Читать книгу "Бурная ночь - Дебора Рэли"

Досадуя на собственную слабость, Фредерик нетерпеливо поднял руку, давая знак слуге, подметавшему каменные плиты скорее с энтузиазмом, чем с ловкостью и сноровкой.

– Толли, не попросишь ли миссис Корнелл прислать завтрак в заднюю гостиную?

Мальчик бросил метлу и поспешно отвесил поклон:

– Да, сэр. Сию минуту, сэр.

Бросив Толли мелкую монетку, Фредерик переключил внимание на отца.

– Сюда.

С очевидным усилием лорд Грейстон заставил себя молчать, пока они шли в заднюю часть здания гостиницы и пока Фредерик не привел отца в уединенную комнату.

Потом Лорд Грейстон откашлялся и прервал гнетущую тишину:

– Прости, Фредерик, за мое вторжение в столь ранний час, но я опасался, что ты можешь уехать из этих мест прежде, чем я с тобой переговорю.

Фредерик недоверчиво усмехнулся. Отец не зря опасался бегства сына. Много раз за эту долгую ночь Фредерик пытался преодолеть инстинктивную потребность вернуться в Лондон.

Или уехать в Винчестер и устроить пирушку вместе с Йеном.

Только отчаянное желание оставаться возле Порции удержало его в «Гербе королевы».

– Вы хотите поговорить о чем-то важном? – спросил Фредерик.

– По правде говоря, я хочу кое-что дать тебе.

Сунув руку в карман костюма для верховой езды, лорд Грейстон вынул сверток, упакованный в кожу, и заставил Фредерика разжать неподатливые пальцы и принять его.

– Что это? – Фредерик развернул сверток и нашел в нем связку документов, запечатанных отцовской печатью.

– Это бумаги… – Лорд Грейстон умолк. Под проницательным взглядом Фредерика лицо его отца казалось смущенным и нерешительным. – Это юридически оформленные бумаги, которые помогут начать процесс признания тебя моим наследником.

Фредерик с шумом втянул воздух, пораженный неожиданной отвагой отца.

– Откуда они, черт возьми, взялись?

– Вчера вечером я вызвал своего поверенного. – Тонкие пальцы лорда Грейстона дрожали, когда он снял шляпу и отбросил ее в сторону. – Не стоит говорить, что его потрясла моя исповедь. Но когда я подробно объяснил ситуацию, он выразил полную готовность помогать мне.

– Зачем вам это понадобилось? – спросил Фредерик, сердито размахивая бумагами. – Я еще не решил, хочу ли стать вашим наследником. Меня не удастся заставить…

– Нет, Фредерик! – резко перебил отец. – Я говорил с Чарльзом в условиях строжайшей секретности. Уверяю тебя. Он ничего не предпримет и ничего никому не скажет, пока я не позволю ему. – Лорд Грейстон протянул руку, но Фредерик инстинктивно отпрянул, и отцу пришлось с печальным вздохом опустить ее. – Я просто хотел, чтобы ты знал, что мое желание вернуть тебе твои права искренне. Я сделаю все, что ты пожелаешь, чтобы уладить дело.

Глубоко в сердце Фредерика шевельнулось непрошенное чувство острой жалости, когда он внимательно разглядывал бледные, казавшиеся хрупкими черты отца. Черт бы побрал все на свете! Почему он должен жалеть этого человека? И почему его должно заботить то, что тот выглядит много старше своих лет? Или что, судя по всему, oft страдает от невысказанной боли и пытается загладить прошлое?

– А что если я приму решение отказаться и никогда больше вас не видеть? – заставил себя спросить Фредерик, отказываясь признать, что эти слова были продиктованы давно лелеемым желанием наказать отца, столь больно уязвлявшего его в детстве. – Вы меня отпустите?

Наступила долгая пауза, прежде чем отец медленно и неохотно кивнул.

– Если таково твое желание, Фредерик, то да, я позволю тебе уйти и не стану мешать.

– И никому не скажете, что я ваш законный сын, или все-таки попытаетесь сделать меня наследником Оук-Мэнора?

– Если ты этого желаешь. – Отец прижал руку к груди, будто пытался умерить боль. – Но помни, Фредерик, что я не отпущу тебя, пока ты не поймешь, что я тебя люблю. Я всегда тебя любил. Даже когда казался далеким и холодным… – Он покачал головой, и его раскаяние стало почти физически осязаемым. – Я так сильно тебя любил, что это почти вызывало боль.

– Отец…

Фредерик не вполне понимал, что хочет сказать: собирался ли он предложить лорду Грейстону забыть прошлое и заверить, что прощает его, или хотел отвергнуть того, кто чуть было не сломал его жизнь?

Но, в конце концов, это оказалось не важным, потому что на всю гостиницу послышался громкий презрительный голос:

– Я знаю, что этот ублюдок здесь! Скажи, чтобы показался, а иначе все будут считать его трусом!

– Боже милостивый! – Лорд Грейстон, едва держась на ногах, двинулся к двери и открыл ее. – Что, черт возьми, он здесь делает?

– Кто?

Отец усталым жестом потер шею:

– Это Саймон.

Фредерик удивленно поднял брови:

– Саймон? Я думал, он в Лондоне.

– Был. – Отец пожал плечами. – Не сердись, я отошлю его.

Фредерик шагнул вперед и удержал отца, положив руку ему на плечо:

– Нет.

– Фредерик…

– Он приехал сюда повидаться со мной. Думаю, сейчас самое время нам, наконец, познакомиться.

– Не теперь, Фредерик, – убеждал его отец. – Я слишком хорошо знаю Саймона, чтобы не понять, что он под хмельком.

– В этот час?

– Да.

– И часто он бывает таким до завтрака?

– В последнее время очень часто. Его друзья… – Пепельно-бледное лицо окаменело. – Нет. Я не могу винить других за его слабости. Я надеялся, что, в конце концов, он повзрослеет и его ребяческое поведение изменится, но теперь начинаю опасаться, что он навсегда останется нелепым фатом и шутом, интересы которого не выходят за пределы покроя одежды и собственных эгоистических удовольствий.

Фредерик дрогнут, видя затравленный взгляд отца Может быть, лучше отложить встречу с единокровным братом, пока сознание того затуманено алкоголем.

Несомненно, что и без того эта встреча будет отягощена сложностями.

Но из холла снова донесся пронзительный голос.

– Смит! Где ты черт тебя возьми?

Фредерик твердым шагом прошел мимо отца и направился в холл. Больше его не смущала судьба отца и брата. Все что его сейчас беспокоило – это то, что Порции необходимо избавиться от пьяного увальня, нарушившего спокойствие ее гостиницы.

Саймон свирепо смотрел на пустую лестницу когда рядом с ним оказался Фредерик.

С минуту он молча разглядывал брата, которого до сих пор ни разу не видел.

В возрасте двадцати трех лет у Саймона было рыхлое тело и выпирающий живот, который не мог скрыть даже широкий пояс. К тому же его круглое лицо было покрыто нездоровой бледностью, свидетельствовавшей о бесконечных ночных возлияниях и обжорстве.