Читать книгу "Расколотые небеса - Андрей Ерпылев"

– Кто?

– Александр Павлович, ваш, так сказать… – дворецкий замялся: он, как и большинство окружающих, до сих пор не мог уяснить себе степень родства двух генералов Бежецких, похожих как две капли воды, но между тем – не единоутробных братьев.

– Зови, – вывел его из затруднительного положения Александр. – Да, кстати… Накрой нам с ним в библиотеке.

– Отужинать изволите?

– Нет, чего-нибудь легкого. Коньячок, закусочка… Ну, ты понимаешь.

– Будет исполнено, ваша светлость…

* * *

– Вот видишь, – Александр нацедил коньяк в рюмки, взял свою и полюбовался оттенком благородного напитка на просвет. – Ты все уже знаешь… Об источниках не спрашиваю, сам понимаешь.

Его визави даже не подумал притронуться к своей рюмке.

– Ты считаешь, что это правильное решение, Саша?

– Что именно? Если ты о предстоящем завтра… мероприятии, то оно просто необходимо. По странному стечению обстоятельств или чьему-то умыслу, наши миры оказались объединены. Увы, это не идет на пользу ни нам, ни им. Гораздо спокойнее для обеих Империй будет жить наособицу, как было всегда. Два медведя, понимаешь…

– Я не о том, Саша. Я спрашиваю тебя о твоем выборе. Почему идти должен именно ты?

– Почему я? Наверное, потому, что я так решил. И это, между прочим, одобрено Государем, если ты не в курсе…

– А почему бы не пойти мне?

– Напарником? Увы, Саша, эта вакансия уже занята.

– Кем?

– Ты не догадываешься? Моим близнецом. Оттуда.

– Почему он и ты?

– Потому что мы оба лишние здесь.

– Сомнительное объяснение.

Генерал Бежецкий взял рюмку и сердито опрокинул ее в рот, будто там был не многолетней выдержки коньяк, а дешевая водка, со стуком поставил на стол и вытер усы.

– Хорошо, – примирительно сказал второй генерал, вновь наполняя емкости. – А у тебя какие резоны?

– Я здесь тоже лишний.

– Маргарита… – понимающе склонил голову Александр.

– Да, – с вызовом ответил Александр. – И Маргарита тоже.

Он поднялся из кресла и прошелся по библиотеке, иногда останавливаясь перед полками и бесцельно прикасаясь к какому-нибудь корешку, сияющему золотом. Глядя на него, Бежецкий с некоторым стыдом вспомнил, что ни одного из томов он здесь так и не раскрыл – все не хватало времени. Так и стояли новенькие, нетронутые.

– Но в основном из-за того, – не оборачиваясь, неожиданно сказал близнец, – кто там занял мое место.

– Из-за полковника Бежецкого? – удивился Александр. – Разве ты сам не стремился назад, в Корпус? Тоскуешь по своим уланам? Вы уж, батенька, определитесь, чего хотите…

– При чем тут он! – досадливо дернул плечом генерал. – Достойнейший человек, ничего не имею против него… Честно выполняет свой долг, служит Государю и Отечеству.

– Тогда…

– Да, он, – резко обернулся Бежецкий. – Твое отражение, ротмистр Воинов. Или он уже, в свете новых обстоятельств, тоже присосался к нашей фамилии?

– Во-первых, – рассудительно заметил Александр, глядя на свет сквозь янтарную жидкость, – он такое же мое отражение, как и твое, и полковника. Мы все четверо – близнецы. Абсолютные. А, во-вторых, фамилия Бежецкий – и его тоже. Он под ней прожил почти сорок лет. Как и твой покорный слуга тоже. И Отечеству служил под этой фамилией, и кровь проливал… Так что ничего криминального в том, что он сменит своего придуманного кем-то Воинова опять на Бежецкого, не будет. Или ты не согласен?

– Извини, – несколько смутился генерал, понимая, что перегнул палку. – Я вовсе не хотел тебя обидеть.

– Ничего… Меня ты не обидел.

– А он меня и не волнует! Это я должен лететь вместо тебя, Саша! Особенно если с той стороны будет он. Пусть это будет нашей с ним дуэлью. Или он, или я.

– Маргарита?

– Какая разница? Лучше налей…

* * *

– Я вас не узнаю, мадам, – едко, как мог, сказал Александр, предложив даме кресло и вновь усаживаясь за свой стол. – Прямо как пай-девочка: позвонили, предупредили, прежде чем войти постучали в дверь… Вы ли это? Может быть, это очередной ваш близнец? Пардон, конечно…

– Нет, я не близнец. – Маргарита фон Штайнберг пропустила мимо ушей колкость подчиненного, на которую раньше обязательно ответила бы не меньшей колкостью. – Мой близнец умер, Александр Павлович. И вы это знаете. Я в единственном числе. По крайней мере – в наших двух мирах.

– Ну да, ну да… – рассеянно покивал Бежецкий, перечитывая написанное и, досадливо нахмурившись, исправляя что-то.

– Что вы там пишете? Не мемуары, часом?

– Да где уж мне, – вздохнул «писатель», исправляя еще что-то. – Нет у меня материалов на мемуары. Не хватит-с. Так, разве что на краткую автобиографию: родился, учился, женился… Жил, был, взял да помер. И та биография на три четверти липой будет. Вашими же стараниями, мадам, и сварганенной.

– Ну так уж и сварганенной. Вполне пристойная для слуги Отечества биография.

– Приличная, не спорю. Да только не моя.

– Так напишите свою.

– Хорошее дело… Кому тут моя ТАМОШНЯЯ биография нужна? Разве что писателю-фантасту какому-нибудь…

– Что же вы все-таки пишете?..

Женщина ловко выхватила листок у не успевшего его придержать офицера и прочла вслух:

– Я, Воинов Александр Павлович, находясь в трезвом уме и твердой памяти… Это завещание?

– Да. Верните, пожалуйста. бумагу, сударыня.

– Почему тогда Воинов, а не Бежецкий? Вы не считаете себя достойным этой фамилии?

– Достойным? По-моему, это вы не считаете, мадам. Отдайте бумагу и изложите причину своего визита.

– Какой вы официальный, право… А если я пришла просто так, без причины? Или чтобы проститься? Просто так, по-человечески.

– Я не верю вам, госпожа фон Штайнберг. – Александр встал из-за стола и протянул руку. – Отдайте листок.

– Почему не верите? – тоже встала Маргарита.

Теперь мужчину и женщину разделял только стол.

– Потому что вам нельзя верить.

Бежецкий обогнул стол и приблизился к женщине, возвышаясь над ней. Он глядел на нее сверху вниз и видел обращенное к нему бледное лицо, известное до последней черточки. Запах знакомых духов обволакивал, кружил голову. Маргарита молчала и будто бы чего-то ждала. Александра пронзило чувство, что это уже было когда-то. Дежа вю…

«А собственно – какого черта? – пронеслось в мозгу. – Завтра я испарюсь, превращусь в ничто. Если есть душа, то пусть хоть у нее останется воспоминание…»