Читать книгу "Танцующая с Ауте - Анастасия Парфенова"

— Конечно, моя леди. Для меня огромная честь быть вашим сопровождающим в этом путешествии.

Адрея тоже кивает, но в её глазах всё ещё читается желание наградить меня дюжиной «телохранителей». Ладно, со шпиономанией обитателей Эйхаррона мы разберёмся позже.

— А тем временем… дарай-леди, мне кажется, я знаю, кому можно поручить проработку тонкостей предстоящего сотрудничества.

По задумчивому блеску в глазах присутствующих понимаю, что им не составило труда вычислить, кто же это. Адрея медленно кивает. Да, такой «посредник» действительно устроит всех. Теперь осталось лишь уговорить его самого.

Подношу к губам бессчётный за сегодняшний день (За последние два дня? Три? Ауте, когда же я в последний раз спала?) стакан апельсинового сока и вновь окунаюсь в щемящую терпкость его сладости. Волшебно.

Гляжу на сидящего передо мной человека. Профессор Шарен всё ещё взирает на меня с некоторым изумлением, хотя с момента, когда я свалилась на его голову в своём истинном виде, прошёл уже не один час. Всё это время он в основном отмалчивался, а я в основном говорила, вываливая на него факты вперемешку с собственными выкладками и извинениями. Переварить то, что его Анита, которую он учил сидеть за столом и пользоваться вилкой, является кровожадной Антеей тор Дериул, не легче, чем идею о расширении Эйхаррона на ещё один Дом, но я слишком хорошо знаю этот блестящий разум, чтобы предположить, что он не справится. Откидываюсь на спинку дивана и подношу стакан к губам.

— Итак?

Молчание.

В отчаянии дёргаю ушами.

— Наставник, ну скажите же хоть что-нибудь. Вы разочарованы? Сердитесь? Мне не следовало приходить?

Он картинно заламывает брови, как это могут делать лишь люди, в совершенстве овладевшие мимикой своего лица.

— Анита, то есть леди Антея… Когда вы пообещали мне рассказать всё, я как-то не предполагал, сколько это «всё» может в себя включать. Иначе дважды бы подумал, просить ли о такой откровенности.

Немного расслабляюсь. Итак, маэстро разобрался в происходящем и сделал соответствующие выводы о возможных последствиях. Я в нём не ошиблась.

— Вы сердитесь? — Очень важно узнать ответ на этот вопрос.

— На вас? Упаси бог. Я даже несколько польщён, что вы выбрали именно меня своим наставником.

Облегчённо улыбаюсь.

— Я старалась ориентироваться на лучшее. — Он чуть склоняет голову, принимая комплимент. Принц до мозга костей. — Наставник, что вы обо всём этом думаете?

— Это шанс.

Сразу понимаю, что он имеет в виду. Мы достаточно часто обсуждали с ним человеческую цивилизацию и тупики её развития. Нельзя жить бесконечными завоеваниями и потреблением — рухнешь под собственным весом. И скоро.

Безнадёжно качаю ушами.

— Наставник, мы обсуждали этот вопрос так часто, что повторять старые аргументы у меня нет ни малейшего желания. Не пытайтесь считать эль-ин одной из переменных развития человеческой цивилизации. Мы не подчиняемся социальным законам. По определению.

— И тем не менее, Анита. Ты здесь. Ты… гм, Антея. И ты определённо уже начала основательную перетряску местного общества. Хочешь убедить меня, что всё это пойдёт людям во вред? Я слишком хорошо тебя знаю, девочка.

— Шарен, да послушайте же вы, наконец! Я — чужая! Я — не человек! Вы НИЧЕГО обо мне не знаете!

Опять иронично заломленная бровь. Аут-те, ну откуда на мою голову взялся этот самоуверенный осёл? Если бы ещё он был не так вызывающе прав…

— Ну объясни мне, идиоту, в чём ты другая? Чем, кроме крыльев, отличаешься от девчонки, которая публично обозвала декана заплесневелым шовинистом?

