Читать книгу "Над кукушкиным гнездом - Кен Кизи"

— Здравствуй, Билли, — сказала Кэнди.

— Вот так штучка, — сказал Теркл. Кэнди неловко протянула Билли одну бутылку.

— Я привезла тебе гостинец.

— Это не истории, а грезы специально для психотерапевта! — Сказал Хардинг.

— Мама! — Сказала девушка Сэнди. — Вот так влипли!

— Тссс, — сказал Сканлон и оглядел их, насупясь. — Не кричите так, разбудите остальных паразитов.

— Ну и что, жадина? — Сэнди хихикнула и опять начала озираться…

— Боишься, что на всех мало будет?

— Сэнди, так и знал, что привезешь этот дешевый портвейн.

— Ух ты! — Она перестала поворачиваться и смотрела на меня. — Кэнди, а этот каков! Прямо людоед!

Мистер Теркл сказал:

— Сила! — И запер сетку.

А Сэнди еще раз сказала:

— Ух ты!

Мы все сбились в кучку посреди дневной комнаты, смущенно топтались друг возле друга, говорили какую-то ерунду — не знали, что делать дальше, никогда в таком положении не были, и эта смущенная, взволнованная, суматошная болтовня, и смех, и топтание продолжались бы неизвестно сколько, но тут во входной двери звучно щелкнул замок, и все вздрогнули, словно сработала электрическая сигнализация.

— Господи боже мой, — сказал мистер Теркл и хлопнул себя по лысой макушке, — это дежурная, вышибут меня под черный зад коленкой.

Мы убежали в уборную, выключили свет и замерли в темноте, слушая дыхание друг друга. Потом услышали, что дежурная бродит по отделению и громким тревожным шепотом зовет мистера Теркла. Она боялась повысить голос, но в нем слышался испуг:

— Мистер Теркл? Мистер Теркл?

— Куда он, к черту делся? — Шепнул Макмерфи. — Почему не отвечает?

— Не волнуйся, — ответил Сканлон. — В сортир она не заглянет.

— Но почему не отвечает? Задвинулся, что ли?

— О чем ты говоришь? Задвинулся с такого маленького косячка? — Голос мистера Теркла раздавался где-то рядом, в темной уборной.

— Теркл, а ты-то что тут делаешь? — Макмерфи старался говорить строго, а сам с трудом сдерживал смех. — Иди узнай, чего ей надо. Что она подумает, если не найдет тебя?

— Конец нам, — сказал Хардинг и сел. — Аллах, будь милостив.

Теркл открыл дверь, выскользнул наружу и встретил дежурную в коридоре. Она хотела выяснить, почему везде горит свет, для какой цели включены все лампы в отделении. Теркл сказал, что не все включены, что в спальне не горят и в уборной тоже. Она сказала, что это не оправдание для иллюминации в остальных местах — по какой причине ее устроили? Теркл не мог придумать ответ, и в наступившем молчании я услышал, как рядом со мной в темноте передают из рук в руки бутылку. А там, в коридоре, она повторила вопрос, и Теркл сказал, что он, ну, убирался, наводил порядок. Тогда она поинтересовалась, почему именно в уборной темно, хотя как раз там ему положено убирать по штату. Мы ждали, что он ответит, а бутылка опять пошла по рукам. Дошла до меня, и я выпил. У меня была сильная потребность. Даже отсюда было слышно, как Теркл глотает слюну в коридоре, мекает, бекает и не может придумать ответ.

— Совсем вырубился, — прошипел Макмерфи. — Кто-то должен выйти помочь.

Рядом со мной спустили воду, открылась дверь, и коридорный свет упал на Хардинга — он выходил, подтягивая брюки. При виде его дежурная ахнула, а он попросил извинения — не видел ее, очень темно.

— Не темно.

— Нет, в уборной. Я всегда выключаю свет — для перистальтики. Понимаете ли, зеркала: когда горит свет, кажется, что зеркала заседают надо мной, как судьи, определяют наказание, если у меня не получится.

— Но санитар Теркл сказал, что убирался там…

— И отлично справился с работой, осмелюсь заметить, — учитывая сложности, обусловленные темнотой. Не угодно ли взглянуть?

Хардинг приоткрыл дверь, и полоска света легла на кафельный пол. Я увидел, как попятилась дежурная, говоря, что не может принять его предложение, ей надо продолжать обход. Я услышал, как отперлась входная дверь в начале коридора и дежурная вышла. Хардинг крикнул вдогонку, чтобы не забывала нас надолго, и тут все вывалились в коридор поздравлять его, жать ему руку и хлопать по спине.

Мы стояли в коридоре, и вино опять пошло по рукам. Сефелт сказал, что принял бы водки, если бы было чем ее разбавить. Он спросил мистера Теркла, нет ли чего-нибудь такого в отделении, а Теркл сказал, ничего, кроме воды. Фредриксон спросил: а что, если микстурой от кашля?

— Мне иногда давали из двухлитровой банки в аптечной комнате. На вкус ничего. Теркл, у тебя есть ключ от комнаты?

Теркл сказал, что ночью ключ от аптеки только у дежурной, но Макмерфи уговорил его позволить нам поковыряться в замке. Теркл ухмыльнулся и сонно кивнул. Пока они с Макмерфи ковырялись скрепками в замке, остальные вместе с девушками побежали на пост и стали открывать папки и читать записи.

— Смотрите, — сказал Сканлон, размахивая папкой. — Все как есть. Тут даже мой табель за первый класс. О-о, паршивые отметки, просто паршивые.

Билли читал с девушкой свою историю болезни. Она отступила на шаг и оглядела его.

— Столько всего, Билли? Шизо такой и психо сякой? Не подумаешь, что у тебя столько всякого разного.

Другая девушка открыла нижний ящик и подозрительно спрашивала, зачем сестрам столько грелок, прямо тысяча, а Хардинг сидел за столом старшей сестры и наблюдал за нами, качая головой.

Макмерфи с Терклом открыли дверь аптеки и вытащили из холодильника бутыль густой вишневой жидкости. Макмерфи посмотрел ее на просвет и вслух прочел этикетку:

— Ароматическая эссенция, пищевая краска, лимонная кислота. Инертных веществ — это, наверно, вода — семьдесят процентов, алкоголя двадцать процентов — прекрасно! Кодеина десять процентов. Осторожно, наркотик может вызвать привыкание. — Он отвинтил пробку, попробовал жидкость на вкус, закрыл глаза. Потом провел языком под губами, еще раз глотнул и снова прочел этикетку. — Так, — сказал он и щелкнул зубами, как будто их только что наточили, — если добавить немного в водку, будет то, что надо. Теркл, браток, как у нас со льдом?

Смешали в бумажных медицинских стаканчиках с водкой и портвейном, и получился сироп, по вкусу похожий на детский напиток, а крепостью на кактусовую водку, которую мы покупали в Даллзе, — прохладный и мягкий, пока глотаешь, обжигающий и свирепый в животе. Мы выключили свет в дневной комнате и сели пить. Первые два стаканчика приняли как лекарство, в серьезном молчании, оглядывая друг друга — не умрет ли кто. Макмерфи и Теркл переключались с вина на сигареты Теркла и обратно на вино и вскоре опять начали хихикать — когда заговорили о том, что было бы, если бы маленькая сестра с родимым пятном не сменилась в двенадцать часов, а осталась бы с нами.

— Я бы испугался, — сказал Теркл, — что она отхлещет меня своим большим крестом на цепочке. В такой переплет попасть, а?