Читать книгу "Пока смерть не разлучит нас - Кэролайн Грэм"

С миной недоверчивого изумления старший инспектор пролистал еще несколько страниц, убористо исписанных ядовито-зелеными чернилами (пожалуй, тут уместнее были бы кроваво-красные), и снова ухватил конец нити:

7 мая. Вопреки моим просьбам А. взял привычку звонить мне на работу в Колпорт. Нужно ли говорить, как все зашептались! Триш Трэверс провозгласила, что у него сексуальный голос, и меня засыпали вопросами. Я хранила молчание, сказала, что нечего обсуждать. Пока.

Я полна решимости не поддаваться его чарам, но до чего же он красив! Опять зазвал меня на ланч, на этот раз в «Звезду Индии». И там наконец признался в том, о чем я сама догадывалась. Сказал, что его брак всего лишь фикция, что он отчаянно страдает. Откуда ему знать, что я тоже одинока, что и мне не дано испытать самого главного в жизни? Во всяком случае, не было дано до сей поры. Вопреки подсказкам здравого смысла, из чистого сочувствия я накрыла его руку своей. Его смеющиеся глаза вдруг посерьезнели, и он словно заглянул мне прямо в душу. И тут я поняла, что пути назад нет.

Еще трижды или четырежды Барнаби погружался в эту сагу. Пафос, слог и содержание оставались прежними. Он уже приготовился захлопнуть дневник, когда заметил фотографию, приклеенную к передней крышке с обратной стороны. Старший инспектор передал Реджу дневник со словами:

— А это вы видели, сэр?

Протянутая Реджем рука выдавала мучительную неуверенность. Желавший при жизни своего ребенка быть посвященным во все его самые сокровенные помыслы, теперь он испытывал жестокое неудобство от подобного вторжения.

— Мне кажется, в этом нет нужды.

— Просто взгляните на фото, если можете.

Редж уставился на снимок, в изумлении округлив глаза и раскрыв рот, затем вернул дневник Барнаби.

— Это Алан. — Потом, словно всматриваясь в непроглядный мрак, пробормотал: — Из соседнего дома. — На негнущихся ногах он дошаркал до хорошенького, отделанного перламутром стульчика Бренды и тяжело привалился к нему. — Что все это значит? О чем она тут пишет? Не понимаю.

— Здесь описано несколько романтических свиданий, мистер Брокли. По сути дела, ухаживание.

— С Холлингсвортом?!

— Полное имя здесь не упоминается. — Впрочем, старший инспектор не терял надежды обнаружить его при внимательном чтении. — Однако время от времени встречается инициал «А». Вкупе с фотографией…

— Но мы почти их не знали. Я об этом вам уже говорил.

— Вы с женой — возможно, однако…

— Господи боже! Вы же не думаете, что это Алан… — Лицо Реджа исказила страдальческая гримаса. — Может, он потому и решил покончить счеты с жизнью?

Вошла Одри. Она сообщила, что Айрис наконец уснула и доктор Дженнингс ушел, пообещав непременно заглянуть пораньше утром.

— Моя маленькая девочка… Бренда, о Бренда… — простонал Редж.

Одри помогла ему спуститься вниз, а Барнаби задумался над отчаянным предположением Реджа. Пока не будет задержан водитель, сбивший Бренду, нет ни малейшего шанса выяснить точное время ее смерти. Элемент неопределенности останется даже после вскрытия. Однако если предположить, что она была убита в прошлый понедельник, скажем до десяти, то Холлингсворт вполне мог это сделать. Он куда-то выезжал на машине и при отсутствии пробок на дорогах успел бы за три часа доехать до Хитроу и вернуться.

Таким образом, со средством и возможностью, можно считать, все в порядке, но что делать с мотивом? Барнаби с трудом верилось, что Бренда могла внушить хоть какой-то сексуальный интерес Алану Холлингсворту. Он догадывался, что эти ее тайные писания сродни романам на стеклянной полке. И дело даже не в том, что уродливые женщины не способны завоевать мужчину, история знает много примеров обратного. Взять хотя бы ту византийскую правительницу, которой легенда приписывает несметное число любовников, хотя у нее были бородавки на носу, одно плечо выше другого, а вонь изо рта долетала через Босфор.

И тем не менее пока что Барнаби не сомневался, что мыслит правильно. Возможно, потому, что одержимость Холлингсворта Симоной была поистине всепоглощающей, делающей весьма сомнительным интерес ко всем прочим женщинам. Но каким брак соседей виделся Бренде? Имела ли она, предоставленная самой себе в этой унылой келье, хоть какое-то представление об их семейной жизни?

Всегда открытый любой, самой невероятной идее, Барнаби на один краткий миг взвесил возможность того, что это дочь Брокли похитила Симону. Она могла ревновать Алана к жене, даже могла желать той зла. Нельзя даже исключать, что она намеренно заставляла терзаться Алана, доводя его до потери рассудка. Отвергнутая любовь порой толкает человека на жестокие, даже безумные шаги. Но откуда бы у нее взялось время для этого? Если в Колпортской компании не подтвердят иного, каждая минута ее безупречного, жестко упорядоченного бытия была так или иначе зафиксирована. Что подразумевает существование сообщника.

Быстро загнав самого себя в угол фантастическими предположениями, Барнаби выкинул из головы весь этот бред и снова занялся дневником.

Ядовито-зеленый убористый текст резал глаза. Он полистал дневник наугад, и вдруг перед ним оказалась почти пустая кремовая страница. Ее рассекали пополам две строчки, четко написанные простым карандашом. Он стал читать, и каждое слово пронзило его как стрела:

Люди говорят: чего не имеешь, о том не плачешь. Неправда! Все ночи напролет ты мечтаешь о том, чего лишен. И все дни ты корчишься от боли.

К восьми утра следующего понедельника дежурка гудела, как пчелиный улей. Новая информация по делу Холлингсвортов продолжала поступать. В том числе сообщения бдительных граждан, кое-что видевших. Сотрудники, посаженные на телефоны (гражданские служащие и полицейские чины), всех внимательно выслушивали и всё записывали.

На лондонской Брик-лейн Симону видели в алом с золотой каймой сари, с колокольчиками на щиколотках. В Телфорде она была одета монахиней, в Девайзесе — постовым сержантом. Когда же ее заметили на борту баржи близ Стратфорда-на-Эйвоне, на ней не было ничего, кроме цыганских серег.

Более правдоподобным и логичным выглядело сообщение о том, что в день исчезновения на станции подземки Аксбридж миссис Холлингсворт, обвешанная пакетами из магазина «Маркс энд Спенсер», постоянно сверялась с ручными часами, будто ждала кого-то.

Пассажирка следующего в Эйлсбери пригородного автобуса оказалась рядом с женщиной в немыслимом, ярко-розовом жакете поверх платья с цветочным, как у Симоны, узором. Правда, волосы у женщины были каштановые, а глаза скрыты под темными очками, но она удивительно походила на жертву похищения. Поскольку информантка вышла из автобуса в Флэкуэлл-Хите, она не могла сказать, куда ехала соседка по автобусу.

Согласно третьему, самому многообещающему сообщению, Симона села в обшарпанный белый фургон, припаркованный всего в нескольких ярдах от универмага «Боббис», где ее действительно видели в последний раз. Номера машины свидетель не запомнил, отметил только, что на ней не было никаких надписей. Значит, фургон не имел отношения к торгово-транспортной сети.