Читать книгу "Татуировка наложницы - Лора Джо Роулэнд"

Сано не обратив на него внимания.

— Это дневник Харумэ. — Он развязал шнурок и прочел тайные строки о любви, выделив голосом финальную часть: — «Но увы! Твое положение и известность опасны для нас. Мы никогда не сможем пройти вместе при свете дня. И все же любовь вечна; ты со мной навсегда, как и я с тобой, в душе, хоть и не в браке». Харумэ это написала о вас, госпожа Кэйсо-ин? — спросил Сано.

У Кэйсо-ин отвалилась челюсть, открыв отвратительную мешанину пережеванной пищи.

— Невероятно!

— Ссылка на положение и известность указывает на вас, — сказал Сано.

— Но отсутствует упоминание имени госпожи Кэйсо-ин, — вмешался в разговор Рюко. — Харумэ упоминает в дневнике, что они были любовницами?

— Нет, — признал Сано.

— Значит, она, должно быть, писала о ком-то другом. — Голос Рюко оставался вежливо-тихим, но он вытащил ноги из-под одеяла, как будто ему стало жарко.

— Незадолго до смерти, — сказал Сано, — она умоляла отца забрать ее из замка Эдо. Говорила, что кого-то боится. Не вас ли, госпожа Кэйсо-ин?

— Абсурд! — Кэйсо-ин злобно сжевала рисовый шарик. Ее реакция естественна, или она играет? — Я относилась к Харумэ с добротой и любовью.

— Госпоже не нравятся ваши намеки, сёсакан-сама. — В голосе Рюко послышались предостерегающие ноты. — Если вы не лишились разума, то уйдете немедленно, пока она не решила выразить свое неудовольствие по официальным каналам.

Угроза, хоть и ожидаемая, не стала от этого менее страшной. Если бы Сано беседовал с госпожой Кэйсо-ин с глазу на глаз, он сумел бы убедиться в ее невиновности или добиться признания, не вступая в открытое противоборство. Но Рюко ни за что не позволит своей покровительнице признаться в убийстве, поскольку в этом случае ему придется разделить с ней наказание. Он станет спасать свою шкуру, нападая на Сано… особенно если является соучастником убийства нерожденного наследника сёгуна. Сано проклинал в душе свое правдоискательство, но требования чести и долга были выше собственной безопасности. Собравшись с духом, он достал письмо.

— Вы узнаете это, госпожа Кэйсо-ин? — спросил Сано и прочел: — «Ты не любишь меня. Как бы мне ни хотелось в это верить, я не могу больше отрицать очевидное».

Озвучивая горькие обвинения, ревнивую страсть и мольбы о любви Харумэ, Сано время от времени смотрел на реакцию слушателей. Глаза Кэйсо-ин раскрывались все шире и шире, она осунулась от потрясения. Скептицизм на лице Рюко сменился испугом. Они походили на схваченных за руку преступников. Сано не ощущал особого удовлетворения. Добиться обвинения госпожи Кэйсо-ин будет непросто при судебной системе, которую контролирует ее сын, — ценой попытки может стать собственная жизнь.

— «Я хочу увидеть, что ты тоже страдаешь. Я могла бы ударить тебя ножом и смотреть, как по капле вытекает кровь.

Могла бы отравить тебя и наблюдать за твоими муками. Когда ты будешь молить о пощаде, я лишь засмеюсь и скажу: „Вот каково это — чувствовать! Если ты не будешь любить меня, я тебя убью!“»

В комнате воцарилось молчание. Госпожа Кэйсо-ин и Рюко сидели как парализованные. Из-за дыма, запахов еды и удушающего жара Сано подташнивало.

Кэйсо-ин зашлась в кашле, хватаясь за горло.

— Помогите! — выдохнула она.

Рюко похлопал ее по спине.

— Воды! — приказал он. — Она подавилась едой!

Хирата вскочил и налил монаху воды из глиняного кувшина, тот поднес ее к губам Кэйсо-ин.

