнило не от того, что его укачало.

От увиденного!

Полосу перекрывали три «БТР-60ПБ», с эмблемами морской пехоты, справедливо именующиеся в народе «жестянками»…

Ну кому нужна эта показуха?

Ежели бы серьёзные люди решили… ну, да ладно.

Примаков видывал причуды многих африканских да азиатских диктаторов, но такой явной глупости не наблюдал никогда.

Исключительно поэтому Евгений Максимович неприлично выругался (три раза) и потом вежливо произнёс:

— Ёб вашу мать, я здесь что, долго ещё загорать буду? Да в рот вас всех ети… Кто здесь старший? Кому вы подчиняетесь? Ах, Горбачё-ё-ё-ву… а кто такой этот Горбачев? Ладно, разберёмся… мне куда? В вертушку? Да, мать вашу, два раза совершенно неприличным французским образом!

Пройдя по пахнущей сухим донником и авиационным керосином бетонке, Примаков, сопя, залез на борт «Ми-8Т», который неторопливо раскручивал винт в конце ВПП…

«Вот ведь переетить тыбыдым-тыбыдым меня по всей голове! — задумчиво произнёс про себя академик. — Значит, это мы так в заточении пребываем, в левую ноздрю его через правое ухо?»

Юность, проведенная товарищем Примаковым на Тбилисском электровозостроительном заводе (слесарь-сборщик второго разряда, ударник коммунистического труда) — уверенно давала о себе знать. Был Примаков человеком прямым и откровенным, за что его ценили и евреи, и арабы.

Во время недолгого полёта экипаж вертолёта посматривал на маститого академика с некоторой опаской… Но Евгений Максимович ограничился только исключительно деликатным:

— Да имел я этот вертолёт и того, кто заставил меня на нём лететь (пи-ик), (пи-ик), (пи-и-и-ик)! — что было расценено пилотами как явное одобрение лётному мастерству экипажа…

…Объект «Заря» был прекрасен… один лифт от спального корпуса до пляжа, отсыпанного белоснежным коралловым, привезенным с островов Фиджи (!) песком, чего стоил!

Впрочем, до пляжа Примаков преодолел четыре (!) пояса личной охраны, на двух последних из которых ему пришлось пройти через металлоискатель, а также компьютерный газохроматограф (а вдруг он несёт на себе взрывчатку) и подвергнуться личному досмотру, во время которого с Примакова сняли носки…

У кромки прибоя сидел в шезлонге бывший колхозный комбайнёр, сын деревенского полицая, меченный Божьим клеймом шельма («Что же ты наделала, голова с заплаткою?» — народная мудрость), лучший немец столетия…

— Ну-у-у, шта? Приехали ко мне прасить пращения? — лениво процедил сквозь зубы бывший «минеральный» секретарь.

Примаков ласково в ответ улыбнулся, подошел к Горбачёву и ловко дал ему увесистого щелбана по лысине:

— Ох, же в рот тебя! Как давно я об этом мечтал! И мечты мои наконец сбываются.

Немедленно взвыла сирена, послышался топот ног по песку. Впереди всех мчалась Раиса Максимовна.

Примаков обещающе ей ухмыльнулся и аккуратно засучил рукава мозолистых, пролетарских рук…[70]

Там же, чуть позже…

Форос (что значит, в переводе с древнегреческого — «налог», «подать»), по мнению тамошней обслуги — которая очень хорошо всё понимает, — просто роковая дача, меченая, пятно, если хотите, на ней поставлено.

И место это изначально проклятое, непонятно, зачем её для резиденции вообще держат!

Много помпезности, много мрамора, очень много, я бы сказал, мещанского перебора, какие-то нелепые эскалаторы для передвижения от дачи к пляжу, а ауры отдыха как не было, так и нет.

Вообще, в том месте, где она сегодня стоит, в районе мыса Сарыч лишь были густые заросли дикого кустарника, скалы и никто всерьёз идею, чтобы там что-то построить, а тем более самую главную государственную дачу, не воспринимал.

Правда, вода в море у того скалистого берега была очень чистая, так что на глубине семь метров было видно дно… Только севастопольцы сюда купаться не ездили, потому что лежать на обломках острого камня желающих было мало.

Но…

Раиса Максимовна, женщина волевая, решительно отказывалась от всего советского прошлого: это была её сокровенная философия.

Бывшая брежневская дача, Нижняя Ореанда, была идеальным местом отдыха: лучше места во всем Крыму нет.

Однако Горбачёва поставила задачу построить объект «Заря», форосскую дачу, на голом скальном грунте.

И тысячи самосвалов повезли землю по серпантину…

Строили военные, одновременно с гостевым домиком для приема первого лица на военном аэродроме Бельбек, и главный прораб этой дачи был в ранге Министра обороны СССР — лично Дмитрий Тимофеевич Язов.