Читать книгу "Саквояж со светлым будущим - Татьяна Устинова"

— А младший вчера поссорился со своей сильфидой, —подхватила Маша. — Причем серьезно поссорился, она сегодня даже к завтраку невышла, ее никто не видел.

— Может, ее тоже зарезали? — пошутил Родионов и, взглянув наМашино лицо, понял, что пошутил неудачно.

— И Весник, — подхватила Маша. — Я так и не поняла, зачем онполетел с нами.

Тут Родионов вдруг вспомнил. Он же слышал разговор, когдателефон подключил его к линии, по которой разговаривал Весник, и ничегохорошего не было в услышанном, и ему не хотелось рассказывать о нем Маше,потому что Весник был друг, а не враг, единственный, кроме них двоих,проверенный человек в этом странном доме. И, рассказывая — Родионов все-такирешился, — он все время чувствовал себя предателем, как будто предает друга, иэто было гадко, скверно, но ничего нельзя было поделать.

— Странно, — выслушав его, сказала Маша. — Очень странно.Выходит, у него здесь какая-то определенная цель, о которой мы ничего не знаем,правильно? И кто это на него должен был… выйти? Он же сказал — на меня ещеникто не выходил, да?

— Ну да.

— Может, спросить у него? Просто спросить, а?

Родионов подумал немного и потушил сигарету.

— Так мы и сделаем. Пошли.

— Дмитрий Андреевич, почему вы кидаете бычки в вазу?

— Да потому что здесь нет пепельницы!

Родионов знал, что Маша терпеть не может, когда он суетокурки в цветочные горшки и кофейные чашки, и дома старался никогда этого неделать, потому что она немедленно кидалась убирать, и ему становилось стыдно.Вот и сейчас она подхватила со стола вазу, на плоском дне которой болтались дваего окурка, и понеслась вокруг стола, выискивая мусорную корзину. Корзинанашлась далеко под столом, и Маша полезла под стол, пыхтела там некотороевремя, а потом затихла.

— Маша?

— А!

— Маша, ты там навеки поселилась?!

Она вылезла из-под стола без всякой вазы, но с кучкойкаких-то цветных обрывков, стиснутых в кулачке.

— Господи, что ты там опять нашла?! Что ты шаришь по чужимпомойкам уже второй день!

— Не знаю, — сказала она. — Кажется, это фотография.

Она снова нырнула под стол и вытащила на свет божий корзину— обыкновенную кабинетную корзину, сплетенную из тонкой проволочной сетки,абсолютно пустую. Несмотря на то, что она была пуста, Маша перевернула ее ипотрясла, а потом посмотрела на то место, куда, по ее мнению, должны быливысыпаться невидимые вещественные доказательства.

Родионов подошел и присел на корточки рядом с ней.

Разноцветные кусочки, не слишком мелкие, и впрямь былипохожи на разорванную фотографию, глянцевые, блестящие.

— Кто-то рвал здесь фотографии? — вывернув шею, Машапосмотрела на него. — Бросал под стол?

Родионов пожал плечами.

Чем дальше в лес, подумалось ему, тем больше дров.

Нет, не так.

Чем дальше в лес, тем яснее пень, так будет по-современному.

Он вытряхнул у нее из ладони обрывки и разложил их на ковре,цветной стороной вверх. Маша дышала у него за плечом.

— Надо спросить у горничной, во сколько она убирается. Или уних не одна горничная?

— Наверняка целый штат, — задумчиво сказал Родионов. — Вотэто вроде верх, да? Край ровный. Или низ?

— Нет, вот это верх, а это низ. Нога вроде бы, да?

— Что я делаю, что творю? — тоном старухи Пельтцер жалобноспросил сам у себя Родионов. — Вот этот подходит, или у меня галлюцинации?

— Нет, — живо отозвалась Маша, — никаких галлюцинаций, всеправильно, Дмитрий Андреевич.

Картинка сложилась довольно быстро.

Это была фотография Стаса Головко. Та самая, где он сидел надиване, поджав под себя ноги, а перед ним на столе сияла белая лилия или что-тов этом духе. Впрочем, разобрать было трудно, потому что прямо на лилию пришласьрваная белая полоса.

***

Горничную они нашли в комнате Родионова. Окна былираспахнуты, в ванной лилась-шумела вода, горничная взбивала подушки и пела:«Черный бумер, черный бумер под окном катается, черный бумер, черный бумердевкам очень нравится!»

Завидев парочку, она засуетилась и стала отступать, странноповиливая задом и приседая — должно быть, эстетка Мирослава Цуганг-Степченкотаким образом научила ее демонстрировать любезность.

— Во сколько вы убираетесь на первом этаже? — выпалилРодионов с ходу, и девушка выпучила на него глаза и разинула рот. Маша поняла,что нужно немедленно вмешаться, пока он не испортил всего дела.

— Простите нас, мы сейчасуйдем, — затараторила она, — и небудем вам мешать, честное слово!

— Та вы мне и не мешаете, — окончательно перепугаласьгорничная. — Я только вот постельку переменю и пойду, а туточки я ничего нетрогала, только пыль смахнула и…

— Вы не беспокойтесь, — с удвоенной силой зачастила МашаВепренцева, — мы просто так, на секундочку зашли. Мы спросить хотели. ВотДмитрий Андреевич вчера в кабинете… ну, который на первом этаже, где такаямебель зеленая, кожаная, знаете?

Горничная покачала головой. Вид у нее был обалделый.

— Ну, на первом этаже, третья дверь по правую руку. Там ещесова такая на камине!

— Сова? — переспросил детективный автор, который в силусвоего профессионализма всегда подмечал детали и очень этим гордился. — Накамине?

— Та цэ нэ кабинэт, — пропела горничная. — Цэ курытельная!

— Да-да-да! — обрадовалась Маша. — В курительной, именно вкурительной он вчера позабыл… визитную карточку с одним важным телефоном.

— Як же ж он в курытельной позабув телефон, когда тамникакого телефона не було!

— Да не телефон, а маленькую такую бумажку с телефоннымномером! Ма-аленькую! — И Маша Вепренцева показала пальцами, насколько малабыла бумажка.

Родионов и бумерная девушка проследили за ее пальцами, апотом снова уставились на нее.

— Вы не находили?

— Хде?

— Да в курительной!

— Та не, ничего я не находила, бо там и не було ничого!

— Точно не было?

— Та я николи чужого не возьму, бо Мирослава Макаровна сразуказала…

— А во сколько вы убираетесь?

— Хде?