Читать книгу "Великолепный - Джилл Барнет"

– А почему только сегодня? Что же это получается – после свадьбы никто из мужчин не станет обращать на меня внимания?

– Вы, моя милая, отлично знаете, что я имела в виду.

– Конечно, знаю. Просто я неудачно пошутила. На самом же деле я не чувствую, что сильно отличаюсь от той, прежней, Клио, которая жила на белом свете до сегодняшнего дня. Неужели это роскошное платье, ваш смешной кинжальчик и корона из жемчугов действительно так уж изменили меня?

Элеонора ободряюще улыбнулась.

– Не волнуйтесь. Это все декорации, предназначенные для украшения одного-единственного праздника – вашего венчания. Вы ведь невеста – не забывайте об этом. Всякая женщина в какой-то степени живет ради этого дня, мечтает о нем, ожидает его...

– Что же мне, в таком случае, кричать об этом с главной башни замка? Заявлять всем и каждому о своем счастье?

Элеонора некоторое время молчала, словно подыскивая нужные слова, чтобы успокоить и вразумить девушку.

– Знаете, что я вам скажу? Дар, который вам посылает судьба, куда значительнее того, чем обладают многие женщины. Большинство из них готово довольствоваться одним лишь созерцанием графской свадьбы, а уж сочетаться браком с графом кажется им счастьем, равного которому и быть не может.

Клио не составило труда вообразить, какие чувства разрывали бы ей душу, если бы Меррик женился не на ней, а на какой-нибудь другой девице, и у нее руки сами собой сжались в кулаки. Признаться, ни о чем подобном она никогда прежде не думала. Меррик всегда казался ей чем-то вроде ее нераздельной собственности.

– Надеюсь, эта мысль поможет вам лучше оценить Меррика и хоть как-то выразить радость по поводу предстоящего события, – со смехом сказала Элеонора. – А то у вас на лице прямо-таки похоронное выражение. С таким замуж не выходят.

Клио улыбнулась в ответ. Что ни говори, а дружбой с этой веселой и умной женщиной можно было гордиться.

– Ничего не бойся, дитя мое. Я уверена, что вы будете счастливы.

– Хотелось бы мне испытывать такую же несокрушимую уверенность, – пробормотала Клио.

Элеонора усмехнулась.

– Все ваши трудности проистекают из одного источника. Вы привыкли поступать, как вам взбредет в голову. Я готова согласиться, что при таком отношении к жизни перспектива связать свое существование с Мерриком может показаться вам не слишком заманчивой. Он ведь человек сильный и цельный и привык жить собственным умом.

– Вы хотите сказать, что мы с ним не уживемся из-за моего упрямства?

Королева снова улыбнулась.

– О вашем упрямстве сейчас никто не говорит.

– Вы – нет. А Меррик – говорит. Вечно он мною недоволен!

– Пойдемте-ка со мной. – Королева подхватила Клио под локоток и повела ее к двери. – Доверьтесь мне – и уверяю, что больше у Меррика к вам претензий не будет.

Королевские герольды протрубили в медные трубы. Наступила тишина, заполненная напряженным ожиданием.

Меррик стоял перед входом в часовню, словно статуя, вырезанная из дерева самой твердой породы. Как никогда ясно, он вдруг осознал, что венчание – это своего рода зрелище и главным его участником является сейчас он сам. До сих пор ему не приходилось бывать центром общего внимания, и по этой причине граф испытывал известное неудобство.

Внезапно ему пришла в голову мысль, что Эдуарду в свое время пришлось выдержать куда более длительную и помпезную церемонию – коронацию, и он невольно проникся сочувствием к своему венценосному другу.

Как Меррик ни старался, непривычное волнение, которое его снедало, не проходило. У него портилось настроение, и одна только гордость не позволяла графу выказывать перед людьми копившееся в нем раздражение. Однако более всего его пугало странное чувство незащищенности, которое он испытывал в этот день, и перед ожидавшей его церемонией, и в особенности перед той единственной женщиной, которой предстояло сделаться главной ее участницей. У Меррика было такое ощущение, будто он вышел на бой, позабыв надеть свою знаменитую миланскую кольчугу.

Всякий знал, что он храбрый воин, рыцарь, близкий друг короля, который наградил его графским титулом. Но при всем том Мерриком владело ощущение, которое испытывает в бою самый обыкновенный трус: ему хотелось повернуться на каблуках и помчаться прочь от всего этого помпезного представления, да так, чтобы засверкали пятки.

Меррик попробовал несколько раз глубоко вдохнуть и выдохнуть, чтобы, наконец, успокоиться, но это не помогло. У него даже появилось желание огласить окрестности своим громовым боевым кличем, лишь бы нарушить установившуюся торжественную тишину, которая, казалось, будет длиться вечно.

Но вот тишина в одно мгновение отступила – в отдалении раздался звон серебряных колокольчиков. По толпе пронесся шорох, а у Меррика перехватило дыхание, словно ему нанесли сильнейший удар в солнечное сплетение.

Клио ехала к нему навстречу на снежно-белом жеребце, подаренном ей королем в знак ее чистоты и непорочности.

При мысли об этом губы Меррика едва не расползлись в улыбке. «Впрочем, – подумал граф, – она ведь действительно все еще девица...» Вместе с тишиной куда-то исчезло и угнетавшее его напряжение. Теперь он тоже уподобился собравшимся вокруг часовни людям – то есть превратился в такого же зрителя, как и они.

Грива и хвост молочно-белого жеребца были украшены серебряными колокольчиками и ленточками из серебристой парчи. Седло невесты было так богато отделано серебром, что основного материала – кожи – почти не было видно.

Толпа, прежде стоявшая стеной, подалась и раздвинулась по сторонам, образуя неширокий проход, который вел прямо к выгнутым аркой воротам часовни. На ступенях часовни, прямо напротив ворот, Клио дожидался жених – Меррик де Бокур, лорд Камроузский, граф Глэморган.

Серебряные колокольчики наполнили воздух вокруг радостным малиновым перезвоном, и у всех собравшихся сразу появилось ощущение праздника, какое бывает, когда над головой небо без единого облачка, сияет солнышко и все в мире кажется устроенным на диво гармонично – в соответствии с планом создателя. Находившиеся вокруг Меррика люди запели свадебный гимн. Меррик вслушивался в бесхитростные слова, и они казались ему исполненными глубокого смысла. Разумеется, ему с юных лет приходилось бывать на свадьбах и даже петь эту песенку вместе с другими. Но прежде он делал это бездумно, подчиняясь раз и навсегда заведенному ритуалу – вроде того, как читал по-латыни молитвы, не стараясь оценить и уяснить себе каждое слово.

Только сегодня он по-настоящему осознал смысл того, о чем пели люди, приветствуя появление невесты.

Девушка на белоснежной лошади приближалась к нему, и звон серебряных колокольчиков становился все громче и мелодичнее. Теперь он уже ясно различал ее лицо.

Господь свидетель, она была хороша, как майский день! Так хороша, что у Меррика даже пересохло во рту. Правда, приглядевшись, он к своему облегчению заметил, что Клио тоже напугана и, пожалуй, даже больше, чем он.