Читать книгу "Семья Спеллман расследует… - Лиза Лутц"

Я вернулась к родителям со списком безапелляционных требований. Если хоть одно из них не будет соблюдено в полной мере, я подыщу себе другое место. Список (до того как Дэвид превратил его в юридический документ) выглядел так:

– не подстраивать мне свиданий с адвокатами;

– не проверять прошлое моих парней;

– уважать мою личную жизнь;

– убрать из трудового договора статью 5, пункт 4.

Родители согласились со всеми требованиями, после чего документ подписал каждый Спеллман.

Несколько недель спустя мы вместе с Рэй вели слежку. В плотном движении на дорогах я пыталась не потерять из виду Джозефа Баумгартена, дело № 07-427, когда Рэй вдруг задала вопрос, мучивший ее все это время.

– Иззи, почему ты вернулась?

Я ответила не раздумывая:

– Потому что больше ничего не умею.

Я не сказала, что и не хочу заниматься чем-то другим. У меня был выбор, и я его сделала. Я любила работу частного детектива, просто мне не всегда нравилось, в кого я из-за нее превращалась.

Дни, когда Рэй уходила на развлекательный шпионаж, проникала в чужие комнаты, поедала сладкое в неограниченных количествах и дразнила дядю, подошли к концу. Она стала нормальным подростком. Да, она все еще работала на маму с папой, но уж точно не на саму себя.

Вы можете подумать, будто эти перемены вызвали в Рэй бурный протест. Ничего подобного. Вопреки или благодаря ее выходке с исчезновением она добилась своего: наша семья вновь была вместе.

Два месяца спустя Дэвид и Петра объявили о помолвке. Дядя Рэй тут же открыл шампанское. Рэй, смирившись, наблюдала, как он проглотил полбутылки и отправился в магазин за пивом.

Несколько недель кряду Петра заставляла меня примерять свадебные платья в самых разных магазинах города. Каждый наряд был заметно пышнее и вульгарнее предыдущего. Когда я уже решила, что свадебные журналы здорово промыли моей подруге мозги, по почте мне пришел коричневый конверт. Внутри были фотографии, на которых я – нахмурившись – стою в пестром обрамлении шифона и рюшек. Оказалось, это были мамины проделки: она восполняла потери, связанные с отменой статьи 5, пункта 4. Да, эти фото скрытой камерой нарушали условия трудового договора, но что я могла поделать? Уволиться?

Когда через три месяца Рэй узнала, что нерадивые медсестры «Дубовой рощи» наказаны, она тут же заявилась к инспектору Стоуну.

Это был уже не первый визит. Пока длился испытательный срок, сестра регулярно ходила к Стоуну. Всякий раз тот напоминал, что суд назначил ей психолога и обсуждать свои проблемы она должна со специалистом. Рэй все равно оставалась, просила сократить испытательный срок, а когда инспектор отказывал, начинала болтать о семье, друзьях и трудностях жизни взаперти. Каждый раз, когда она приходила, Стоун неохотно ее принимал, а потом сразу звонил мне.

– Она опять здесь.

Так начинался любой наш разговор.

– Кто? – спрашивала я, потому что меня это веселило.

– Ваша сестра. Пожалуйста, заберите ее. Мне нужно работать, – отвечал Стоун преувеличенно деловым тоном.

Обычно я всегда приезжала и забирала сестричку. К этому времени Рэй уже забиралась с ногами в кожаное кресло напротив стола и делала уроки. А поскольку Стоун был единственным взрослым в поле зрения, она решила, что он будет помогать ей с учебой. Между ними происходил примерно такой разговор:

– Инспектор, что такое «адепт»?

Стоун молча брал словарь с полки и передавал его Рэй.

– То есть вы не знаете, – отмечала та.

– Я-то знаю, но тебе задали работать со словарем, а не просить местного полицейского инспектора делать за тебя уроки.

– Вы блефуете. Ничего вы не знаете.

– Знаю.

– Нет!

– Это значит «приверженец». Давай заканчивай уже!

Рэй с трудом прятала самоуверенную усмешку и доделывала задание.

Когда я приезжала, Стоун выпроваживал ее из кабинета и просил меня вразумить сестру.

В последний раз, например, инспектор сказал, что не дает Рэй никаких поводов для новых встреч. На самом деле давал. Внутреннее чутье никогда не подводило Рэй. Стоун мог сколько угодно хмуриться и качать головой, но ему было приятно в компании моей сестрички, и она это чувствовала.

Я объяснила инспектору, что он сам во всем виноват.

– Она знает, что в глубине души вам нравится. И вы совсем не против отвлечься от работы.

– Глупости! – настаивал Стоун. – У меня дел выше крыши!

– Тогда бы она к вам не приходила, – упорствовала я.

Инспектор вздыхал и говорил:

– Разговаривать с вами и вашей сестрой – все равно что биться головой о стенку.

– Тогда почему вы каждый раз звоните мне, а не родителям?

Стоун ничего не отвечал. Я-то знала: он в конце концов станет моим Бывшим № 10. Какое счастье начинать отношения без всякого притворства и уловок!

Дядя Рэй сдержал слово, лег на тридцать дней в реабилитационный центр и все это время не пил – к его глубочайшему сожалению. Оказалось, нет такой контрабандной техники, о которой не знали бы сотрудники «Зеленого листа».

Тогда дядя решил оторваться на полную катушку. Он стал гулять в лесу, посещать тренажерный зал, принимать ванны и ходить в сауну. Он спокойно выполнял все свои обязанности: сгребал опавшие листья, подметал кухню и чистил раковины. Он никогда не торопился, зато его считали прилежным работником. Дядя приходил на групповую психотерапию и рассказывал всем, как заключил сделку с Богом. Потом честно признавался (к изумлению и разочарованию психолога), что по истечении тридцати дней собирается снова запить.

Итак, когда тридцать дней истекли, папа забрал дядю Рэя из «Зеленого листа» и подвез до города, где оставил в мотеле на бульваре Слоат. За пять минут дядя выпил две банки пива, выкурил сигару, сел за покерный стол, проиграл штуку баксов и шлепнул по попе как минимум трех женщин.

Спустя три дня гулянок здоровый румянец, нажитый в реабилитационном центре, исчез с его щек. Рэй так обиделась, что не разговаривала с ним неделю. Потом, правда, заговорила – когда дядя предложил научить ее снимать отпечатки пальцев.

Можно сказать, что с тех пор жизнь Спеллманов вошла в нормальное русло. Но произошли и перемены: я съехала от родителей и поселилась у Берни, который наконец-то перебрался в Лас-Вегас и женился на бывшей танцовщице. Продавать квартиру он не захотел – был уверен, что «это ненадолго».

Рэй, как прежде, по выходным работала на родителей. Она урезала развлекательные слежки на девяносто пять процентов, хотя сладкого меньше есть не стала. Папа с мамой больше никогда за мной не следили. Отец в конце концов уволил Джейка Хэнда, когда заметил, как тот пялится на мамину грудь. На день рождения Петры Дэвид наколол себе ее имя. Петра опять устроила мне разнос, после чего они продолжили подготовку к свадьбе.