Читать книгу "Девятый император - Андрей Астахов"

– Ты недостаточно проворен, – пронеслось в голове Хейдина.

Хейдин будто в страшном сне увидел, как демон ударил мечом Акуна. Рубанул, держа меч двумя руками, так, что старый воин взлетел в воздух и упал на снег в нескольких шагах от Хейдина лицом вниз. Хейдин заревел, бросился на Легата. И тут случилось то, чего ортландец даже в кошмарном сне не мог себе представить; встретившись с клинком Легата, Блеск переломился. Легированная орбанская сталь с жалобным звоном упала на снег.

– Теперь ты умрешь, – сказал Легат.

Хейдин помертвел. Это все сон, подумал он. Явь не может быть такой страшной. Неподалеку на снегу стонал умирающий Акун, а он в одиночестве стоял перед Легатом с эфесом меча в руке. Чтобы не умереть жалкой смертью, Хейдин нагнулся и поднял обломок Блеска. Меч переломился у самого эфеса, и в обломке было фута три с четвертью. Хейдин отбросил бесполезный эфес, обмотал основание клинка платком и встал в позицию, ожидая атаки Легата.

– Уважаю храбрецов, – сказал Легат. – Постараюсь убить тебя с одного удара.

Хейдин встретил меч врага парирующим приемом, но не удержал свое импровизированное оружие. На его счастье, кольчуга выдержала скользящий удар Ро-Руэды в правое плечо, однако Хейдин, инстинктивно пытаясь уклониться от удара, не удержался на ногах и упал в снег. Теперь смерть была неминуема, и Хейдин понял, что бой закончен. Легат обеими руками занес меч, чтобы пригвоздить противника к земле. Хейдин подумал о Липке. Пусть Оарт поможет ей спастись…

Удара не последовало. Легат стоял с занесенным мечом, но почему-то не опускал его. Хейдин, пользуясь передышкой, тут же перекатился, уходя из-под занесенного клинка, вскочил на ноги. Легат стоял неподвижно, не замечая врага. И тут неподалеку от Хейдина на истоптанный грязный снег упало что-то крупное и черное. Упало и затрепыхалось, разбрызгивая кровь. Присмотревшись, Хейдин увидел, что это гриф. Пронзенный стрелой.

– Дядя Хейдин!

Ратислав подбежал к ортландцу – в руках у него был лук. Завопив, Ратислав натянул лук и послал стрелу в Легата, потом еще одну. Легат продолжал стоять неподвижно, будто теплившаяся в нем призрачная жизнь внезапно покинула его. Стрелы Ратислава засели в теле Легата, но он их не замечал, и черный дым больше не шел из ран демона, исцеляя их. Зато раненый гриф, перестав трепыхаться, начал на глазах исчезать, растекаясь струйками черного тяжелого дыма, пока совсем не растаял прямо на глазах.

За спиной Хейдина испуганно заржал белый жеребец демона – он тоже исчезал прямо на глазах, превращаясь в белый зловонный пар, похожий на болотный туман.

Меч скроллингов упал в снег. Нестерпимое зловоние распространилось по двору. В одно мгновение грозный демон-убийца рассыпался черным пеплом, который поднявшийся ветер разметал по двору усадьбы.

Хейдин бросился к Акуну. Старик был еще жив, но жизнь покидала его. Глаза Акуна уже ничего не различали, кровь на губах пузырилась розовой пеной – удар кинжала поразил легкое. На страшную рану в животе Хейдин боялся даже посмотреть. Чтобы хоть как-то помочь Акуну, продлить его жизнь, ортландец стянул с пальца каролитовый перстень, надел на руку умирающего, и тут заметил, что на грудь старика легла белая ладонь, будто сотканная из тумана.

Хейдин вздрогнул, поднял глаза. Призрак – дряхлый старик в рыцарском плаще, – улыбнулся ему.

– Он все равно умрет, – сказал призрак. – Ты только продлеваешь его муки. Сними перстень.

