Читать книгу "Любовь на карантине - Юлия Набокова"

Дядя Гриша от неожиданности застыл с кулаком на весу, а затем медленно повернулся ко мне всем телом. За эти годы мясник располнел и обрюзг, но все еще оставался крепким и сильным мужчиной лет пятидесяти.

– О, цыпленочек! – Он сально улыбнулся, и его пьяные глаза сверкнули шальным блеском под шапкой поредевших каштановых кудрей. – Вернулась!

Как же я его ненавижу! Я крепче стиснула топор, глядя в глаза своему ночному кошмару.

– Даша? – слабо пролепетала мама разбитыми губами. – Дочка, ты?

– Отошел от нее, урод, – прорычала я, по-прежнему держа его на прицеле айфона. Связь установилась, эфир шел, и я почувствовала себя уверенней.

Мясник резко шагнул ко мне, и я вскрикнула:

– Только тронь меня. Я тебя снимаю в прямом эфире, и нас смотрит тысяча человек.

– Да что ты брешешь, – расхохотался дядя Гриша. – Какой еще прямой эфир?

– А я тебе говорила, Дашу на Первом канале показывали. А ты не верил! – выкрикнула мать.

Мясник притих, переводя мутный взгляд с телефона в моей руке на телевизор на стене, где шло вечернее ток-шоу, как будто боялся увидеть там себя.

– Так что давай, дядя Гриша, топай отсюда, – посоветовала я. – Или прямо сейчас сюда приедет полиция с мигалками, а я уже сняла достаточно, чтобы им предъявить. Хватит, чтобы упечь тебя в тюрьму за домашнее насилие.

– Да я чего… – Пьяные глаза мясника забегали. – Я ж ничего, мы тут просто разговаривали. Да, Любань?

Мать замешкалась, и я заслонила ее собой.

– Вали, дядя Гриша. Ну!

– Злая ты, цыпленочек, – протянул мясник, подходя ближе.

Я напряглась, крепко держа топор и готовая защищаться. Видимо, дядя Гриша понял это по моему взгляду и протянул:

– А ты изменилась, Дашка. Я попозже зайду. Вижу, вам с мамкой вдвоем побыть надо.

Он прошел сквозь старые выцветшие занавески, которые висели в дверях кухни еще с тех пор, как была жива бабушка.

– Чтобы духу твоего здесь не было! – с ненавистью крикнула я ему в спину.

И только когда в сенях хлопнула дверь, опустила руку и выронила топор к ногам. А потом обняла маму.

– Дашка, доченька, – мама зарыдала у меня на груди. Я обняла ее крепче, мама болезненно охнула, и я поняла, что задела больное место. Я ослабила хватку, гадая, сколько же синяков и кровоподтеков скрывает ее кофта с длинными рукавами. Одной рукой, чуть касаясь, я гладила ее по спине, а во второй по-прежнему держала айфон.

– Все, мам, он ушел, успокойся!

Когда мама наконец перестала всхлипывать у меня на груди, а я убрала руки и взглянула на экран айфона, то поняла, что прямой эфир продолжается, и его смотрит уже десять тысяч человек. Новые комментарии сменяли друг друга так быстро, что я не успевала их прочитать. Только одно из них – самое новое – бросилось в глаза.

«ВЫ ЧТО, НЕ ПОНИМАЕТЕ, ЧТО ВСЕ ЭТО ФЕЙК?!» – писала заглавными буквами блогерша с розовыми дредами.

– Это не фейк, Анжела. Это моя жизнь, – сказала я в камеру, обращаясь сразу ко всем подписчикам.

– С кем ты разговариваешь? – удивленно спросила мама.

– С моими подписчиками, мам, – объяснила я и снова взглянула в экран айфона. – Спасибо, что были рядом со мной. Ваше присутствие придало мне сил. А теперь мне нужно побыть с мамой.

