Читать книгу "Проклятый - Эмили Болд"

Он вытащил кинжал и вопросительно посмотрел на меня.

– И это все? И как…?

– Да, Шон, это все! – раздраженно крикнула я ему в ответ. Мои нервы были на пределе. – Как ты думаешь, каково вытаскивать кинжал из ведьмы? Думаешь, это приятно? У тебя была идея получше? Кровь Ваноры – вот она! Я сдержала свое проклятое обещание! – воскликнула я и, дрожа, придвинулась ближе к Пейтону. – Лишь бы ты теперь его спас! Пусть все было не напрасно! – умоляла я и схватила Пейтона за руку. Я сжала ее так крепко, что мои собственные кости затрещали.

Почему он не шевелился? Почему не открывал глаз?

Страх был слишком сильным. Нечего не было так, как должно, и моя жизнь стала грудой развалин. Я бросилась Пейтону на грудь и пронзительно разрыдалась.

Вина, которую я возложила на себя в прошлом, была так тяжела, что я едва могла дышать. К тому же боль от того, что Пейтон покинул меня, была такой свежей и глубокой, что грозила разбить мне сердце.

– Отойди, Сэм! – потребовал Шон и оттащил меня за руку от Пейтона. Сквозь пелену слез я видела, как Шон один раз провел окровавленным лезвием по груди Пейтона. Порез не был глубоким, но свежая ярко-красная кровь все же вызвала у меня тошноту. Задыхаясь, я прижала сверток к груди и отвела взгляд. Мое сердце так сильно колотилось в груди, словно хотело вырваться из нее. Мне пришлось отойти. Я не могла видеть, что все мои усилия были напрасны.

– Черт возьми, Пейтон, давай! – отчаянно закричал Шон и еще глубже вдавил клинок в грудь брата.

Я дрожала. Не от холода осеннего вечера. Не от ужасов путешествия во времени, которые все еще пронизывали меня, как смутное эхо, а от чистого отчаяния. От слез перехватило горло, и я закрыла глаза, чтобы не видеть, как плотный туман с берега озера Даич протягивает свои скрюченные пальцы в поисках моей последней надежды. Беда сжимала мое сердце, потому что я уже не могла поверить в благополучный исход.

– Пожалуйста, брат! – умолял Шон, и голос его был полон слез. Его тяжелый хрип был подобен удару кинжала, потому что если он, сильный воин, не знал, что дальше, то надежды не было. Ни для кого.

– Я все перепробовал, – прошептал он и посмотрел на меня через плечо. – Я не знаю, что… что еще я могу сделать.

Я тоже не знала, и это вырвало у меня сердце из груди.

Я любила Пейтона. Я не могла его отпустить. Это было несправедливо! Не после того, как я оставила Пейтона в прошлом с обещанием спасти его. Натайра в конце концов не могла победить. Не она. Не зло! Я покачала головой и прижала его подарок к груди, как будто могла удержать то, чего он хотел для меня. Для нас обоих.

Я откинула голову назад и посмотрела на небо, темная синева которого медленно превращалась в унылую черноту. Каждая звезда стояла в точности на том месте на небосводе, которое было отведено ей. Почему для меня не было места? Почему я бесцельно бродила вокруг и так и не поняла, где нахожусь? Разве я не была здесь? Рядом с Пейтоном? А если так, то почему так больно?

Мое тело онемело, когда я сунула пальцы под кожаный ремешок, которым был перевязан подарок Пейтона. С комком в горле я оттолкнула его в сторону и развернула кожу, не выпуская из виду Пейтона передо мной. Его кожа была бледной, грудь неподвижной, и я, затаив дыхание, ждала спасительного сердцебиения.

Я нащупала маленькую записку, лежавшую на самом подарке.

– Что ты хотел сказать мне? – пробормотала я и снова придвинулась ближе к Пейтону. Я склонилась над ним, прислушиваясь к дыханию. Ни единого шороха. – Скажи мне! – потребовала я и посмотрела на записку.

Сэм, mo luaidh,

ты вошла в мое сердце той ночью еще до того, как я понял, как я обнаружил, насколько ты особенная. Ты не принадлежишь этому времени, говорила ты. Но это неправда. Ты принадлежишь мне, несмотря ни на что. Не покидай меня, потому что я люблю тебя.

И если ты все же сделаешь это – потому что любишь меня, то прими этот дар и помни: ты – часть меня.

Mo luaidh, tha gràdh agam ort.

Пейтон.

Мои губы задрожали от боли, а рыдание едва не разорвало меня на части. Я поцеловала изгиб шеи Пейтона, его ключицу и рану, которую нанес ему кинжал.

– Ты знал! – недоверчиво прошептала я. – Всегда знал!

Мягкая ткань из кожаного свертка нежно скользнула по телу Пейтона, когда я прижала свою футболку с диджеем между нами к своему сердцу.

«Не важно, что ты сделала, и не важно, что сделал я. Вина и ненависть не могут затмить единственное, что у меня осталось. С тех пор, как я наблюдал за тобой во время купания, ты не выходила у меня из головы», – вспомнила я его слова.

Камни больно давили мне в колени, когда я со всей силы и со всеми своими нахлынувшими чувствами прижала Пейтона к себе. Нереальность прошедшего времени отошла на второй план, и мое настоящее «я» пробудилось к новой жизни.

– Пейтон! – умоляла я, не готовая сдаться. – Будь ты проклят, Пейтон! Ты не оставишь меня одну сейчас!

Я была так поглощена своим горем, своим отчаянием, что пропустила его первый вздох. Я поняла, что его сердце бьется только тогда, когда Шон лихорадочно рванул меня в сторону.

– Прекрати! – воскликнул он и поднял голову Пейтона к себе на колени. – Он дышит! – ликовал он, скользя руками по израненной груди брата. – Его сердце… оно…

– Оно бьется! – закричала и я, и футболка небрежно упала на землю. Слезы облегчения сотрясали меня. Я чувствовала пульс Пейтона, чувствовала каждое его движение, и, несмотря на всю вину, которую я возлагала на себя в прошлом, я знала, что снова сделала бы все точно так же. Все, что понадобится, если только я смогу сдержать свое обещание и спасти жизнь шотландца, который все это время держал мое сердце в своих руках.

Ничто больше не имело значения, когда я увидела, как Пейтон открыл глаза. Как он моргал, кашлял и с хрипом хватал ртом воздух.

– У тебя получилось! – удивился Шон и рассмеялся: – Действует, Сэм! Действует!

В самом деле сработало. Чуть позже Пейтон смотрел на меня с искаженным от боли лицом, но все же улыбался при этом. Не обращая внимания на Шона, который только что налил ему кружку воды, я бросилась к Пейтону. Я потрогала его грудь, прижала руки к бьющемуся сердцу.

– Слава богу, ты жив! – зарыдала я. Слезы бежали у меня по лицу ручьями, пока я прижималась к нему и целовала его.

Когда он наконец обессиленно откинулся назад, я, улыбаясь до ушей, провела пальцем по шраму на его подбородке.

– За это мне стоит извиниться, – прошептала я.

– Это? За это не нужно извиняться. Я не против тех двухсот семидесяти лет, что мне пришлось обходиться без тебя. Только теперь я понимаю, как я был потерян во времени без тебя, – прошептал он, и я увидел боль в его взгляде. – Мы были так близки… я чувствую сегодня, как… как ты любила меня.