Читать книгу "Техник-ас - Евгений Владимирович Панов"

доворачиваю, ловлю в прицел следующего и жму на гашетку. Уже на развороте вижу, как с неба к земле тянутся два чёрных дымных шлейфа. Значит, попал.

– Ну ни хрена себе, – раздаётся в эфире чей-то голос, а я занимаю своё место в оборонительном круге, в который встали штурмовики.

Немцы, обескураженные мгновенной потерей двух своих камрадов, решили не атаковать ненормальных русских и отвернули в сторону, хотя и далеко не ушли.

На одном из витков круга в прицел вновь попадает вражеский самолёт. Ну не буду же я просто так круги нарезать. Опять жму на гашетку. Раздаётся короткая очередь, и пушки ВЯ смолкают. Всё, кина не будет, электричество кончилось, то есть снаряды. Впрочем, и те, что были, не ушли в молоко. Ещё один фриц, лишившись крыла, закувыркался к земле.

Окончательно деморализованные немцы порскнули в разные стороны, но в основном туда, откуда прилетели. Под это дело и мы потянулись на свой аэродром. А навстречу уже шли к цели штурмовики соседнего полка под прикрытием истребителей. Я чуть подотстал, чтобы в случае чего прикрыть своих, хотя бы отпугнуть наглых немцев.

Ко мне чуть сзади и сбоку пристроился «ил» Яковенко. Так, стоп. Это моё место ведомого, а он должен идти впереди. Поравнялся с самолётом Романа и жестом показал ему, чтобы шёл вперёд. В ответ он лишь покачал головой. Так и шли с ним до самой линии фронта: я ведущим, он ведомым. Немцы нас не преследовали.

Уже на подходе к передовой заметил, как основная группа начала заходить на немецкие позиции, поливая их из всех стволов.

– Со снарядами возвращаться нельзя, – пояснил по рации Яковенко. – Так что ищи цель и добивай то, что у тебя осталось.

Блин, а дальше что, пустым идти? А если «мессеры»? Они же нас пожгут всех как в тире. Но со своим уставом в чужой монастырь не лезут. Потом поговорю с Мартыновым на эту тему, а пока замечаю чуть в стороне миномётную батарею и расстреливаю по ней все патроны, что остались. Думаю, немцам будет достаточно.

На аэродром садились последними. Зарулил на стоянку и только сейчас обратил внимание, что я весь насквозь мокрый, включая зимний комбинезон. Винт замер неподвижно, а я, устало откинувшись на бронеспинку, сдвинул фонарь назад и снял с головы мокрый шлемофон. Пот тёк с головы в три ручья.

– Товарищ майор, вы как? – заглянул в кабину взволнованный механик.

– Сдурел? Смотри, Голец услышит или узнает, он тебе и «товарища», и «майора» покажет во всю широту своей души.

– Так я же уважительно, – ничуть не обиделся механик. – Вон как вас потрепало, – кивнул он куда-то в сторону.

Я выбрался из кабины и буквально офонарел. Фюзеляж и крылья в нескольких местах обзавелись пробоинами, а я в бою и не почувствовал попаданий.

Не успел я спрыгнуть с крыла на землю, как к самолёту подбежали остальные лётчики. Мне все плечи и спину обхлопали.

– Что здесь происходит?

Из-за хвоста моего штурмовика вышли Мартынов и Голец.

– Гражданин капитан! – вышел вперёд командир первого звена, тоже в прошлом майор, Егоров. – Задание выполнено, склады уничтожены. В ходе выполнения боевого задания погиб лейтенант Григорович.

Мёртвых можно не бояться называть по званию, они уже искупили свою вину кровью.

– Это точно? – вмешался Голец. – Вы лично видели его гибель? Есть ли вероятность, что он выжил?

– Все видели, гражданин капитан госбезопасности, – ответил Егоров. – Шансов на то, что он выжил, нет. Прямое попадание зенитного крупнокалиберного снаряда и детонация своих бомб.

– Ясно. Изложите потом всё письменно в рапорте. А здесь зачем собрались?

В этот момент к Мартынову подскочил старший техник.

– Товарищ капитан, – (ему можно так обращаться, он из постоянного состава), – все самолёты проверены, БК отстрелян полностью.

– Принято, – кивнул Мартынов. – Свободны. Есть ещё что-то? – это уже Егорову.

– Так точно! При выполнении задачи была попытка немецких истребителей атаковать нас. Пилот Копьёв точным огнём сбил вначале два «мессера», а потом, когда мы встали в оборонительный круг, сбил ещё одного. Немцы от атаки отказались.

– Свидетели есть? – опять спросил Голец.

– Только мы. Может, ещё из строевого полка видели. Или если потом собьют кого из немцев, через них подтвердят.

Уже когда расходились, Голец хмыкнул чуть слышно:

– Истребитель.

В этот день мы совершили ещё два боевых вылета на штурмовку позиций немцев. Мне наскоро залатали пробоины, и я поучаствовал в них. Отработали спокойно, а в последний вылет так и вообще под прикрытием звена истребителей.

Вечером выбрал момент и поговорил с Мартыновым по поводу боекомплекта. Попросил разрешения оставлять себе немного, чтобы в случае чего можно было отбиться от немецких охотников. Мартынов, в свою очередь, переговорил с Гольцом, и мне дали добро.

Девятнадцатого ноября 1942 года началось наступление Красной армии. Операция «Уран» шла полным ходом. Мы активно участвовали в ней, нанося удары по немецким позициям, артиллерийским батареям и танкам. Двадцать третьего числа в района Калача замкнули кольцо, отрезав немецкую 6-ю армию от основных сил.

Нам изменили штатное расписание, и теперь мы летали парами. Я стал ведущим, а Роман Яковенко – моим ведомым. Мы ходили буквально по головам немцев, румын и итальянцев, выискивая и уничтожая всё, что было похоже на склады, скопления живой силы и техники противника. Наносили бомбоштурмовые удары по немецким аэродромам внутри кольца окружения.

Выработали свою тактику. Наша пара атаковала первой, и я с дальней дистанции расстреливал зенитки немцев. Выпустив все РС и отбомбившись, мы набирали высоту и сверху прикрывали своих товарищей. Пару раз удалось сбить подвернувшиеся под горячую руку немецкие транспортные Ю-52.

В первый раз, когда штурмовали аэродром в Басаргино и мы, отбомбившись, пошли в набор высоты, нам навстречу из облаков неожиданно вывалились три «юнкерса». Я чисто на рефлексах нажал на гашетки и… ослеп. Транспортник вдруг превратился в ослепительную вспышку: похоже, вёз горючее. Проморгавшись, я развернулся, и мы с Ромкой сожгли и два оставшихся «юнкерса». Второй раз завалили пару только что взлетевших и набирающих высоту фрицев.

Накануне нового, 1943 года возвращались с боевого задания. Мы с Яковенко, как всегда, шли чуть выше и в стороне. Только пересекли линию фронта, как обнаружили километрах в трёх от нас идущую в нашем направлении группу самолётов. Приблизившись, я хорошо их рассмотрел. Немецкие пикировщики Ю-87, восемь штук, почти полный штаффель. Идут как на параде и без истребительного прикрытия. Ну, это уже наглость, и от неё надо лечить. Хирургически.

Даю Ромке команду «Делай как я» и выпускаю шасси. У нас этот приём называется «обуть лапти». Так Ил-2 становится визуально похожим на