Читать книгу "Инкубатор для шпионов - Фридрих Незнанский"

Денис покачал головой, но спорить не стал. Вынул телефон, но отчего-то прием был неважный, и Денис углубился подальше в лес, пытаясь поймать сеть.

Через несколько секунд рядом с Турецким послышались шорох веток, и знакомый голос произнес:

— С чем же вас можно поздравить?

— Давно не виделись, Валентин Семенович, — проскрипел Турецкий. — Я не сомневался, что вы появитесь. Хотя все равно не понимаю, зачем вы здесь?

— Помочь вам распутать последний узелок.

— Женя?

— Девочку вы найдете без моей помощи, вы на правильном пути, только надо поторопиться. Я хотел вам сообщить в приватном порядке, что Клементьева убрал тоже я. А вы о нем, бедолаге, небось и думать забыли.

— И вы спокойно вот мне об этом заявляете?!

— А что вы можете сделать? — удивился Стасов. — И потом, вы в отставке. Проявляете частную инициативу. Как и я.

— Но зачем же вы тогда звонили ему?

— Баловался. Отвлекал от себя внимание. Мне нужен был простор для маневра.

— Да уж, маневры у вас вышли что надо! И все-таки я вам не верю, Стасов! Как вы могли его убить? Он был в бассейне, рядом с охранниками, ни с кем не контактировал, и вообще…

— Помните бумажки, которые вам подбрасывала одна шустрая девочка?

— Торсионное излучение?

Стасов спокойно молчал и улыбался.

Турецкий чувствовал силу этого странного человека.

— Хорошо, допустим, но, черт возьми, почему?!

— Как — почему? Разве вы не понимаете, что Клементьев был ставленником «Гаммы» и своего положения добился благодаря лоббированию Мелешко?

— Да что вы тут городите?! — удивился Турецкий. — Зачем это им нужно было — лезть в правительство? Ведь они столько времени оставались в тени и, кажется, отлично там себя чувствовали!

— Ошибаетесь. Минюст — довольно лакомый кусок. Самое удобное на сегодняшний день силовое ведомство, состоит из Федеральной службы исполнения наказаний и Федеральной службы судебных приставов. Вы представляете себе, какой реальной властью обладают эти люди? Их власть начинается сразу после решения судов и простирается вплоть до могильной плиты, то есть на всю оставшуюся жизнь человека. А «Гамма» ведь, по сути, и есть такое подразделение, наблюдающее за теми, кто проштрафился или вот-вот готов это сделать. Только не с точки зрения государства и закона, а с точки зрения конкретных людей, «Гамму» возглавляющих. А тут свой человек во главе такой государственной структуры — лучшего и желать не надо. Улавливаете наконец, почему я пытался вмешаться?

— Я понимаю ваши мотивы, Валентин Семенович, — сказал Турецкий, — и где-то даже сочувствую вам. Как вы там говорили? Если в тебе постоянно видят только врага, то возникает желание действительно им стать, кажется, так, да? Но я больше ничего не могу для вас сделать. Я пока еще безработный. Но это, видимо, продлится недолго. И если я вас поймаю, а рано или поздно это все же случится, я вас сдам. Мой долг — останавливать таких, как вы. А это будет означать ваш конец. Вас уничтожат. Поэтому лучше просто исчезните.

И тут Турецкий первый раз увидел, как Стасов выходит из себя. Его подбородок дрогнул, а брови взметнулись вверх.

— Послушай, умник, я тоже всю жизнь служу своей стране! Помнишь бумагу, которую я отправил в Минздрав?

— Что-то о волшебной силе мата? Кажется, вы там сообщали, что необходимо основать какой-то «Центр экологического выживания и безопасности».

— Вот-вот! Это не пустые слова. Я — тот самый человек… — Он хотел сказать что-то еще, потом передумал и махнул рукой.

— А что за люди там? — Турецкий кивнул в сторону базы «Гаммы».

— Как вам сказать… Конечно, они не Джеймсы Бонды и не терминаторы. Простые, из плоти и крови человеки. И тем не менее едва ли есть еще профессионалы такого класса. Программа оперативного обучения совершенно уникальна — я-то знаю об этом не понаслышке. Всего сотрудникам преподают два десятка боевых дисциплин. Например: как изготавливать и снимать взрывные устройства, как водить БТР и самолет, как проникать в закрытые объекты. То есть это означает, что азы знают все. А дальше каждый определяется сам — к чему больше лежит душа и тело. В общем, не лезьте вы туда, Александр Борисович, даже не пытайтесь их оттуда выкурить, иначе будет совершенный ад.

Турецкий о чем-то задумался.

— Не выкуривать, говорите?

Фигура Стасова уже растворялась в сумерках.

— Стойте, — закричал Турецкий и в несколько прыжков догнал его.

— Ну что еще?

— Валентин… Эта девушка, сестра Венглинского… Она ведь, кажется, любит вас…

Стасов помолчал.

— Нет, слишком опасно. Моя жизнь ей не подходит.

И они разошлись.

— Победителей действительно не судят? — пробормотал Турецкий. — Посмотрим…

Через несколько минут к нему подошел Денис.

— Вы с кем-то разговаривали или мне показалось?

— Кто тут может быть, кроме нас с тобой и этих типов за забором. Скажи, Денис, ты знаешь, почему победителей не судят? — спросил Турецкий. — Потому что их нет.

— Ну-у, — протянул Грязнов-младший, — у вас вдруг образовался какой-то мрачный взгляд на вещи, Сан Борисыч. Я бы сказал по-другому. Победителей не судят, но… осуждают.

— Тоже неплохо. Спасибо на добром слове.

— Чего там, — хохотнул Денис, — для вас у меня всегда льготный тариф, сами знаете.

— Ты с Максом переговорил?

Денис кивнул.

— Ну а вы чем похвастаетесь?

— Я знаю, что нам нужно. Хороший пожар.

— Чтобы выкурить их оттуда? Сан Борисыч, это наивно, не ожидал от вас.

— Наоборот, чтобы заставить их залечь в нору. Чтобы они думали так, как ты: будто их собираются выкуривать. А мы тем временем вызовем сюда вертолеты.

— А где мы их возьмем?!

— У меня есть один знакомый, он одолжит, — заверил Турецкий. — А пока что скажи: сколько у нас бензина, чтобы на все хватило? Щербак с Филиппом пусть останутся здесь. Надо же кому-то пожар организовать и проследить, чтобы все было как положено.

— Вообще-то они мои подчиненные. — Денис нахмурился, но на самом деле оттого, что не понимал логику Турецкого.

— Отлично, вот и скомандуй им.

Тут отзвонил Макс. У господина Земляникина действительно есть домик — в деревне Смальцево, в двадцати пяти километрах севернее детского лагеря.

— Поехали, — сказал Турецкий.

— Сан Борисыч, — возмутился Денис, — за кого вы меня держите? Земляникин в Москве! И сын его — тоже там.

— Денис, на этой даче сидит не Земляникин, а друг его семьи.