Читать книгу "Письма на чердак - Питер Грю"
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Смущённый Герман? Это точно он? Тот самый мальчик, который в Тёмном Уголке не может сказать мне слова без издёвки?
– А я тебя узнала! – с натянутой жизнерадостностью возопила я.
– Ну, я пошёл… Я за хлебом, – неловко сказал Герман, пытаясь от меня избавиться.
– Хорошо, – понуро кивнула я.
Он прошёл мимо меня. Я продолжала стоять с глупой улыбкой в своём взрослом пальто. И на каблучках. Небольших, но всё же.
Герман постоянно затыкает мне рот, геройствует перед своей невестой, дерзит Царю… Этот несчастный взъерошенный ребёнок-воронёнок, который сейчас идёт за хлебом. А было ли это всё?
– Герман! – окликнула я его.
Он шёл, ссутулившись, руки в карманах. Остановился и повернул ко мне острое бледное лицо с льдистыми глазами. Ну, хоть глаза его. На лице ребёнка-замухрыша.
– Было ли всё это с нами?
– Было, – кивнул Герман и отвернулся.
Я опустилась на лавку. Всё-таки да. Мы убили этого призрака. Герман убил. Лишил корней. Но находиться в медальоне, как зародыш в материнском чреве, – это ведь не жизнь, это только эхо жизни.
Даша появилась с двумя набитыми пакетами и сумкой. Я взяла у неё один.
– А что за мальчик, который сразу после тебя вышел? – коварно спросила я. – Ты с ним на лестнице, наверное, встретилась.
– Это Гера. Он раньше жил тут, но года два назад съехал с матерью от отца. Иногда он приходит к отцу. Редко. Отец его ничего так дядька, но, когда напивается, теряет рассудок. Он бил и жену, и сына. Мать Геры вроде немного того, – Даша покрутила у виска, – но я давно её не видела. Неприятная история, помню, случилась тогда с Герой. Тут кошка раньше была, Муркой её называли. Беспризорная, кормили всем подъездом. Он любил её очень. Покупал ей кошачий корм в виде подушечек. Бывает, кормит её, даёт по одной, чтобы зря лакомство не расходовать, и себе в рот пихает. Не потому что голодный, а вот потому что вкусно ей – и ему от этого вкусно.
Да уж, Герман, жующий кошачий корм. Трудно поверить. Хотя он был тогда совсем ребёнком. Ну как ребёнком – возраста Джин. Джин тоже лопает со своей свинкой морковку одну на двоих. Даёт ей откусить, а потом сама жуёт. Не понять мне этих любителей животных.
– А как-то раз мальчишки-хулиганы кошку нашу расстреляли из пневматических пистолетов. Просто так… Ради баловства, уроды… Герка нашёл её уже мёртвой. Он ревел на всю улицу, прижимая её к груди. Наши окна – вон те, – Даша показала на второй этаж. – Я помню, как выглянула… Бедный тычется лицом в её мёртвое тельце… Бр-р-р… Потом позже узнала, что с ним какой-то нервный припадок случился. Два месяца в больнице лежал. А потом они с матерью переехали.
Да уж, а я переживаю о своей семейке. Что отец бросил нас, что под боком вечно суетится Джин. В жизни вон как бывает! И так сложно осмыслить, вместить в себя полностью чужую боль. Но внутри от рассказа Даши как будто ком слизи застрял. Сколько этой слизи вокруг, куда от неё деваться? В Тёмный Уголок?
Я бросила взгляд на магазинчик, в котором скрылся Герман. Обнять бы этого ершистого мальчишку, взять за руку и просто сказать, что есть человек, которому он нужен. Но нет же, Герман всё перевернёт, будет бубнить, что у него есть невеста. Такой вот он: всё всегда понимает неправильно.
– Вот так узнаешь о чужой судьбе – и подумаешь: какая я всё-таки счастливая, – сказала я.
Даша улыбнулась, поправив ремень сумки на плече.
