Читать книгу "Одурманивание Маньчжурии. Алкоголь, опиум и культура в Северо-Восточном Китае - Норман Смит"

назад покинул родные места [Kakegawa 1942j: 102]. Со школьной скамьи Шаосянь желал стать всемирно известным исследователем, однако осуществлению мечты мешало отсутствие у его семьи денег на его университетское образование. Вместо него молодого человека женят на нелюбимой девушке и отправляют работать в качестве управляющего на ферму. Однажды задолжавший ферме арендатор уговаривает обессиленного и несчастного Шаосяня попробовать опиум. Немедленное удовольствие приводит героя к столь тяжелой зависимости, что наркотику оказываются посвящены все его помыслы. Одурманенный Шаосянь забывает все свои прежние планы об учебе в университете и не ощущает свого привычного отчаяния. Наступает день, когда он похищает 5000 юаней, которые планирует потратить на наркотик, и ударяется в бега. На основе своего опыта Шаосянь приходит к мысли, что все наркоманы одинаковы. Неважно, мужчины они или женщины, стары или молоды, бедны или богаты, все равно их действиями движет исключительно тяга к опиуму. Механизм выживания в так называемом «беспорядочном животном мире» у них не вырабатывается [Ibid.: 105]. На иллюстрации 40 мы видим отчаявшегося Шаосяня, убегающего от разъяренных людей, которых он обокрал, чтобы потворствовать своему пристрастию [Ibid.: 107]. Шаосянь предупреждает читателя, что все наркоманы в конечном счете неизбежно оказываются на улице, где они обречены на погибель или постоянно преследуются властями. Те, у кого еще остаются силы, могут попробовать оказать сопротивление, но большинство зависимых лежат, свернувшись калачиком, неподвижно. По задержании их направляют в Институты здоровой жизни.

Шаосянь замечает, что наркоманы боятся Институтов здоровой жизни, которые они воспринимают как адское место, еще страшнее тюрьмы. Однако герой замечает, что по поступлении в заведение это ошибочное представление меняется. На момент, когда Шаосяня задерживают во время полицейского рейда, он был совсем слаб и уже долгое время ничего не ел и не пил. В составе группы наркоманов его перевозят в сельскую местность. Наконец, их высаживают у выстроенного в западном стиле здания с большим двором. Приехавших встречают полтора десятка сотрудников, которые, попрощавшись с полицией, радушно принимают гостей и проводят их на встречу с директором. Глава заведения обращается ко вновь прибывшим со следующей речью:

Господа, вас привезли в Институт здоровой жизни. Возможно, вам кажется, что это крайне ужасное место. Однако это абсолютно приспособленное для жизни учреждение. Поживите с нами два-три дня, и сами все поймете. Это не тюрьма, а большой дом, в которым я являюсь главой. С сегодняшнего дня вы можете считать себя членами нашей большой семьи. Чувствуйте себя как дома. Господа, вы все выглядите утомленными. Сначала, пожалуйста, поешьте, а потом приглашаем вас постричься и помыться [Ibid.: 107–108].

Описание Института здоровой жизни как большой семьи красной нитью проходит через все повествование. Шаосяню и другим наркозависимым постоянно рекомендуют воспринимать учреждение как свой новый дом. Герой в красках расписывает свое пребывание в заведении. В частности, он сразу же упоминает просторную столовую и вкусную еду. Пока его спутники едят свой первый обед, Шаосянь ограничивается чашкой чая, поскольку его наркозависимость лишает его аппетита. Затем наркоманам дают возможность отдохнуть. После чего их стригут и переодевают. Каждому новоприбывшему выдают новый набор чистой и удобной белой одежды. Пациенты проживают в палатах в китайском стиле. В каждой комнате стоит кан – печка-лежанка, на которой могут расположиться до восьми человек. Новеньких разместили в одних помещениях с людьми, которые уже встали на путь выздоровления. Скорее всего, это было сделано для того, чтобы перед глазами у вновь прибывших был позитивный пример, а также для напоминания почти излечившимся о боли, которую им удалось пережить. Пациентов просят застелить кровати и укладываться спать. Засыпая, Шаосянь вдруг ощущает непреодолимое желание затянуться опиумом. Поразмыслив о своей зависимости, Шаосянь решается действовать шаг за шагом и постараться забыться хотя бы на эту ночь. Позже дежурная медсестра навещает пациентов, чтобы проверить их температуру и давление.

На следующее утро пациенты просыпаются под звон колокола. Медсестра вновь проверяет у них температуру и давление, а также забирает анализы мочи. Пациентов выстраивают на улице, где они отдают честь флагам Японии и Маньчжоу-го и поют национальные гимны. За этим следуют физические упражнения и уборка. Каждому пациенту поручают определенную зону работы: кабинеты, столовую, гостиную, туалеты и территорию. По завершении выполнения заданий все отправляются на завтрак, за которым следует краткий отдых. Затем все отправляются в клинику. Директор заслушивает медсестер, отчитывающихся о результатах анализов мочи. Выделяются три уровня зависимости: тяжелая, средняя и легкая, каждая из которых предполагает свой подход к лечению. На проверках, проходивших каждые три дня, присутствовал директор. Он мало говорил, но Шаосянь отмечает его профессионализм в обращении с пациентами. После обеда «легкие» наркоманы и те, кто уже провел в учреждении несколько недель, вместе с директором и сотрудниками направляются во двор для игр и спортивных занятий. После ужина у пациентов проходят пятнадцатиминутные уроки японского языка. Гости заведения разучивают национальные гимны Японии и Маньчжоу-го, а также наиболее распространенные слова и выражения.

На вторую ночь сотрудники учреждения просят пациентов задержаться в аудитории для общения с директором. Всем присутствующим предлагают чашки чая, а курящим – сигареты. Директор опрашивает пациентов, просит их поделиться впечатлениями от пребывания в Институте здоровой жизни и заявляет, что совместными усилиями они обеспечивают друг другу приятную и мирную жизнь. Каждый пациент должен был помогать соседу и присматривать за ним. Если кто-либо ленился, то это могло сказаться на состоянии всего коллектива. Участвовать в работе должны были все. Мужчины и женщины работали бок о бок, мыли овощи, чистили горох или делали заготовки. Зачастую эти занятия сопровождались песнями. Мужчины занимались и более тяжелым трудом, в частности, помогая с перевозками товаров. Женщины следили за состоянием постельных принадлежностей и одежды. Зимой физические упражнения и встречи проходили в помещении. Еженедельно устраивались увеселительные мероприятия, на которых люди танцевали, пели или читали стихи. По излечении семейные пациенты могли покинуть заведение. Многие исцеленные возвращались потом с подарками, в том числе курицами, грушами, яйцами и свининой. Рассказчик сравнивает таких гостей с недавно вышедшими замуж невестами, которые возвращаются домой, чтобы повидаться с матерями [Ibid.: 111]. Некоторые исцеленные пациенты, у которых не было семей, оставались работать в Институте здоровой жизни за проживание и еду. Волонтерам давали деньги на мелкие расходы и разрешали совершать покупки, но только в дневное время. Некоторые люди предпочитали вообще не покидать учреждение. Шаосянь замечает, что создать такую благоприятную и поддерживающую атмосферу возможно было только в стране, вступившей на «путь правителя» (вандао). Здесь сразу вспоминаются слова директора о том, что Институты здоровой жизни не тюрьмы, а большие семьи [Ibid.: