Читать книгу "Сиротский Бруклин - Джонатан Летем"

Кварталом восточнее, на углу Берген и Хойт-стрит, находилась недавно отремонтированная элегантная таверна «Бэрум-Хилл-Инн» со сверкающим зеркалами баром, дорогим современным музыкальным центром и отличным выбором мелодий на компакт-дисках – мелодий, слишком хороших для баров с телевизорами, для поездок домой в метро и для парней вроде нас. Лишь Минна временами посещал «Бэрум-Хилл-Инн», причем он утверждал, что всякий, кто там пьет, это непременно чей-нибудь помощник – местного адвоката, редактора или какого-нибудь телеведущего. Разряженная толпа ежедневно веселилась и флиртовала в баре часов до двух ночи, не обращая внимания на соседние дома и идущую в них серенькую жизнь, а потом часть этой толпы отправлялась в свои дорогущие квартиры, а другая ее часть – куда-нибудь на работу в свои редакции, расположенные в Мидтауне. Обычно несколько человек добредали до нашего офиса и просили в «Л amp;Л» машину, чтобы доехать до дома. Если это была одинокая женщина или только что познакомившаяся парочка, которая допилась в баре до чертиков, мы им помогали. Но в большинстве случаев заверяли потенциальных клиентов, что машин у нас нет.

А вот барменшами в таверне служили две молодые женщины – Сайобейн и Уэлкам, – которых мы обожали. Сайобейн – это имя как имя, а вот Уэлкам[18]явно стала жертвой идеализма своих родителей-хиппи. Девушки были из Бруклина, и обе были ирландками до мозга костей, во всяком случае, так говорил Минна. Они вместе снимали жилье на Парк-Слоуп, возможно (опять-таки согласно Минне), были любовницами, а работать в баре начали сразу же после окончания школы. Каждую ночь одна из них обслуживала поздних клиентов и закрывала бар – владелец заведения был человеком скупым и не хотел платить обеим, если с ночной работой справлялась и одна. Если мы не бывали заняты чем-то, то обязательно подвозили девушек домой.

И вот теперь я увидел Уэлкам, подошедшую к двери «Л amp;Л». Тони кивнул Дэнни, тот встал, что-то пробормотал, порылся в карманах в поисках ключей и тоже кивнул. Потом Уэлкам с Дэнни вышли на улицу. Я опустил голову. Дэнни подвел девушку к «кадиллаку», стоявшему первым в ряду машин, и Уэлкам села на переднее сиденье, хотя обычно пассажиры ездили сзади. Дэнни хлопнул дверцей, в салоне зажегся свет, и он завел мотор. Я оглянулся назад и увидел, как Тони в поисках чего-то принялся рыться в шкафах, стоявших за стойкой «Л amp;Л». Его бурная энергия наконец-то нашла себе выход. Тони, с приклеенной к губам сигаретой, копался в ящиках обеими руками, выбрасывая какие-то бумаги на поверхность стойки. Напрашивался важный вывод: Тони не вполне доверял Дэнни.

А потом я заметил, как всего в нескольких футах от «Л amp;Л», в одной из припаркованных машин шевельнулась чья-то огромная черная тень.

Ошибиться было невозможно.

Это был пожиратель кумкватов.

Ярко– красный автомобиль был невелик размером, и здоровяк занимал внутри почти все пространство, словно был упакован в машину, как раненый в гипс. Здоровяк повернулся, наблюдая, как «кадиллак» с Дэнни и Уэлкам, мигая задними огнями, свернул на Смит-стрит. Потом он вновь уставился на окна офиса «Л amp;Л» – собственно, его движение я угадал по тому, что из поля моего зрения пропал огромный нос, зато стало видно ухо размером со слоновье. Итак, гигант делал то же, что и я, – он следил за «Л amp;Л».

Гигант следил за Тони, а я – за ними обоими. Признаться, в это мгновение Тони интересовал меня гораздо больше: я не часто видел, чтобы он читал, да еще с таким интересом. Он что-то искал в бумагах Минны, вываленных на поверхность стойки, хмуря брови и гоняя окурок из одного угла рта в другой. Не удовлетворившись найденным, Тони вытащил еще один ящик, где лежала моя записная книжка, которую я узнал даже с противоположной стороны улицы, потому что именно в ней накануне вечером делал записи. Я постарался не обижаться и не принимать на свой счет то, что он раздраженно отбросил записную книжку и взялся за следующие ящики с документами.

Огромная тень снова зашевелилась. Рука опустилась куда-то ниже окна, а потом на мгновение поднялась ко рту; великан жевал, время от времени наклоняясь вперед, чтобы выплюнуть какие-то косточки или семечки. Похоже, на этот раз он поглощал маслины или вишни, пакет с которыми сжимал в кулаке. Или это была смесь орехов? Вдруг он не любит арахис и его выплевывает. Гигант наблюдал за Тони с видом завсегдатая оперы, которому сюжет хорошо известен, но зато интересно, как певец споет ту или иную арию.

Перерыв ящики, Тони взялся за каталожный.

Здоровяк жевал. Я стал мигать каждый раз, когда он подносил руку ко рту, пересчитывал его и свои движения. Эти туреттовские штучки помогали мне оставаться неподвижным, как ящерица, заползшая на крылечко. Ему было достаточно повернуть голову, чтобы заметить меня, а я ставил своей целью видеть и не быть замеченным. Для чего следовало найти укрытие получше, которое к тому же защитило бы меня от резкого, ледяного ветра.

У меня был выбор – три оставшихся автомобиля «Л amp;Л». Признаться, я бы предпочел «понтиак», да вот беда – он стоял впереди, прямо перед машиной здоровяка. Встреча с привидениями или другой нечистой силой в Машине Смерти Минны меня совершенно не привлекала, а потому оставался «трейсер». Пошарив в кармане в поисках связки ключей, я нашел три самых длинных, один из которых был от дверцы «трейсера», а один – от его зажигания. Я уже собрался было нырнуть в «трейсер», как на Берген-стрит появился «кадиллак» с Дэнни за рулем.

Припарковав автомобиль в том же месте, что и прежде, он вышел из него и направился к офису «Л amp;Л». Я притворился пьяным, но Дэнни не заметил меня. Он стремительно вошел в офис и застал Тони за работой. Они обменялись парой слов, а потом Тони захлопнул дверцы и стрельнул у Дэнни сигаретку. Тень в ярко-красной машине продолжала мирно наблюдать. Полагаю, что ни Тони, ни Дэнни ни разу не встречали гиганта, так что ему не стоило переживать из-за того, что они могут узнать его. Впрочем, спокойствие великана нельзя было отнести только на счет его выдержки. Если гигант и не был учеником Джерарда, то ему следовало им стать: видимо, он обладал поистине буддистской натурой и мог бы удивить своего учителя. С другой стороны, тушу весом не меньше трехсот пятидесяти фунтов, вероятно, удерживал в покое закон гравитации. «И что же буддист сказал продавцу хот-догов?» – вдруг вспомнил я одну из двусмысленных загадок Лумиса. «Сделай мне один, но со всем, что у тебя найдется». Я был бы счастлив съесть ха-ароший хот-дог «со всем».

Эй, сделай мне один, но со всем, что у тебя найдется!

Должно быть, я очень голоден, если мне в голову пришла такая мысль. Обычно во время слежки мне удавалось вкусно поесть, а потому мне стала мерещиться всевозможная еда между кусочками хлеба. Да и почему бы мне не быть голодным? Я ведь не обедал, а вместо обеда полакомился Киммери.

За мыслями о сексе и еде мое внимание как-то рассеялось, так что я с некоторой долей удивления увидел, что Тони выскакивает из офиса, причем выражение его лица такое же яростное, как в то мгновение, когда он взялся за бумаги. На мгновение мне показалось, что Тони меня заметил. Но он повернул к Смит-стрит, пересек Берген-стрит и исчез за углом.