– Всё познаётся в сравнении. Цени!
– Я выполнил свою часть сделки, теперь ты, – заявил Герман Царю Вору следующей ночью.
– У нас тут сумасшедший СамСвет, а ты занимаешься глупостями! – рявкнул призрак.
Он ходил, заложив руки за спину, по пустому кабинету с одиноким троном на возвышении из трёх ступеней. Его шаги тяжёлым эхом отражались от стен.
– Это самое важное! – воскликнул Герман, бледнея.
Руки его дрожали. Он сжал кулаки, все в красных линиях порезов.
– Дай мне время. Такие проблемы сразу не решаются, – послушно ответил Царь, останавливаясь и глядя на мальчика тёмными бордовыми глазами.
Герман рядом с Царём смотрелся как хрупкая веточка рядом с вековым дубом, но из-под капюшона сверлил противника злым взглядом светлых глаз: на его груди вещь пострашнее Сорокопута.
– Ты можешь освободить корни? – спросил вдруг Царь.
Медальон на груди мальчика слегка пульсировал, как маленькое сердечко. Герман сердито тряхнул головой.
– Я не думал, что это понадобится. Я не собирался щадить врагов. Я не думал об этом, когда рисовал.
– Значит, нет, – констатировал Царь.
В кабинет вошёл Бука.
– В замке становится отвратительно тесно. Все пытаются спрятаться, укрыться, – сообщил он.
– Защитники ещё не прилетели? – спросил Царь.
– Нет. Пока нет.
Царь вновь посмотрел на Германа, который стоял, сжав кулаки, и в упор глядел на него.
– Я разберусь с Защитниками, а потом займусь Муркой. Мы отправим её домой. Раз уж она заговорила о доме, – пообещал Царь.
Герман резко развернулся и вышел из кабинета. На лестнице он столкнулся с Князем и делегацией Защитников. Князь открыла рот, пытаясь ему что-то сказать, но он не стал слушать и быстро пробежал мимо.
Герман давно не навещал Мурку. Он зашёл в её зал и сел, прижавшись спиной к прутьям клетки, мрачный и усталый. Единственное его укрытие, единственное место, где его любят. Или это мираж?
– Мурка, я никогда не жаловался тебе, никогда не заставлял слушать мою нудную болтовню… Но, пожалуйста, дай мне возможность высказаться. Всего один раз. Я не могу об этом молчать, но и говорить мне не с кем!
Он не видел Мурку и глядел на дверь в залу, боясь обернуться и заметить равнодушие в её зелёных глазах.
– Я убил призрака, его душа жжёт мне грудь… Убил ради мира, ради тебя… Я просто поверил Царю Вору… А теперь одинокий СамСвет разрушает Тёмный Уголок. Я понимаю его боль, понимаю, что такое потерять любимое существо. Я хотел только помочь тебе, Мурка! Но стоит ли это такой жертвы?!
Герман уткнулся лицом в ладони и разрыдался. Вдруг он почувствовал, что его гладят по голове. Это Мурка. Герман поймал её тонкую руку и прижал к своей худой мокрой щеке. Между его лицом и её рукой оставался холодный прут клетки.
– Прости меня… Я не должен был всё это говорить…
– Это не твоя ноша. Ты не должен это нести. Отдай своей подруге. Она сможет, – тихо сказала Мурка.
Что она говорит такое? Зачем? Он не хочет впутывать в это Князя. Это он плохой, он убийца. Раньше он проливал лишь свою кровь, теперь заставляет страдать и других. Он тёмный человек. Не надо Князю с ним водиться, забирать у него эту ношу. Она, конечно, согласится. Любит его пожалеть. Не нужно ему сострадания, и от её жертвы легче не станет.
Внимание!
Сайт сохраняет куки вашего браузера. Вы сможете в любой момент сделать закладку и продолжить прочтение книги «Письма на чердак - Питер Грю», после закрытия браузера.