Читать книгу "Пока мы можем говорить - Марина Козлова"

* * *

Вот кого меньше всего Борис ожидал увидеть на перроне Луганского железнодорожного вокзала, так это главного врача Киевской психиатрической клиники имени академика Павлова. Евгений Петрович Торжевский с рыжей кожаной сумкой через плечо курил, ковырял асфальт носком темно-синего мокасина и вполголоса говорил по мобильному.

– Нет, – мягко убеждал он кого-то, – не спонтанно. Кицунэ, я заберу ее и приеду… Пару дней. Не волнуйся, кицунэ. – Сунул мобильник в карман и пояснил подошедшему Борису: – Бабушка волнуется.

– Бабушки – они такие, – кивнул Борис, пожимая протянутую руку. – А что вы здесь делаете?

– Да то же, что и вы, в принципе. Еду к Анне. Только разница в том, что вас она хочет видеть, а меня – не факт. Ничего, будем решать проблемы по мере их появления…

Саша скромно остановилась в сторонке и искоса поглядывала на доктора Торжевского. С нескрываемым любопытством. «Та-ак, – усмехнулся Борис про себя, – в нас наконец просыпается женщина. И кто тебе сказал, что впредь эта женщина будет смотреть только на тебя?» Подошел и крепко сжал ее ладошку.

– Евгений Петрович, хочу вас познакомить. Александра. Работает волшебницей.

Саша порозовела и тихонько толкнула его локтем в бок.

* * *

Мицке в образе Лины Инверс вышла из дома и остановилась на крыльце, вглядываясь в небо. Только бы не начался дождь. Мицке безумно нравилась себе: шелковый плащ сверкал и переливался, катана на перевязи приятной тяжестью висела на плече, огненные волосы струились по спине. Кид-Кун нафоткает, можно будет целую галерею выложить «В контакте».

В течение получаса у памятника освободителям Донбасса собрались все – мальчики в хаори, хакама и алых безрукавках вроде самурайских дзинбаори, ослепительные девочки в юкатах и кимоно, но не только – вот и традиционные ушки-хвостики появились, вот, вертя попами, еле прикрытыми белыми юбчонками, прошествовала парочка совершенно одинаковых Сейлормун. Все двадцать семь анимешников города Счастье пришли на свой маленький, но гордый косплей. Соля уже знала, что означает это слово, и вообще за последнее время много чего узнала нового – например, кто такой Миядзаки и что такое манга. У нее с подачи Мицке даже появился любимый мультфильм – «Пять сантиметров в секунду», грустный, как ее жизнь. Она теперь знает, что эти самые «пять сантиметров в секунду» – скорость падения лепестка сакуры.

Лиза отказалась идти. Наотрез. Соля сначала растерялась, расстроилась – значит, и ей придется остаться дома. Но ребята так звали ее – для них это событие, им нужны зрители, хоть какие-то. Кто-то должен восхититься их костюмами, похвалить, поаплодировать, пощелкать фотоаппаратом.

– Может, пойдем все-таки? – жалобно спросила Соля. – А, дочка?

– Нет. – Лиза сидела в углу и смотрела в стену.

И тут Соля неожиданно для себя решилась оставить ее одну. Впервые с момента ее возвращения. До сих пор она в магазин позволяла себе выйти, только если Мицке прибегала или заходил кто-то из парней.

– Я закрою тебя, хорошо? – спросила Соля виновато. – Я ненадолго.

Молчание было ей ответом. Молчание и тишина, практически абсолютная, если не брать в расчет крупную осеннюю муху, которая, наматывая круги, носилась под потолком.

* * *

С приездом Бориса, Саши и Евгения Петровича в город Счастье все три номера гостиницы заполнились, чему Валентина радовалась несказанно. Борис и Саша поселились во втором номере, Женя – в третьем. Анна отказалась разделить с ним гостиничную комнату, и статус их отношений стал казаться Жене предельно неоднозначным. Что-то, конечно, подсказывало ему, что никакое это не охлаждение, а просто временная, хоть и принципиальная, размолвка, необходимая в их личной жизненной пьесе как элемент драматургии. И наступит день, а может, это случится вот непосредственно сегодня утром или после обеда, когда он сможет привычно подхватить ее под затылок ладонью – как держат нагретый коньячный бокал или зрелую гроздь винограда.

– Ну, хорошо, – сказал Борис накануне вечером, – давайте подумаем, как нам об этом думать.

«Интересная конструкция, – отметил про себя Торжевский. – И правильная».

Они сидели в номере Бориса и Саши. Из всех трех эта комната была самой просторной. «Полулюкс, – гордо презентовала номер Валя, – только стоит на двадцать пять гривен дороже. Ничего?»

– У меня нет детей, – напряженно сказала Анна. – Так… не сложилось. Но тут есть мальчик один, Китька. Я бы его украла. Повезла бы его на море, кормила сладостями, в кино бы водила… в аквапарк.

– Я сейчас распла́чусь, Аня, – поморщился Торжевский, – вот те крест святой.

– Плачь, – сухо сказала Анна. – Ты вырос в полном шоколаде. В организации твоего питания родители делали непростой выбор между черной и красной икрой. Просто решали, что ребенку полезнее. Ты же сам мне говорил. Твоя бабушка тебя до сих пор в попу целует. А у этих детей ничего нет. Вот ничего, на что бы они могли опереться. Ясно?

– Ясно, – ответил за Женю Борис. – Депрессивный город, безработица, алкоголизм. Простите, что я так банально начинаю, но давайте называть вещи своими именами.

«Мент – он и в Африке мент», – отметил про себя Торжевский с неожиданной симпатией.

– Поэтому, – Борис покосился на Сашу, – несмотря на то что мы пользуемся благорасположением настоящей волшебницы, предлагаю действовать предельно рационально.

– Но также предлагаю не пренебрегать, – сказала Саша. – У меня есть инструменты, которых нет у вас, – и украдкой показала Борису язык.

Борис с грустной нежностью посмотрел на нее, Женя – на него, Анна – на Женю.

– Ладно, – вздохнула Анна, – вы все правильно говорите: полная апатия, бедность страшная, алкоголизм, наркомания. Причем винт и дезоморфин бьют все рекорды популярности. В основном дезоморфин. Ты, Женя, психиатр, следовательно, и нарколог. Так что понимаешь, о чем я. Меня уж тут повпечатляли добрые люди. Я провела небольшую полевую работу – и с детьми пообщалась, и со взрослыми. Вот одна Валя чего стоит как информатор, только по одним ее рассказам можно книгу написать. Правда, пришлось пить много пива… Инцест тут – дело привычное, к этому относятся даже снисходительно, типа не самое большое зло…

– Самое большое зло… – эхом повторила Саша.

– Я говорю – не самое большое, – поправила Анна, – в их понимании, потому что…

– Здесь – самое большое зло, – стояла на своем Саша. – Оно здесь живет.

– Не уводи нас с рационального пути, – улыбнулся Борис. – Ну, хотя бы не так сразу.

Саша скептически взглянула на него, наморщив нос:

– Мы с тобой гуляли сегодня по берегу речки Мертвый Донец, так?

– Так, – согласился Борис. – И ты занималась своим любимым видом спорта. Скинула кроссовки, закатала джинсы и полезла в холодную воду. Не только ногами, но и руками. Велела мне стоять в сторонке и не отсвечивать.