Читать книгу "Те, кто охотится в ночи - Барбара Хэмбли"

— Поднимитесь сюда.

Он двинулся по ступенькам, точно зная, что он найдет на втором этаже.

Исидро сидел в кабинете Блейдона за инкрустированной персидской конторкой и сортировал валявшиеся вокруг бумаги. Вампир выглядел так, как и при первой их встрече: изящный, словно изваянный из алебастра; нежные бесцветные волосы падают почти до плеч, облитых серой тканью костюма, купленного на Бонд-стрит, — заезжий гранд, аристократ из иных веков, танцевавший когда-то с королевой-девственницей; окаменелость с замещенными полностью клетками и душой, запаянной в этих клетках, как муравей в янтаре. Чем же он все-таки коротал вечера этих нескольких столетий?

Бледные глаза цвета шампанского встретились с глазами Эшера.

— Вы найдете его в лаборатории, — тихо сказал вампир. — У него сломана шея. Он как раз работал над очередной сывороткой — из крови, которую он выкачал из Хлои.

— Он узнал про Денниса?

— Там была телеграмма из Букингемширской полиции — о пожаре в Пиках. В золе нашли металлические пуговицы от мужских брюк, потрескавшиеся стеклянные бусины четок, стальное распятие и несколько неопознанных костей.

Эшер молчал. Исидро положил очередную тетрадь на вершину бумажного пригорка перед собой. Пригорок поехал, и брошюра, соскользнув, слетела неуклюжей птицей на пол.

— Вы собирались разобраться с ним сами? Эшер вздохнул. Ему приходилось совершать вещи похуже убийства Блейдона по куда более незначительным поводам. Он знал, что всегда сможет обратиться за защитой в министерство иностранных дел и будет надежно прикрыт друзьями из департамента. Револьвер оттягивал карман пальто.

— Да.

— Я так и думал. — Губы дона Симона тронула кривоватая, но странно мягкая улыбка, придав его лицу, как вчерашней исполненной ужаса ночью, почти человеческое выражение. — Мне хотелось избавить вас от лишних хлопот.

— Вам хотелось избавить меня от разговора с полицией об экспериментах Блейдона.

Легкая циничная улыбка стала отчетливей, холодные глаза Исидро потеплели.

— И это тоже.

Эшер остановился у конторки, приглядываясь к нему. Если нанесенные Деннисом раны и мучили Исидро (рука самого Эшера ныла под новокаиновой блокадой), то это никак не отражалось на его поведении. Тонкие руки вампира были аккуратно забинтованы — не иначе доктором Гриппеном.

— Вы понимаете, — медленно начал Эшер, — что брат Антоний не только был единственным вампиром, способным убить Денниса, способным ввести себе в вены такое количество серебра и прожить после этого еще несколько минут, но и единственным, кто на это отважился. Он был единственным вампиром, который предпочел спасение души бессмертию.

Порыв ветра качнул голые ветви в саду, столкнув их с костяным стуком. Вдали колокол на церкви ударил шесть раз. Тонкие пальцы Исидро неподвижно лежали на исписанных листах. Массивный золотой перстень блестел в свете газового рожка.

— Вы полагаете, он его достиг? — спросил он наконец.

— Вам знакома легенда о Тангейзере?

Вампир усмехнулся.

— Грешник, так напугавший своей исповедью папу Римского, что тот прогнал его, сказав: «Скорее на моем посохе распустятся цветы, нежели Господь простит такие преступления». Тангейзер вернулся к грешной жизни, а через три дня посох расцвел… Да, знакома. — Глубокие глаза Исидро загадочно мерцали. — Но, как говорил сам брат Антоний: «Нам этого не узнать».

Еле слышный звук заставил Эшера обернуться. В дверях стояли Антея Фаррен и Лайонел Гриппен. Графиня выглядела осунувшейся и измученной, доктор, как всегда, был огромен и краснолиц; на фоне налитых краденой кровью губ клыки казались ослепительно белыми.

Исидро продолжал мягко:

— Думаю, никому из нас даже и в голову бы не пришло, что такое самопожертвование возможно. Да и сам брат Антоний наверняка подумал об этом лишь после встречи с вами в катакомбах, когда вы напомнили ему о безграничности милосердия Божьего.

— Каждый вправе дурачить себя, как ему нравится, — проворчал Гриппен.

— А я думаю, если кто-то уходит из-за стола в разгар пира, то, значит, он просто пресытился.

Антея чуть склонила голову к плечу и добавила:

— Это был скорее поступок смертного.

— Ну так он и умер в итоге, — отозвался Гриппен.

Какое-то время Эшер внимательно смотрел в мерцающие карие глаза женщины.

— Да, — сказал он. — Это был скорее поступок человека, чем вампира.

— Во всяком случае, после этого его поступка ваша служба кончилась, — сказал Исидро, не поднимаясь из-за конторки. — Вы свободны.

— Свободен? — Эшер оглянулся на дверь, возле которой стояли Гриппен и графиня Эрнчестер с лицами, напоминающими в газовом свете посмертные гипсовые маски с живыми мерцающими глазами.

— Да, свободны, — повторил Исидро. — Если хотите, можете начать охоту на вампиров, во всяком случае, на тех, кто вам лично не симпатичен. Или даже на всех, если вы человек принципа. Насколько я понимаю, какие-то принципы у вас еще остались, хотя и в сильно поврежденном виде… Но, боюсь, это окажется бесплодным занятием. Мы знаем теперь, каким образом вы и миссис Лидия нас выследили, и, поверьте, сделали из этого выводы. Отныне наши укрытия будут более, как это у вас называется, законспирированы. Вы можете преследовать нас долго и безуспешно, хотя вам, разумеется, придется вложить в это дело всю свою душу, все силы, все оставшиеся годы. А много ли их у вас осталось?

Эшер смотрел на него не отвечая. В бледных глубоких глазах вампира он не уловил ни тени насмешки. Бедный глупый Деннис убил двадцать четыре человека — слепо, почти бессознательно, в припадке ярости и желания. Исидро убил за три с половиной столетия не менее десятков тысяч — хладнокровно и расчетливо. Долг человека требовал уничтожить их до единого, чтобы они не могли убивать снова и снова, не могли порождать себе подобных.

Но в глубине души Эшер знал, что Исидро прав. Для этого требовалась одержимость во имя идеи, та самая одержимость, ради которой он застрелил когда-то человека, бывшего его другом. Он устал от этого, смертельно устал, он был просто не в силах вести борьбу.

— Мы не тронем ни вас, ни ваших близких, — продолжал вампир. — Чего вам еще желать? Это не плата — это обычная предосторожность. Человек, чей бык не был зарезан волком, редко становится настойчивым охотником. Охотиться за нами — все равно что охотиться за дымом, Джеймс, ибо у нас есть то, чего нет у вас. У нас есть время. Дни и часы счастья драгоценны вам, и вы знаете, как. мало их у вас осталось. А в нашем распоряжении все время или, по меньшей мере, — добавил он с иронией, — та его часть, которая нам потребна.

Мгновенное помутнение сознания заставило Эшера обернуться в предчувствии ловушки… Но Гриппен и Антея исчезли.

Он снова повернулся к конторке и обнаружил, что кабинет пуст…