Читать книгу "Одесская сага. Троеточие… - Юлия Артюхович (Верба)"

– И что?

– Мам, это же я… понимаешь? Я та падла проклятая, они же меня все за наследство прокляли. А еще сон…

– Какой сон?

– Я, когда на сносях была с Юлькой, мне сон страшный приснился. Голос в темноте говорит: ты умрешь через двенадцать… а чего двенадцать, не сказали. Я никому не говорила, чтобы вы не боялись, но подождала двенадцать дней, потом забыла, потом год прошел, и я вообще забыла. А он когда крикнул… Ты понимаешь? Я вдруг поняла – двенадцать лет прошло. Мы сели за взлетной полосой в поле вспаханное. На брюхо плюхнулись, и на выход подали горку надувную. Ты не представляешь – там скорых, пожарных… Всех нас ловили, по отдельным машинам рассаживали, вода, бутерброды… Всем – лучшие места на ближайший рейс… Больше половины лететь отказались. Мы с пьяницей потом вместе в следующем сидели. Нас там как послов кормили и коньяк подали…

Людка всхлипнула и хихикнула:

– Пьяница волшебный – ты понимаешь, он крикнул и проклятие разрушил. Долетел до Москвы трезвый как стекло и сказал стюардессе на прощание: «Вы так ухаживали, что я за рейс поправился на два килограмма!» Она ему: «Ну это же замечательно!» А он в ответ: «А в том – на пять кило обделался…»

– Так что, – Люда задумчиво подняла открытку, нарисованную Юлей, на нем на фоне самолета она в новом плаще с модным серебряным шарфиком десантировалась с парашютом, – картинка практически с натуры…

Франтик

Люда продолжала исполнять заветные мечты. И следующей в списке стала… собака. Нила прикатит домой на служебной «Волге», выданной директором завода для такой миссии – в ее сумке на батистовом носовом платке сидело черное недоразумение в ладонь размером.

– Недорого. Тридцать рублей всего. Сказали – это породистый, пинчер! Будет маленький.

Лесенька, которая до появления собаки выучила на память справочник собаковода с описанием пород, обцеловав подарок, выдала:

– А это не пинчер! У него грудь белая и ноги как в носках белых. У пинчеров такого не бывает!

Женя переглянулась с Людой, и обе посмотрели на Нилу:

– Ну, мне так сказали… Хотите, я его завтра обратно отнесу?

– Нет! – хором завопили Юля и Леся. – А как мы его назовем?

Конкурс имен для псевдопинчера по драматизму и количеству вариантов перебил даже выбор имен для обеих внучек, вместе взятых. Выиграла внезапно баб Женя:

– Да вы посмотрите на него!

Ушастый, как летучая мышь, щенок сидел на мягкой тряпочке, вывалив кончик языка, с глупейшим выражением морды:

– Чистый франт – в манишке и носочках. О! Франтик!

Пес радостно примчался к Жениным тапкам.

– Вот! Видите – ему нравится, – торжественно изрекла Женя.

Франтик, несмотря на сомнительное происхождение, вел себя как и положено всем мелким собачьим аристократам: истерил на любой посторонний звук, самоотверженно бросался грызть тапки всех, кто посягнул на охраняемую территорию или на его миску, и признал единственного вожака стаи… Нилу. К остальным относился с вселенским презрением. Как он чуял свою богиню за два квартала от дома, никто не знал, но за десять минут до ее появления он начинал истошно лаять, путаться в занавеске, потом кубарем скатывался с лестницы и мчался в подворотню, куда, задыхаясь и колыхаясь, входила Нилочка. Франтик прыгал, писался, полз перед ней по-пластунски попой вперед и потом, обессилев, падал к ногам. Подняться сам по лестнице он не мог – ступени были этому зверю по грудь. Поэтому, заливисто хохоча, у двенадцатой квартиры появлялась Нила. Сверху на ее сумке сидел и так же тяжело дышал ее верный пес.

– Собачка-звоночек, – сцепив зубы, называли его Анна-вторая, младшая Голомбиевская, и баба Таня, когда Франтик в семь тридцать утра истошно горевал вслед уходящей на работу Ниле. Баба Таня, правда, со вздохом добавляла: – Шоб ты сдох!

Громче Франтика вопила только баба Шура, которая в четыре утра приходила из привокзальной забегаловки после смены. Но однажды Франтик внезапно замолчал. Юля и Леся оббежали всю галерею аж до бывшей Гордеевской квартиры и спустились вниз.

– Мам! Он пропал! Его украли!

– Да кому он всрался? – вздохнула Люда и, вытирая руки о фартук, вышла на галерею и заорала сладким голосом:

– Франтик, Франтик! А где моя собаченька? А где моя падлюка маленькая?

Она спустится вниз, обойдет двор и вернется к лестнице. Между квартирой Дуси и проходом в подвальную каморку бабы Шуры рос старый куст дикого винограда. Каждый год он взбирался по колонне и обнимал, укрывал чугунные перила галереи. Что с ним баба Шура ни делала – он выживал и перекрывал последние солнечные лучи в ее слепое окно над дверью.

– Что, насыпали уже?

На асфальте у винограда была рассыпана сода. Людка ногой на всякий случай подвинула виноградную плеть и вскрикнула – под виноградом калачиком лежал этот домашний килограмм ярости в луже крови.

Ветеринарная клиника была только в зоопарке. Люда справедливо решила, что собака не доживет, и, подсунув под Франтика дощечку, помчалась с ним в домашнем халате и тапках в детскую поликлинику.

– Да вы что?! – возмутились в регистратуре. – Собаку дохлую нам притащили!

– Счас ты сдохнешь, – пообещала Люда в окошко и рванула дверь хирурга-травматолога. На счастье, он с утра был без пациентов.

Слезы и червонец, и вот хирург уже сможет рассмотреть свежий рентген с Людкиной рукой и свернутым в узел собачьим скелетом.

– Ну все, – изрек он. – Приплыли тапочки к обрыву. Видите это? – Он ткнул в кукольный череп. – Это трещина через всю башку. Не жилец. Вы домой его не несите, чтоб дети не плакали.

Но у Люды был справочник судового врача с рекомендациями по скорой помощи в экстремальных условиях.

– Ждать, лежать! – скомандовала она собаке, укладывая пока еще живого, но неподвижного Франтика в коробку, и помчалась в аптеку.

К вечеру наступил кризис, недопинчер стал сипеть и задыхаться. Сплюнув шерсть и оглянувшись на Нилу, Толика и детей, Люда выдала:

– Я думала после Ксени, что уже все делала. Но искусственное дыхание собаке рот в рот? Вот на кой оно мне надо? Мама, дай самогонки и чайную ложку.

Люда хлебнет сама из горла и вольет пять грамм в рот Франтику, тот закашляется и чихнет.

– Ага, вот и хорошо. Только попробуй мне после всего сдохнуть!

Авторский курс из антибиотиков, поддерживающих мозговую деятельность лекарств, оставшихся от инсультной Ксени, и народных средств, которые Люда пересчитывала на вес собаки, неожиданно совершил чудо. Пес не сдох. Через две недели он встанет и начнет кружиться на месте.

– Люда, ты что, соскучилась? Нового пациента решила завести? У него с координацией труба, – шепнул Толя. – Не мучай животное.

– И что, второй раз скинем? Чтоб наверняка? Я лучше эту суку с первого этажа добью – это ж она его под виноград затолкала и место присыпала. Не удивлюсь, что она его и скинула. Пойти ей, что ли, дверь детским говном намазать?