Читать книгу "Настоящая любовь - Мэри Бэлоу"

Она улыбалась, хотя взгляд ее был по-прежнему печальным.

— Это самые чудесные слова из всех, какие я когда-либо от тебя слышала, — сказала она. — Драгоценный дар. Позволь и мне в ответ преподнести тебе такой же. Я выйду за тебя, Алед, и сделаю твой дом уютным, и рожу тебе детей, и буду любить тебя до конца своей жизни. И если иногда ты будешь совершать то, что велит тебе совесть, то я буду уважать твои поступки, даже если не смогу с ними согласиться. И я верю, что ты тоже будешь уважать то, что дорого мне. Если ты чувствуешь, что должен поддержать Ребекку, то, значит, сделай это, а я буду сидеть дома и молиться о твоем благополучном возвращении.

Улыбнувшись, они бросились друг другу в объятия — Алед только слегка поморщился, но Сирис постаралась не тронуть раненое плечо. Они простояли, молча обнявшись, несколько минут, пока их внимание не привлек громкий и настойчивый кашель, донесшийся от дома.

В дверях бок о бок стояли Ниниан Вильямс и его жена. У обоих был довольный вид, хотя Ниниан старался напустить на себя свирепость, а миссис Вильямс снова закрыла лицо фартуком.

Они карабкались по холмам, а потом снова спускались в долины. Прошли, должно быть, уже несколько миль. Стояла необычная жара. Трава под ногами была сухой и пыльной.

Алед сказал, что сегодня состоится собрание, а потом, возможно, они пойдут разрушать заставу. Сейчас, чтобы покинуть дом и отправиться на собрание, требовалось больше смелости. Констебли до сих пор не покинули Тегфан. Никто не знал, где они бродят, за кем наблюдают. В прошлый раз они выследили Сирис, хотя она никогда не принимала участия в походах Ребекки. Марджед подумала, что, если они прошли за Сирис весь путь от отцовского дома, значит, немного раньше они должны заметить двоих людей, которые тоже спускались с холма, — Уолдо Парри и ее.

Она была склонна остаться сегодня дома. Но вовсе не из-за страха. Марджед не была уверена, что готова вновь встретиться с Ребеккой. Она тосковала по нему, по его близости, по его любви. Не просто физической любви, хотя с ним это было опьяняюще чудесно, она даже не представляла, что так бывает. Ей казалось, между ними возникла и духовная близость, чувство, что они принадлежат друг другу, что они лучшие друзья, хотя она не знала имени своего возлюбленного и никогда не видела его лица. Ей казалось, что она Ребекке почти как жена. Но только почти.

Марджед до сих пор было не по себе, когда она вспоминала о последней встрече с Герейнтом в Тегфане. Она стыдилась того, что предложила ему в обмен на свободу Сирис, но знала, что выполнила бы свое обещание и сейчас готова выполнить, если это единственный способ оставить Сирис на свободе. Но как вообще она посмела предложить такое, если принадлежит Ребекке? Смогла бы она вернуться к Ребекке сегодня ночью, если бы действительно отдалась Герейнту? Глупо было задаваться этим вопросом, потому что в действительности никто не потребовал от нее такой жертвы. Но разве намерение менее позорно самого поступка? Она переспала бы с ним, если бы он попросил.

Марджед споткнулась о камень, выругалась, но Дилан Оуэн успел поддержать ее.

— Одно хорошо, Марджед, — сказал он усмехаясь, — если ты растянула ногу, то в отличие от нас вернешься домой с шиком, на коне.

Они все знают, что она женщина Ребекки, подумала Марджед. Возможно, даже подозревают, что он ее любовник. Правда, никто с ней об этом не заговаривал. Хорошие люди ее соседи и друзья. Но помоги ей Господь, если ее отец что-нибудь услышит хотя бы краем уха.

— Если я вернусь домой верхом, — в ответ рассмеялась она, — то, так и быть, вспомню о твоих мозолях, Дилан. На одну секунду.

Если. У нее теплилась слабая надежда, что сегодня он не разглядит ее в толпе и позволит вернуться домой с друзьями. Она даже не представляла, как посмотрит ему в глаза. Она любила его нежно и страстно, но ее тяготило чувство вины, словно она изменила ему. Потому что она не только была готова отдаться Герейнту, она хотела отдаться.

Ну вот она и призналась сама себе. Подумала то, о чем старалась не думать целых два дня, чувствуя себя виноватой. Когда она дотронулась до Герейнта и предложила ему себя, то ее как ножом пронзило острое желание. Ей захотелось, чтобы он избавил ее от этой боли, заставил ее испытать восторг. Ей захотелось пережить с ним то, что она пережила с Юрвином, а потом с Ребеккой.

Вот так. Пусть мысленно, но она все-таки назвала вещи своими именами — и от этого почувствовала себя еще несчастнее. Ее тяготила не только вина, она была в смятении. Как можно любить одного мужчину и в то же время желать другого? Неужели внебрачная связь делает из некогда порядочной женщины неразборчивую развратницу? Она знала, как бы ответил на этот вопрос ее отец. И наверное, был бы прав.

Тут ее мысли прервались. Они соединились с другим отрядом в низине между двумя холмами. В самой гуще людей, на небольшом возвышении, стоял Ребекка. Он был без коня, но выглядел таким же высоким, великолепным и властным, как всегда.

Бросив на него лишь один взгляд, она немного успокоилась, потому что почувствовала прилив любви, и не только плотской. Глядя на него, она теперь убедилась, что любит его одного. Как она могла даже на секунду усомниться в своих чувствах к нему?

Рядом с ним стоял незнакомец. Большинство собравшихся тоже были ей незнакомы, но этот мужчина не прятал лица и был одет дорого и модно. Он озирался с неподдельным интересом.

Алед спешился и присоединился к остальным «дочерям», стоявшим с Ребеккой на холме. Там же находился незнакомец, а с ним еще один человек, замаскированный, как и все остальные, но не в костюме «дочери». Его роль стала ясна, когда собрание началось. Это был переводчик, переводивший на английский все, что говорил Ребекка, хотя, как отметила Марджед, английскую речь он не переводил на валлийский для Ребекки.

Марджед удивило, почему Ребекка не захотел говорить по-английски. Почти все ее знакомые говорили на этом языке, кто лучше, кто хуже, а Ребекка, как ей казалось, был умным, образованным человеком. И он явно отлично понимал все, что ему говорили, но по какой-то причине предпочел общаться через переводчика.

Незнакомец был англичанином из Лондона. Он работал в газете и собирал сведения о мятежах Ребекки и причинах, повлекших беспорядки. Он уже успел переговорить со всеми местными землевладельцами и теперь пожелал услышать, что скажут сам Ребекка и его последователи. Если им удастся убедить его, что у них есть все основания к мятежу, и если он сможет привлечь внимание англичан к их бедам, то, возможно, сослужит им хорошую службу. В правительстве уже шли разговоры, чтобы послать комиссию в Западный Уэльс, которой предстояло выполнить то, чем он сейчас занимался, но уже на официальном уровне.

Как это здорово, что они уже добились своей цели — привлечь к себе внимание — и что приехал этот человек, пожелавший выслушать и их доводы, а не только одних господ. Вполне вероятно, что скептики окажутся не правы. Вполне вероятно, что зло, которое они причинили по необходимости, выльется в добро. Вполне вероятно, что Ребекка станет национальным героем. Кажется, именно письмо от Ребекки привело в Уэльс этого журналиста из «Тайме».