– Он не должен умереть! – воскликнул Хейдин.

– Не печалься о нем, Хейдин ди Варс-ле-Монкрайт. Он выполнил то, что должен был выполнить в жизни, и душа его найдет покой.

– Кто ты?

– Риман ди Ривард, Великий Видящий скроллингов. Я пришел сказать тебе, что меч Ро-Руэда теперь принадлежит тебе. Ты взял его в бою. Я рад, что Меч скроллингов теперь в достойных руках.

– Не я убил Легата. Его убил Ратислав.

– Ему уготована другая роль. Он станет великим воином, Воином-из-за-Круга, каким был его далекий предок Рорк, первый правитель этого народа. Со смертью Акуна орден скроллингов перестал существовать. Мы стали легендой. Ты же, Воин-Дракон, станешь первым защитником нового мира. Того мира, в который после сотен лет вернутся Стражи Силы – драконы. Ты нужен принцу Дане, ты нужен новому императору Лаэды. Без тебя им не одолеть зло, поразившее наш мир.

– Что мне делать? Я нужен принцу, но я нужен Липке. Она мне жена.

– Не заботься о завтрашнем дне, Хейдин. Только Единый знает, что ждет нас в будущем, а тебе этого знать не следует. Делай то, что ты должен делать. Ты много пережил, однако время покоя для тебя еще не наступило. Ты создан воином, Хейдин-язычник – так продолжай им оставаться.

– Неужели я никогда не узнаю семейного счастья, радости отцовства? Или мне так и суждено до самого конца скитаться по мирам, сражаясь с существами, один взгляд на которые останавливает сердце?

– А разве это не счастье – защищать мир от зла? – Ди Ривард улыбнулся. – Прощай. Позаботься о тех, кто рядом с тобой. Выполни последнюю волю Акуна, похорони его. И сожги сердце Йола ди Криффа.

– Дядя Хейдин, с кем ты разговаривал? – испуганно спросил Ратислав. Хейдин очнулся, огляделся по сторонам. Призрак исчез.

– У меня было видение, – сказал ортландец. – Это от напряжения. Пустяки.

Он снял перстень с пальца Акуна и заковылял к месту, где чернело на снегу оставшееся от Легата пятно зловонной копоти. В пепле лежал черный ком величиной с кулак – сердце того, кто когда-то был Йолом ди Криффом, воином Свитка. А рядом покоился меч. Хейдин поднял его. Темная виллехенская сталь переливалась в свете заката кровавыми искрами. Обоюдоострый клинок длиной в три фута пять дюймов был покрыт сложной гравировкой, рукоять пятнадцати дюймов в длину была отделана резной костью и золотом. На фухтеле у самых дужек эфеса Хейдин прочел надпись на языке сидов, но начертанную лаэданскими письменами – «Объединит Прошлое и Грядущее».

Он мог бы смотреть на этот меч вечность, но женский плач заставил его обернуться. Липка кинулась ему на шею, целовала его, что-то шепча, и слезы радости текли по ее лицу. Чуть поодаль, подле умирающего Акуна, стояла на коленях Руменика и, прижав голову старика к своей груди, проливала совсем другое слезы. Второй раз за этот день она плакала от горя.

Акун перед смертью пришел в сознание. Глаза его открылись, и он узнал Руменику. Взгляд старого воина просветлел, уголки губ поползли вверх. Акун улыбался.

– Руми, – услышала девушка, – не плачь!

Акун хотел еще что-то сказать – что-то ободряющее. Но не сказал. Его взгляд остановился, тело обмякло. Последний скроллинг присоединился к воинам легенд и преданий.

Ратислав стоял у плетня и делал вид, что занят своим луком. Он наблюдал, как Липка и Хейдин целуют друг друга, какое счастье написано на их лицах. Сердце Ратислава кровоточило от ревности. И юноша пожалел, что не убил грифа всего на несколько мгновений позже.