Читать книгу "Антик с гвоздикой - Ирина Мельникова"

— По-моему, вы зря негодуете, — спокойно проговорил князь в ответ на ее гневную тираду. — Павлик вполне уверенно сидит в седле. И поверьте мне, старому лошаднику, когда я рядом, ему ничто не угрожает.

Григорий Панюшев подъехал ближе и спешился. Павлик остался в седле и все время разговора испуганно косился на мать. Графиня отметила его правильную посадку, положение ног, даже то, как он держит поводья, и в душе восхитилась, сколь быстро он усвоил уроки князя. Теперь она не сомневалась, куда рвался ее сын каждое утро. Она прикинула в уме. Оказывается, ее больше двух недель водили за нос, а она, как последняя дура, свято верила в россказни про бабочек и плетение венков.

Эти подсчеты снова ввергли ее в бешенство. Как близкие посмели лгать ей? Ксения? Да она учит Павлика врать родной матери! Графиня обратила гневный взгляд на сестру:

— Ты, дорогая, первой ответишь за свой обман, но и вы, сударь, не отвертитесь от наказания, — она перевела сердитый взгляд на сына, но невольно остановила его на князе. И получилось, что стрела попала не в ту цель. Кажется, Григорий Панюшев понял ее оплошность и, сложив руки на груди, самодовольно усмехнулся.

Графиня открыла было рот, чтобы высказать все, что думает по поводу его недостойного поведения, но так и застыла, забыв его закрыть. Рубаха на груди князя была просто непозволительно низко расстегнута. Но не это поразило Наталью. Грудь у князя была изрядно волосатой, теперь графиня убедилась в этом воочию, но среди сих густых и жестких зарослей виднелся ее медальон, пропажу которого она едва не оплакивала вчерашней ночью.

Князь поймал ее взгляд. Его ладонь потянулась к груди. Он коснулся пальцем изумруда и обвел его контуры. У графини пересохло в горле. Чуть более суток назад он столь же ласково касался ее губ, а после целовал ее жадно, до боли…

Графиня облизала губы. Они еще побаливали от тех неистовых поцелуев. И, странное дело, она будто вновь ощутила, как его рот прижимается к ее губам…

Сердце забилось неистово, словно пойманная в силки птица. Графиня задыхалась, лицо ее пошло пятнами. И главное, она не знала, как ей поступить. Если она заявит, что медальон принадлежит ей, как потом объяснить Ксении и Павлику, почему он оказался у князя?

Князь, усмехаясь, по-прежнему не сводил с нее глаз. Его пальцы лениво перебирали цепочку, но он до сих пор не вымолвил ни слова, точно дожидался, что скажет она.

Но Наташа промолчала. Она повернулась к Ксении и огорчилась еще больше. Сестра с явным недоумением смотрела на князя. «Вот паршивка!» — рассердилась графиня про себя, но постаралась не выдать своего негодования. Как она могла забыть, что Ксения уже видела медальон у нее на груди? Теперь объяснений не избежать! Хотя чего это она всполошилась? Не хватало ей отчитываться перед девчонкой! Мало ли что сестра заметила, и какое, спрашивается, ей дело до ее отношений с князем.

— Павлик! Попрощайся с князем, — приказала графиня мальчику. — Поблагодари его за уроки! Но впредь забудь о прогулках. Ты посмел ослушаться маменьку и теперь до конца лета не покинешь усадьбу. Надо уметь держать слово, сударь мой!

Не проронив ни слова, Павлик спрыгнул с лошади и проделал это настолько ловко без чьей-либо помощи, что графиня даже не успела охнуть, когда он покинул седло. Не глядя на мать, мальчик поплелся к коляске, Марфуша, то и дело оглядываясь, побрела следом, придерживая рукой порванную на плече рубаху.

— Прощайте, князь, — графиня высокомерно вздернула подбородок, — я искренне благодарна вам, что мой сын не проломил себе голову при вашем содействии. Но впредь я запрещаю вам видеться. Некрасиво, ваша светлость, действовать негодными средствами!

Она перевела взгляд на Ксению и поймала быстрый взгляд, которым та обменялась с Аркадием.

«Ах вот оно что!» — промелькнула в голове догадка. Вот отчего изменилась ее дорогая сестра. Похорошела, но, кажется, изрядно поглупела при этом. Амуры вздумала крутить с этим красавчиком, явным соблазнителем и бонвиваном!

Она метнула гневный взгляд на Аркадия, но промолчала, а вот сестре приказала не терпящим возражений тоном:

— Живо в коляску! И чтоб галопом домой!

Ксюша, подхватив юбки, заспешила к дороге. Аркадий ринулся за ней, но князь придержал его за руку и укоризненно покачал головой:

— Не надо! Только навредишь!

Они молча проводили взглядом облако пыли, отмечавшее скачущую во весь опор графиню. Аркадий первым нарушил молчание:

— Она что, с цепи сорвалась?

— Как сказать… — Князь улыбнулся, и его лицо приобрело мечтательное выражение. — Кажется, я нашел ту, на которой женюсь непременно.

Аркадий открыл рот:

— Так это ее медальон? Но почему она его не признала?

Князь рассмеялся и хлопнул его по плечу.

— А ты бы признался на ее месте? В присутствии сына и сестры?

— Нет, конечно! — пожал плечами Аркадий. — И все же с чего она так взбесилась? Или ты ей не показался ночью?

— Ты глуп, Аркаша, как вон тот червяк, что ползет по твоему плечу. Разве можно ползти так близко от моей руки? — Григорий щелчком отправил несчастного червячка в полет и обнял приятеля. — Я тебе больше скажу, сегодня я окончательно убедился, что Павлик мой сын. И как ты просмотрел тот очевидный факт, что мы с ним очень похожи, прямо-таки одно лицо?

— Погоди! — Аркадий помотал головой. — Дай в себя прийти. С чего ты решил, что Павлик твой сын? Что за вздор ты городишь? Ты же никогда не встречался с графиней до нашего переезда в Завидово?

— Совсем не вздор, — вздохнул князь. — Был один постыдный эпизод в моей биографии, о котором я никогда и никому не рассказывал. Но судьба распорядилась по-своему. И тот поступок, который я считал самым непотребным, самым отвратительным в своей жизни, похоже, сделает меня самым счастливым человеком на свете.

Он подтолкнул Аркадия к лошади, на которой Павлик сегодня осваивал премудрости разных видов побежки[21], сам вскочил на Мулата. Дав коню шенкеля, бросил уже на скаку:

— Давай в «Храм любви»! Так и быть, напьемся сегодня до положения риз, иначе мой рассказ тебе не осилить.

ГЛАВА 23

— Я больше не вынесу! — Аркадий метался по кабинету и все время ронял стулья, забывая их поднимать. — Что графиня себе позволяет? Никого не принимает! Даже исправника не пустила. Что происходит в доме? Может, Ксении уже нет в живых?

— Эка ты загнул, братец! — заметил благодушно князь. Он сидел в кресле, закинув нош на стол, и занимался тем, что курил сигару, совмещая это занятие с глотками вина. Бокал он держал в руке и выписывал им вензеля, стараясь повторить очертания расплывавшихся в воздухе дымовых колец.

Аркадий остановился и вперил в него негодующий взгляд, но князь вполне безмятежно взирал на окружающий мир и вдобавок еще подсмеивался над его тревогами.