Огорчённо потираю лоб рукой, безуспешно пытаясь найти давно исчезнувший имплантант. Замечаю, что господин профессор точно зачарованный следит за движениями золотистых когтей. Идея озаряет внезапно. Расширить глаза, прижать уши, немного дикости в позе. Сен-образ охотящегося хищника. Блеснуть клыками в голодной, торжествующей улыбке.

Человек лишь слегка подаётся назад.

— Впечатляюще. Но неубедительно.

Вот она, школа настоящего политика. Ни с чем не спутаешь.

Испускаю длинный обречённый выдох. Нет, лёгким путём здесь не пройти.

— Хорошо, профессор, вы сами напросились.

На минуту замолкаю, хочу скомпоновать аргументы так, чтобы Шарен понял всё, а наблюдающие за нами лишние уши лишь ещё больше запутались. Раздражённо ловлю себя на мысли, что хотела бы видеть на месте Шарена Аррека с его даром Ощущающего Истину и неистощимой невозмутимостью.

— Уже довольно давно, когда я только начала своё исследование, мне случилось побывать в зале с древними манускриптами времён ещё Земли Изначальной. Разумеется, подлинников студентам не давали, но с электронными копиями вполне можно было работать. Так вот, один из старшекурсников вёл себя очень странно — ёрзал на стуле, хихикал и в конце концов был выставлен из библиотеки. Будучи беспардонным существом, я не поленилась догнать нарушителя и расспросить его, что же такого смешного было в документе. Знаете, что он читал? Есть такая древняя классификация животных, приписываемая кем-то по имени Боргес китайской энциклопедии под названием «Небесная империя благодетельных знаний». Приведу вам цитату:

«Все животные делятся на:

а) принадлежащих Императору,

б) набальзамированных,

в) приручённых,

г) сосунков,

д) сирен,

е) сказочных,

ж) бродячих собак,

з) включённых в эту классификацию,

и) бегающих как сумасшедшие,

к) неисчисляемых,

л) нарисованных тончайшей кистью из верблюжьей шерсти,

м) и прочих,

н) только что разбивших кувшин,

о) похожих издали на мух…»

— Я вижу, вы улыбаетесь, профессор? Такая естественная реакция на подобную белиберду! А вот я, я никак не могла взять в толк, что же здесь смешного. Это ведь прекрасная, всеобъемлющая, построенная по всем законам логики классификация. Несколько дней я размышляла, медитировала, танцевала, пытаясь найти спрятанный парадокс. И я его нашла. И рассмеялась. И смеялась, не переставая, ещё несколько недель, всякий раз, когда кто-нибудь протягивал руку и говорил: «Это — собака» или «У кошки длинный хвост». Я хохотала до упаду, вчитываясь в научные трактаты и подкреплённые так называемыми фактами теории. А знаете почему? Потому что классификация, разделяющая собак и кошек, в основе своей столь же нелепа, как и приведённая мной древнекитайская. На каких основаниях вы выделяете главные, а на каких — незначительные признаки? Задумайтесь, профессор. Вот три животных. Большая овчарка, маленькая декоративная болонка и домашняя кошка. Как определить, какие из них более схожи? Собаки, потому что они относятся к семейству собачьих? Болонка и кошка, потому что они маленькие? Любой современный человек, дитя доминирующей цивилизации Ойкумены, скажет — собаки, и будет совершенно прав, исходя из биологических критериев. Если поискать, можно найти народы, которые поставят рядом маленьких животных, и будут столь же правы. Чем определяется этот выбор? Многим, но назовём эту группу неким набором… не стереотипов, а, пожалуй, смыслообразователей. Что-то, гораздо более глубокое, нежели язык, но в то же время с ним связанное. Лишённый этого «нечто» человек будет видеть мир так, как видит его младенец, — однородным пятном непонятных раздражителей. И лишь значительно позднее, образно говоря, проходя через особую смыслообразующую призму, вещи обретают подлинное значение, предметы — форму, а мысли… ну, мысли становятся мыслями. Это, конечно, очень упрощённо, но вы согласны, что такая точка зрения не лишена права на существование?