Читать книгу "Десять месяцев (не)любви - Юлия Монакова"

Губы у неё болели от вымученной улыбки, а глаза были полны слёз. Он сел на диван с ней рядом, сцепил руки в замок. Бывает трудно покончить с прошлым, но покончить с настоящим — безжалостная, бесчеловечная расправа с самим собой…

— Это мне давно надо было сказать. Не доводить до таких крайностей… Но я ведь тоже надеялся — может быть, и правда… получится полюбить. Ты замечательная, прекрасная во всех отношениях женщина. Вы похожи. Вы похожи с ней так, что аж страшно. И если бы можно было выбирать рассудком, у меня не было бы ни секунды сомнений, что это должна быть ты.

— Однако выбирают не рассудком… — докончила она за него. — А сейчас уйди, Марк, прошу тебя… Мне надо побыть одной. Ты за меня не беспокойся, пожалуйста. Я буду жить, я теперь очень хорошо буду жить…

Сколько бы ни продолжался такой разговор, финал неизбежен: Марк всё равно уйдёт. Даже если у человека очень мягкий характер, после такого разговора он обязательно навсегда уходит. Он уступил тому огню, который сжигал его столько времени. А уж кому не знать, как ни ей — какой бывает огонь.

А теперь… теперь надо просто вытерпеть.

Глава 18

Полина

Уехать, поскорее уехать отсюда… Может быть, дома ей станет легче.

Она бы и прямо сейчас уехала, хоть на попутках, да придётся объяснять папе и тёте Насте, почему глаза красные. Нужно подождать, пока душа будет не такая заплаканная…

Ни на какую встречу в сквере Полина, конечно же, не пошла. Просто не смогла. Да он, наверное, и сам не пришёл… Хотя он звонил, упорно звонил весь вечер, но она сначала сбрасывала его звонки, а потом и вовсе отключила телефон. Невыносимо было бы слышать сейчас этот лживый голос — нельзя, нельзя! И не видеть эти предательские глаза, и не думать, и даже не вспоминать о нём!..

Никогда ещё Полина не чувствовала себя такой униженной, такой по-нищенски обобранной. Значит, назначив ей встречу в семь часов вечера, он преспокойно отправился “пить чай” к Илоне Эдуардовне. Значит, она всё поняла неверно, в том числе и его желание поговорить. “Поговорить” означало: обсудить её будущую аспирантуру, погоду на улице, международное положение, актуальные цены на картошку, хромую собаку…

Но разве так смотрят, когда приглашают поговорить о погоде?!

Полина и сама не заметила, как снова начала плакать: неудержимо, бездумно, с опустошённой душой, как будто уже и ни о чём. К счастью, в комнате она была одна — Ксения, вероятно, зажигает в ресторане с остальными свежедипломированными филологами… может быть, гадает, куда запропастилась Полинка…

"Вот выйду замуж, назло ему выйду, — думала Полина, по-детски захлёбываясь плачем и в отчаянии кусая уголок подушки. — Пусть не воображает, что на нём весь белый свет клином сошёлся! А потом встретимся случайно на улице — и он обалдеет от того, какая я стала красивая и счастливая, не сдохла и не загнулась в его отсутствие… Или, ещё лучше, пусть я буду в этот момент не одна, а с мужем! А муж — молодой, высокий, широкоплечий, и лицо у него не кривится в брезгливой гримасе, как у некоторых, и угол рта не дёргается, и губы не улыбаются презрительно… да к чёрту, к чёрту его, молодого, широкоплечего!.."

Но какая страшная, какая оглушающая пустота… Как будто не осталось ни единой причины, ради которой следует жить дальше. Всё то, что так радовало раньше, чем она горела и интересовалась, казалось смешным и ненужным теперь. Аспирантура… диссертация… да катись оно всё к дьяволу!

Наплакавшись до изнеможения, Полина уснула. Сон — спасение, дверь в царство поддельной жизни, где никогда не бывает ни предательства, ни печали, ни слёз.

На третий день Ксения не выдержала, подошла к Полине и бесцеремонно сдёрнула с неё одеяло. Та лишь зажмурилась: опухшие, слезящиеся глаза болели от яркого солнечного света.

— Ну, хватит уже валяться! — заявила писательница. — Всю постель насквозь проревела, лежишь, как солёный огурец в рассоле.

На это можно было бы и обидеться, но Полина знала: так коряво Ксения выражает своё самое искреннее участие. Она была в курсе произошедшего, Полина поделилась с ней своей бедой в общих чертах. Ксения сразу же выхватила из рассказа то, что самой Полине до этого даже в голову не приходило:

— А может, Илона Эдуардовна специально тебя пригласила, чтобы вы с ним столкнулись у неё дома? Этакая изящная месть коварной соперницы…

— Если это и так, я могу быть ей только благодарна за то, что она мне глаза раскрыла, — хрипло и гнусаво отозвалась Полина. — А то бы так и порхала до сих пор в своих розовых очёчках…

Ксения тогда смолчала, признавая её правоту.

В этот же раз молчать она не стала, всем своим видом выражая решительный протест против океана хандры, в который с головой погрузилась Полина. Расстелила на одеяле салфетку и собралась подать подруге завтрак в постель, как тяжело больной. От еды Полина категорически отказалась, а вот кофе всё же выпила.

— Учти: я собираюсь вытаскивать тебя из депрессии! — честно предупредила Ксения, заметив, что, опустошив чашку, подруга снова намеревается улечься и страдать. — В твоих интересах поддаться сразу, а не ждать, пока я применю грубую физическую силу.

— Я не в депрессии. Просто… ужасно чувствовать себя доверчивой наивной дурой. Очень стыдно, понимаешь?..

— Да брось! Ты же не в курсе, что у Громова с Илоной Эдуардовной за отношения. Вдруг несерьёзно всё. Так… потрахиваются время от времени.

— А неважно, — упрямо отозвалась Полина. — Если любишь кого-то одного, как может возникнуть близость с кем-то другим — даже лёгкая, ничего не значащая, мимолётная? Он меня обманул. Я знала, что у него кто-то есть, но это было давно. Думала, раз теперь пригласил на… — Полина запнулась, — свидание, значит — там уже всё решил. А он ничего не решил, его всё абсолютно устраивает!

— Ну с чего ты это взяла? Ты же не пошла на встречу, — справедливо возразила Ксения. — Вдобавок и трубку не берёшь.

— А он что, не знает, где находится общежитие? — самолюбиво отозвалась Полина. — Если ему это так важно и так нужно — пусть приходит и объясняет сам, глаза в глаза, а не по телефону. Я не собираюсь прятаться от него под кроватью. Уже два дня прошло — и где он, спрашивается?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Незаметно Полина опять уснула, просто резко провалилась в сон, как будто потеряла сознание, а когда очнулась — Ксении уже не было. Ну правильно, что ей сидеть рядом с депрессивной подружкой, третий день тоска в комнате, её можно понять… Интересно, сколько она проспала? Час, два, три?..