Читать книгу "Приемный ребенок - Дженни Блэкхерст"

самом деле правильно. Он говорит все именно так, как есть, как было. Из-за моего эгоизма он так и не испытал радости от новости, что станет отцом.

– Мне очень жаль.

– Правда? Ты получила именно то, что хотела, и никакого чувства вины. Ты должна быть в экстазе, черт побери. А может, ты уже радуешься – у меня ощущение, что я больше не знаю, о чем ты думаешь.

Это кажется несправедливым – муж, который поддерживал каждый мой выбор, поддерживал меня во все трудные периоды моей жизни, во время каждой проблемы в течение последнего года, так холоден теперь, когда он мне нужен больше всего. «Ты это сделала», – напоминаю себе. Я взяла любящего, терпеливого, доброго мужчину и разорвала его на мелкие кусочки, и у него остался только один способ снова собрать себя вместе – превратиться в камень.

– Мне очень жаль, – повторяю я. Я слишком измотана, слишком сильно сломлена, чтобы сказать что-то еще.

– Я позвонил Пэмми, – говорит Дэн вместо ответа. – Она приедет примерно через час. Я останусь с тобой до ее приезда, затем вернусь домой, соберу для тебя кое-какие вещи. Они хотят подержать тебя в больнице, по крайней мере, сегодняшнюю ночь. Я позвонил на работу, сказал, что у тебя аппендицит и тебя не будет пару недель. Врачи сказали, что тебе нужно отдохнуть, а после того, как тебе станет лучше, нужно сдать кое-какие анализы, пройти обследование, чтобы определить, почему… почему это случилось. Но иногда такое просто случается. Иногда нет никаких объяснений.

– Дэн… – Слово повисает в воздухе, я не знаю, что еще сказать. Дэн сидит на стуле, не глядя на меня.

– Тебе следует поспать.

Я опускаю голову на подушку, закрываю глаза и думаю про крошечное живое существо, которое всего несколько часов назад росло внутри меня. Про крошечное живое существо, которое исчезло с болью и кровью.

Глава 77

Имоджен сонно открывает глаза и на какую-то долю секунды впадает в панику из-за окружающей ее тьмы. Она ослепла? Почему так темно? Когда ее глаза приспосабливаются к темноте и начинают появляться очертания окружающих ее вещей, возвращаются и воспоминания. Она находилась в своем укрытии, в миллионный раз читала «Джейн Эйр», пока веки не стали тяжелыми, и она их закрыла, всего на минутку.

Живот крутит от паники. Сколько сейчас времени? Она всегда выбирается из своего укрытия ко времени возвращения матери домой, убирает одеяла и подушки в старую коробку из-под счетчика, книги за неиспользуемую гладильную доску, фотографию…

Из нее вылетает что-то среднее между рыданием и аханьем. Фотография мамы и папы больше не лежит у нее на коленях, где она лежала до того, как Имоджен заснула. Она уверена, что она там лежала. Имоджен ощупывает все вокруг в темноте, маленькие пальчики находят какие-то пыльные безделушки и кипы старых журналов, но фотографии нет. У нее очень тяжело на сердце, оно кажется выточенным из камня. Она встает на ноги и толкает дверь.

Мать сидит на диване и смотрит на дверь кладовки, когда из нее выходит Имоджен. Мать сжимает пальцами фотографию.

– Я иду спать, – заикаясь, говорит Имоджен. Мать не отвечает, и Имоджен поворачивается к двери в гостиную.

– Подойди сюда, – приказывает мать тихим голосом. Имоджен медленно поворачивается, зная, что у нее пепельно-серое лицо. Она с трудом ставит одну ногу перед другой, словно каждый шаг приносит ей невыносимую боль, но делает, как велели, и останавливается перед диваном.

– Сядь.

Имоджен знает, что лучше не спорить.

– Эта фотография была сделана за пару месяцев до того, как я забеременела тобой. – Мать поднимает фотографию (ту самую фотографию, которой так дорожит Имоджен) и трясет ею перед носом девочки. – Ты видишь, какие мы счастливые?

Имоджен молча кивает, пытаясь остановить слезы, которые уже появились в уголках ее глаз. Конечно, она видит; это одна из причин, объясняющих, почему она так любит эту фотографию – на ней показана та сторона ее матери, которую она ни разу не видела за всю свою короткую жизнь.

– Мы так любили друг друга, – продолжает ее мать так, словно Имоджен нет рядом. – Твой отец был прекрасным мужем, я о таком и мечтать не могла.

Теперь Имоджен напряженно слушает. Раньше мать никогда не говорила про отца, и она боится показать свое нетерпение на тот случай, если ее нетерпение и страстное желание узнать побольше заставят мать замолчать.

– Он был заботливым и внимательным, он любил меня. И больше всего на свете он хотел детей. Двух, даже трех. Я не была так уверена; мы не так долго были вместе, и я считала, что нам какое-то время следует сосредоточиться друг на друге. Но он настаивал. Он долбал и долбал меня, пока я не согласилась. Я подумала, что если он будет счастлив, то и я тоже.

Сердце у Имоджен в груди буквально крутится от радости. Ее отец хотел ее! Она была желанной! Но она знает, что эта история не может закончиться хорошо. Что сделала ее мать? Почему папа с фотографии (тот мужчина, который так ее хотел) сейчас не вместе с ней?

– Он сиял, когда я забеременела тобой, – продолжает мать. – Беременность была тяжелой; но он был рядом, массировал мне ноги, отводил волосы с лица, когда меня тошнило. – У матери блестят глаза, она смотрит куда-то вдаль. Минуту она молчит, затем качает головой и смотрит на Имоджен так, словно только что поняла, что дочь находится здесь. – Вот и все, – резким тоном заканчивает мать. – А теперь иди спать.

Имоджен ощущает себя сдутым воздушным шариком.

– Что случилось? – спрашивает она, забыв о своих обычных страхах. Она уже очень давно не задавала матери вопросов, с тех пор, как была маленькой девочкой и пока не поняла, что матери лучше не докучать и ни о чем не спрашивать.

– Я сказала: иди спать.

– Но, мама…

– Хорошо! – В это мгновение Имоджен понимает, что зашла слишком далеко, слишком надавила на мать, но уже поздно. – Ты хочешь знать, что было дальше? Ты появилась. – Глаза матери горят от ярости и ненависти, и десятилетняя Имоджен Тэнди отшатывается назад. – Родилась ты и только и делала, что плакала и ела, плакала и писалась. Ты забирала все мое время и всю мою любовь, пока не осталось больше никакого времени и любви, а твой отец этого не выдержал! Он не смог справиться с тем, что перестал быть центром моей вселенной, поэтому ушел. Он оставил меня одну с орущим, эгоистичным, неблагодарным ребенком, который заходит ко мне в спальню, обворовывает меня и требует, чтобы