Читать книгу "(не) просто сосед - Стася Андриевская"

А она к тому времени и сама поняла уже, что её реакция на поцелуй была… инфантильная. Она вообще вела себя, как дурочка, синий чулок, кандидатка в кошатницы и потенциальная подъездная бабка-одиночка. А Олег… Он, кажется, просто никак не мог пробиться сквозь её шипастую броню, поэтому и психанул.

— Я ничего тебе не обещаю.

— Я понял.

— И никаких поцелуев!

— Да понял я.

— Тогда зачем тебе тратить время?

— Я могу сказать то же самое тебе, но ты же меня не послушаешь?

— Нет.

— Ну и всё. Твоё время — это твоё время, а моё — моё. Договорились?

— Я не знаю, Олег. Не уверена, что это хорошая идея.

— Я тоже не уверен, что твоя идея хорошая, но что с того?

Глава 47

И он действительно перешёл на нейтралитет, прямо как в самом начале знакомства. С его помощью Полина завела инстаграм, подписалась на всех, кого только смогла найти актёров и телеведущих, причём, как российских, так и заграничных.

Она и понятия не имела, что они так близки! Вот фото недопитого кофе супер Звезды эстрады. Вот ненакрашенная, заспанная топ-модель. Вот известный актёр в свободное время занимается резьбой по дереву и играет на гитаре в рок-группе… А Андрей Шереметьев, тот самый заветный ведущий «Дайте сказать!» оказывается, любит мопсов и у него их аж пять штук в большом бревенчатом доме с камином. И практически у всех звёзд в шапке профиля действительно были контакты их агентов, с которыми можно было связаться по вопросам рекламы и продвижения. Артур Соловьёв, кстати, был забавным и здесь. Он совершенно не скрывал свою ориентацию, но при этом у него была целая толпа фанаток женщин.

Подписалась и на инстаграм Олега: «Олег Романоff» Оказалось, что у него тоже почти пятьдесят тысяч подписчиков, и работа оператором на телевидении была далеко не основной, даже наоборот, основным делом, которым он зарабатывал, была фотосъёмка. Женщины, женщины, женщины. Обнажённые, одетые, взрослые, совсем юные… Он был мастером, чего уж там. Портреты его работы получались хара́ктерными, чувствовалась в них какая-то особенная энергетика. И когда Полина рассматривала их — ловила себя на смятении чувств. Что-то такое ворочалось в груди… Похожее на ревность. И она вдруг поняла, что и в реальной жизни смотрит на него теперь как-то иначе, с бо́льшим интересом, что ли.

Олег фотографировал её для аккаунта, и без разницы, на камеру ли, на телефон — его фотки в любом случае получались шикарными. Олег научил её, как писать в директ, как связываться со всеми этими продюсерами звёзд и задавать им прямые вопросы о ценах и их возможностях. Оказалось, что Соловьёв действительно сто́ит очень дорого, а если учесть, что тогда он написал свою цену от руки и даже Максим подзавис, когда её увидел…

И справедливо решив, что за такую цену Артурчик мог бы быть и полюбезнее, она стала писать ему с просьбами объяснить ей дальнейшую стратегию и предложениями к кому ещё можно было бы обратиться. Ну просто, её клиентки иногда выносили ей мозг за семьсот рублей за простую коррекцию. А этот брал миллионами и ещё и психовал, когда его дёргали вопросами, и это, вообще-то, возмущало.

Однажды, после очередного «Доброе утро, Артур, как у нас дела?» Полина залезла в инстаграм и больше не нашла там Соловьёва.

— Артурчик что, удалил свой аккаунт?! — в шоке позвонила она Олегу.

Он сказал, что такого не может быть и, обещав разобраться, перезвонил уже через три минуты. Оказалось, что Артурчик, сам ли, или его бесконечные менеджеры, просто заблокировали Полину, чтобы не доставала. Полину это обидело, но не осадило, а наоборот — подхлестнуло, и она решилась написать самому Шереметьеву! Рассказала об этом Олегу, но он лишь скептически дёрнул щекой:

— Не думаю. Дядька сказал, у них там на «Дайте сказать!» план на год вперёд, причём в две очереди: одна основная, а вторая запасная, на случай форс-мажоров в основной. Вне очереди к нему можно попасть только с сенсацией, с чем-то трендовым или скандальным.

— А дядька твой кто вообще?

— Да так, — уклончиво качнул головой Олег, — то там, то сям.

И Полина решила, что раз так — она точно ничего не потеряет, если её забанит ещё и Шереметьев. Описала всю историю Руслана, описала, чего хочет, просила войти в положение невинно осуждённого. Она не знала, как ведёт переговоры Артурчик, что говорить можно, что нет, просто писала от души. Шереметьев в ответ молчал, но и не банил, хотя сообщения светились прочитанными. Олег снисходительно улыбался и подкидывал ей всё новых кандидатов. А ещё, понемногу, осторожно, но настойчиво сокращал дистанцию, словно это «общее дело» стало для них чем-то большим, чем просто дружба.

Когда Полина вспоминала ради чего это всё вообще затеялось, она словно зависала над пропастью. Берег левый, берег правый… Один далёкий и туманный, а другой близкий и манящий обещаниями яркой жизни, а она между: здесь всё, там ничего; здесь — сейчас, там — никогда; здесь на зависть всем вокруг, там — на осуждение. Но здесь не ёкало, когда Олег дружески приобнимал или чмокал её в щёку при встрече и на прощание, а там — до сих пор, как что-то очень дорогое, вспоминалось то мимолётное прикосновение: «Волосы у тебя красивые, соседка. Рука так и тянется» и до сих пор осыпались мурашками плечи.

При этом продолжались выезды в Москву на какие-то мелкие передачи. И во всём этом было целое море сумбура, новых, обрывочных впечатлений и другого понимания жизни. Не было только результата по существу, но и это становилось уже проходящим, каким-то размазанным в мельтешении самой гонки за результатом. Гонка ради гонки, как-то так. Зато ярко, драйвово и ни секунды на рефлексию.

Полина осознавала это только приезжая на склон. Тогда весь мир замирал вдруг, зависал, воспарял в панораме за окном — между небом и землёй, и Полина начинала слышать себя, ту перепуганную, но не находящую больше сил противиться притяжению дурочку, которая ведёт пальцами по колючей щеке: «Я больше не боюсь. Я к тебе ночью приду…»

Проблема была только в том, что и на склон она теперь могла вырваться всё реже и реже — хорошо, если раз в неделю. В таком режиме дожили до середины ноября.

***

— Полину Александровну я могу услышать?

Звонок с незнакомого московского номера раздался ближе к вечеру, когда Полина шла за Марусей в продлёнку.

— Да, это я.

— Меня зовут Игорь, я ассистент по работе с кадрами программы Дмитрия Кистяева «Без лица» — Пауза. — Надеюсь, вы знаете такую программу?

А у Полины дар речи пропал. Это вам уже не периферия и мелкота — это второй канал! Второй! Тот самый, что есть в любой базовой настройке любого телевизора страны! Тот самый, который если и уступает по рейтингам первому, то лишь самую малость, да и то, смотря, кто составляет эти рейтинги! А уж «Без лица» — это вообще ежевечернее шоу со славой скандального и непредсказуемого, а от того и мега-популярного.