— Попейте, госпожа, — требовательно проговорил Рюко.

Ее лицо покраснело; после того как ее вырвало, Кэйсо-ин захрипела, глаза наполнились слезами. Она стала жадно пить воду, проливая на кимоно.

Рюко гневно взглянул на Сано:

— Посмотрите, что вы натворили!

Сано помнил, как Кэйсо-ин упала в обморок, услышав, что Харумэ убили. Что это было? Спектакль, разыгранный с целью скрыть, что ей это уже известно? Умный ход или действительно горе?

Кэйсо-ин откинулась на подушки, Рюко обмахивал ее веером.

— Вы написали Харумэ это письмо. Вы угрожали убить ее, — сказал Сано.

— Нет, нет… — Госпожа Кэйсо-ин, протестуя, слабо махнула руками.

— Где вы это взяли? — спросил Рюко. — Дайте мне взглянуть.

Сано поднял письмо, держа его на безопасном расстоянии от монаха, — он не хотел, чтобы улика сгорела в угольной жаровне.

— В комнате Харумэ, — сказал он.

— Этого не может быть! — в один голос вскричала парочка. Лицо Рюко стало пепельно-серым, в глазах заплескался ужас. Резко выпрямившись, госпожа Кэйсо-ин сказала:

— Я действительно написала это письмо. Но не Харумэ. Оно предназначалось самому любимому человеку, который как раз здесь присутствует! — Она немощной рукой вцепилась Рюко в рукав.

Умелый ход, обдумать который она успела благодаря застрявшей в горле пище? Рюко тоже быстро пришел в себя.

— Госпожа говорит правду, — подтвердил он. — Каждый раз, чувствуя, что я недостаточно внимателен, она гневается и изливает свои обиды в письмах. Иногда она угрожает меня убить, хотя на самом деле и не помышляет об этом. Это письмо я получил несколько месяцев назад. Как обычно, мы помирились, и я вернул его ей.

— Да, да, все именно так, — закивала Кэйсо-ин.

Монах уже полностью контролировал себя, однако под его спокойствием Сано чувствовал затаенный страх.

— В этом письме нет доказательств, что оно написано Харумэ, — сказал Рюко. — Вы ошиблись, сёсакан-сама.

— Но в нем также нет ничего, что указывало бы на вас, — возразил Сано. — И я нашел его спрятанным в рукаве кимоно Харумэ. Как вы объясните это?

— Она… она, видимо, украла его из моих апартаментов, — выпалила Кэйсо-ин. Она не умела так прятать эмоции, как Рюко, ее громкое учащенное дыхание выдавало испуг. — Да, видимо, так и есть.

— А зачем ей было это делать? — спросил Сано, которого не убедили слова Кэйсо-ин. Парочка смотрела на него в молчаливом смятении. Явственный запах страха наполнял комнату. Сано понимал, что он исходит не только от Кэйсо-ин и Рюко, но и от них с Хиратой. Он выдал последнюю, решающую улику: — У нас есть свидетель, который слышал, как вы замышляли убийство Харумэ и ее неродившегося ребенка, чтобы его превосходительство оставался сёгуном до конца дней, а вы сохранили свое влияние на него.

— Это ложь! — воскликнула Кэйсо-ин. — Я никогда бы не совершила столь ужасной вещи, и мой любимый тоже!

— Какой свидетель? — спросил Рюко. Потом замешательство на его лице сменила догадка. От злости у него обострились скулы. — Это Ишитэру, коварная шлюха, которая спит и видит, чтобы заменить мою госпожу в роли матери правителя Японии. Это она оболгала нас, поскольку сама убила Харумэ! — Он пристально смотрел на Сано. — А вы хотите обвинить нас в убийстве, чтобы самому контролировать сёгуна. Вы сфабриковали дневник, подбросили письмо и заплатили отцу Харумэ, чтобы бросить подозрение на мою госпожу.