Я вышла из эфира, сохранив его на тот случай, если мне понадобятся доказательства рукоприкладства дяди Гриши.

– Как же я рада тебя видеть, доченька, – всхлипнула мама разбитыми губами.

Я наконец-то смогла ее рассмотреть, и мое сердце защемило от жалости. Пусть я уже видела, как сильно она сдала, на записи Анжелы, увидеть это собственными глазами оказалось еще большим потрясением. Передо мной стояла забитая, пьяная женщина, от которой разило водкой и немытым телом. Под глазом темнел фингал, губа кровила и вздулась. И все-таки это была моя мама – та, кто в детстве заплетала мне косички, дула на разбитые коленки и оставляла включенной лампу ночью, чтобы я не боялась темноты. Теперь настало мое время позаботиться о ней.

– Я плохая дочь, мам, – выдохнула я, чувствуя огромную вину за то, что бросила ее на произвол судьбы, беззащитную перед этим подонком.

– Ну что ты, Дашенька, – заплакала мама. – Это я так перед тобой виновата!

– Теперь все будет по-другому, – пообещала я, обводя взглядом отставшие от стен старые обои, которые клеили еще мы с бабушкой, и плесень, проступившую по углам. Я наведу порядок в этом доме и в нашей жизни. Я буду рядом и помогу маме преодолеть зависимость. И я не позволю дяде Грише еще раз переступить порог нашего дома.

Я делилась своими планами с мамой, и она сонно кивала. Голубые глаза, такие же, как у меня, все больше слипались, и она все ниже опускала голову на грудь, обтянутую трикотажной кофтой в катышках.

– Пойдем, я уложу тебя спать. – Я подняла ее под мышки и отвела в спальню.

Поморщилась, откинув грязное, в заплатах постельное белье, пропахшее крепким мужским потом. Даже стирать его не хотелось. Завтра же куплю в магазине новое, а это сожгу во дворе. У меня осталось еще немного денег на карте. Их было недостаточно на аренду новой квартиры в Москве, но хватит на то, чтобы купить кое-какие новые вещи и переклеить обои. А там придумаю, как заработать.

Уложив маму в постель и пообещав, что завтра она будет спать на чистых простынях, я вышла, прикрыв за собой дверь.

Следующей по коридору была моя комнатка, и у закрытой двери я остановилась, набираясь смелости. Эта комната так часто снилась мне в ночных кошмарах, что теперь мне казалось, что я тоже сплю, и все это не по-настоящему.

Толкнув дверь, я вошла внутрь и пораженно замерла. Той опрятной девичьей комнаты, которую я помнила, больше не было. Ничего моего там больше не осталось – теперь это было логово дяди Гриши, провонявшее его сигаретами, перегаром и кислым запахом пота. Он починил половицу, которая спасла меня от него, и убрал старый ковер. Сейчас прямо на дощатом полу валялись его носки. На столе, где я делала уроки, стояла полная пепельница с горой окурков, от которой разило куревом. На подоконнике, где раньше лежали мои учебники, выстроилась батарея пустых пивных бутылок. А с дверцы шкафа, где я хранила свои вещи, теперь свисали его трикотажные штаны. Кровать была не заправлена, на ней валялись его мешковатые семейные трусы. На спинке кровати висела его мятая футболка с темными пятнами, при виде которых меня замутило, когда я представила мясника за работой.

Я пулей выскочила оттуда и выбежала на крыльцо, хватая ртом воздух. Придется потрудиться, чтобы расчистить мою комнату и весь дом от следов пребывания дяди Гриши. Мне хотелось быстрее приступить к генеральной уборке. Надеть резиновые перчатки, побросать все его пожитки в мусорный мешок и выставить за забор. А лучше сразу сжечь!

А пока мне не хотелось заносить в дом даже пакет со своими вещами. Я оставила его на ступенях, когда побежала спасать маму, и он все так же стоял на крыльце.