Читать книгу "Только любовь - Элизабет Лоуэлл"

– Ты все еще дрожишь.

– Я перестану дрожать как только оденусь.

– Вода греет получше, чем твои тряпки.

То, что руки Бича старались как бы защитить Шеннон, было гораздо красноречивее слов. Он не любил ее, но он заботился о ее безопасности.

Какое пьянящее чувство – сознавать, что о тебе заботятся, что тебя жалеют, что ты не одинока – даже если это не навсегда, если это всего лишь на время!

Искушение положить голову на грудь Бичу уравновесило стремление вырваться из его объятий. Как хорошо было бы прижаться к могучему, горячему телу, накрыться им, словно живым одеялом, почувствовать его жар и трепет.

Но внезапно ей вспомнились слова, брошенные Бичом, когда она потянулась к нему.

«Не трогай меня!»

И в Шеннон снова поднялось чувство стыда и унижения. Она резко оттолкнула руки Бича, пытаясь освободиться от объятий.

– Какого дьявола! – удивился Бич. – Почему ты меня отталкиваешь? Ты ведешь себя так, словно я собираюсь насиловать тебя!

Из груди Шеннон вырвался звук, похожий одновременно и на смех, и на рыдание.

– Ты ни за что не стал бы меня насиловать, и ты знаешь это сам. – В голосе Шеннон звучала горечь.

– Опасные слова, сладкая девочка, – хрипло сказал Бич.

– Почему же? Ты даже не хочешь, чтобы я касалась тебя… Мои прикосновения тебе неприятны…

Боль и горечь в голосе Шеннон пробили броню сдержанности Бича. Внезапно он дернулся и, разбрызгивая воду, поймал руку Шеннон. Он потянул ее под воду и прижал к возбужденному доказательству своего неукротимого желания. При этом он со свистом выдохнул воздух и тихонько застонал.

– Вот, – процедил он сквозь зубы, – теперь попробуй мне сказать, что я не хочу, чтобы ты касалась меня… Да я до смерти хочу тебя, и ты это отлично знаешь!

В сапфировых глазах, которые смотрели на Бича, читалось смятение.

– В таком случае зачем ты меня отталкиваешь? – задыхаясь, проговорила Шеннон. – Ведь я не призываю тебя любить меня… Я не прошу тебя оставаться со мной… Я лишь хочу почувствовать себя живой, прежде чем умру. Я вдова, которая никогда не была невестой, и если ты не возьмешь меня, я уйду в могилу и никогда не узнаю, что значит отдаться мужчине, которого ты любишь…

Неожиданно Бич взял девичью руку и оторвал от ноющей возбужденной плоти.

– Я не могу, – резко сказал он.

Шеннон нервно засмеялась и снова сжала его плоть.

– Чепуха, я-то вижу, что ты можешь…

Бич прерывисто, возбужденно задышал, когда Шеннон затеяла игру с тем, что служило доказательством его мощи.

– Ты девственница, – произнес Бич сквозь зубы.

– Я вдова.

– Но ты можешь забеременеть!

– Я хотела бы иметь от тебя ребенка.

– Я не могу тебя оставить, если ты забеременеешь… Ты этого добиваешься? Хочешь вынудить меня остаться?

– Ни в коем случае. Ты бы тогда меня возненавидел.

– Я бы возненавидел себя… О Господи, прекрати!…

Мягко, но решительно Бич остановил нескромную девичью руку, которая все более дерзко ласкала его, поднес к губам и поцеловал в ладонь. Поцеловал просто, слегка куснув зубами, подняв в Шеннон волну желания.

– А что ты делал с другими вдовушками? – хрипло спросила Шеннон.

На скулах Бича выступил легкий румянец.

– Сладкая девочка, ты задаешь… чересчур каверзные вопросы.

– Или они были настолько старые, что не могли забеременеть? – не унималась Шеннон.

Лишь задним числом Бич сообразил, что Шеннон не спрашивает о подробностях его любовных утех с женщинами. Он облегченно вздохнул, слегка развеселившись и в то же время несколько досадуя по поводу удивительной наивности Шеннон и одновременно ее обезоруживающей откровенности.

– Нет, они не были настолько старые, – сказал Бич. – Но они были достаточно взрослые, чтобы знать, как избежать беременности.

– Давали обет безбрачия…

В голосе Шеннон прозвучало откровенное разочарование. Бич от души рассмеялся и почувствовал к ней еще большую симпатию.

– Существуют и другие способы, – проговорил он наконец.

– Правда? И какие же?

– Не заниматься любовью.

– Для меня это не отличается от обета безбрачия.

– Бич улыбнулся медленной, по-настоящему мужской улыбкой.

– Это не совсем одно и то же, сладкая девочка. Это уже по крайней мере полхлеба… Помнишь, как было там, под брезентом, когда по нему молотил град?

Словно молния в ту грозу, сверкнуло воспоминание, и внезапная сладость пронизала Шеннон.

– Ты… хочешь этого? – понизив голос, спросила она.

– Во всяком случае, это гораздо лучше, чем ничего.

– Н-но…

– Да? – Бич еще плотнее прижал к себе девушку.

– Я тоже хочу прикасаться к тебе. Я хочу, чтобы мир вокруг тебя заполыхал и засверкал, – прошептала Шеннон, вспоминая собственные ощущения. – Я хочу видеть, как ты сам пылаешь… Хочу доставить тебе такую же радость, чтобы ты кричал от счастья, а мир переливался для тебя всеми цветами радуги.

Бич почувствовал, как у него подпрыгнуло сердце и кровь гулко застучала в жилах. Спазмы сжали горло, и он с огромным трудом смог произнести:

– Ты все это почувствовала, когда я ласкал тебя, сладкая девочка?

– Да, – тихо ответила она. – Только еще лучше. У меня не хватает слов, чтобы все передать… Только…

Бич ткнулся ртом в волосы Шеннон, ожидая продолжения.

– Да?

– Только я хотела еще большего, – призналась Шеннон. – Я хотела чувствовать всем телом твое горячее и сильное тело. Я хотела… Я не знаю, чего я хотела… Я знала лишь, что мне чего-то недостает.

Каждый мускул в теле Бича буквально содрогнулся. Он с трудом выдохнул из груди воздух.

Он-то знал, чего ей недоставало.

– Это плохо? – спросила Шеннон, видя, что Бич молчит.

– Ничего плохого, – хрипло возразил Бич. – Наоборот, это просто замечательно. Некоторым женщинам достаточно и такой ласки, которую они получают время от времени, но мужчины хотят большего.

– Всего такой ласки? И женщины хотят только этого?

– Н… да!

Шеннон нахмурилась:

– Все время такой ласки?

Бич осторожно сжал ухо девушки и почувствовал, что ей это очень понравилось.

– Конечно, это лучше, чем ничего, – сказала после паузы Шеннон. – Но если… гм… в руках весь хлеб, почему же довольствоваться только половиной?

Бич мысленно усмехнулся и подумал: может ли мужчина умереть от желания, находясь обнаженным в теплом бассейне и сжимая в объятиях нагую девственницу и вдову, которая любопытна, словно маленький котенок?