Читать книгу "Страх. Трамп в Белом доме - Боб Вудворд"

Трамп привел в пример и других, кто дистанцировался от него.

«У меня нет трибуны», — ответил Кон.

«Что ты имеешь в виду?» — удивился Трамп.

У членов кабинета министров есть свои пресс-службы, сказал Кон. «Они могут делать заявления когда захотят. Я же помощник президента. Мне не положено делать заявлений для прессы».

«Мне все равно, — сказал Трамп. — Можешь хоть сейчас встать за трибуну и сделать заявление». Он предложил Кону немедленно отправиться в пресс-центр Белого дома.

«Нет, сэр. Я так не могу. Мне будет неловко. Позвольте мне сделать по-своему».

«Мне плевать, как ты это сделаешь, — ответил Трамп. — Я просто не хочу, чтобы ты уходил, пока не закончишь с налогами. Можешь сказать все, что считаешь нужным».

«Хотите увидеть до моего выступления, что я собираюсь сказать?»

Казалось, Трамп заколебался. «Нет, — выпалил он. — Говори все, что хочешь». Но секунду спустя ему стало любопытно, что именно собирался сказать Кон. «Можно сначала это посмотреть?»

Кон сказал, что составит текст вместе со службой по связям с общественностью Белого дома.

Когда Кон вышел из Овального кабинета, генерал Келли, который слышал весь разговор, затянул его в Зал заседаний кабинета. Согласно записям, которые Кон сделал после встречи, Келли сказал ему следующее: «Вы проявили величайшее самообладание, которое я когда-либо видел. Будь я на вашем месте, я бы взял прошение об отставке и засунул ему в жопу шесть раз подряд».

Несколько минут спустя в кабинет Кона в Западном крыле зашел Пенс. Он еще раз заверил его в своей поддержке. Скажите все, что вы хотите и считаете необходимым сказать, и продолжайте служить нашей стране, сказал он, поблагодарив его за все.

Кон решил высказать свою позицию в интервью Financial Times: «Эта администрация может и должна работать гораздо лучше. Мне крайне трудно решить, как поступить — уйти в отставку или остаться. Я также считаю необходимым выразить свое глубокое сожаление. граждан, выступающих за равенство и свободу, ни в коем случае нельзя приравнивать к белым шовинистам, неонацистам и ККК».

Кон понял, что Трамп на него злится. Две недели президент с ним не разговаривал и намеренно игнорировал на регулярных встречах. Наконец в какой-то момент Трамп повернулся к нему и спросил: «Гэри, что ты об этом думаешь?»

Президентский бойкот закончился, но шрам остался.

Для Роба Портера Шарлотсвилль стал переломным моментом. Трамп пренебрег мнением почти всего своего аппарата, всей своей команды советников и помощников. Он делал это и раньше. Извращенная независимость и иррациональность то отступали, то снова захлестывали его, подобно приливам и отливам. Но с Шарлотсвиллем шлюзы открылись настежь. Буквально несколькими словами Трамп провел черту. «Не было больше президентства, — сказал Портер. — Не было больше Белого дома. Был один человек — такой, какой он есть». Трамп показал: он будет делать то, что считает нужным, не считаясь ни с кем.

Как и все, кто находился близко к президенту, — кроме, разве что, Хоуп Хикс — Портер как нельзя лучше видел, что избрание Трампа обострило раскол в стране. Отношения со СМИ достигли пика враждебности. Культурные войны возобновились и даже приобрели расистский окрас. Трамп, казалось, усугубил все болезни.

Портер задавался вопросом: можно ли залечить эти раны после Шарлотсвилля или же теперь все попытки обречены на неудачу? Это был тупик. Трамп пересек точку невозврата. Для противников Трампа он перестал быть американцем и стал расистом. В этом костре и так было много дров, а Трамп подбросил еще. Теперь огонь разгорится с новой силой.

Президент создал вокруг себя гнетущую атмосферу подозрительности, недоверия и враждебности. «Теперь это превратилось в тотальную войну».

Глава 31

В разгар конфликта вокруг Шарлотсвилля Бэннон позвонил Келли. «Я знаю этого парня», — сказал он. «Если люди в Белом доме не начнут его прикрывать», будет беда. «Вы должны обеспечить ему прикрытие».

Сенатор-республиканец Боб Коркер заявил журналистам, что «президент до сих пор не сумел продемонстрировать ни стабильности, ни какой-либо компетентности», необходимых для успеха на этом посту. Журнал Politico опубликовал большую статью, посвященную проблемам Трампа с управлением гневом, утверждая, что президент «не в силах совладать со своим вспыльчивым нравом», а «вспышки гнева служат для него способом управления персоналом, выражения недовольства или просто выпускания пара».

«Ни один парень из Белого дома не вышел и не вступился за президента», — сказал Бэннон.

Бэннон считал, что в идеологической войне, развернувшейся вокруг Шарлотсвилля, Трамп может одержать победу. «Задавая вопрос “Где остановится этот процесс?” — Вашингтон, Джефферсон, Линкольн — президент Трамп обращается к американскому народу… Левые со своей политикой расовой идентичности утверждают, что все это расизм. Дайте мне больше этой политики. Мне этого недостаточно».

Вице-президент Майк Пенс добросовестно ретвитнул несколько самых безобидных твитов Трампа, добавив: «Как президент Соединенных Штатов, Трамп сказал: “Мы, американцы, должны сплотиться как нация в любви к нашей стране. и подлинной привязанности друг к другу”. #Шарлотсвилль».

Бэннон предостерег Келли: «Если его припрут к стенке, эти парни на Капитолийском холме добьют его. Ты должен начать его защищать».

«Не хочешь взять эту работу на себя?» — спросил Келли.

«Извини?»

«Не хочешь занять гребаное место главы аппарата?»

«О чем ты говоришь? — ответил Бэннон. — Не пытайся повесить это на меня. Ты же знаешь, ты единственный, кто может с этим справиться».

«Знаешь, какая у меня сейчас проблема? — сказал Келли. — Я боюсь, что могу потерять половину людей в Белом доме и треть кабинета. Ты не понимаешь, что происходит. Мы ходим по лезвию ножа. Люди не будут просто так это терпеть. Мы должны это осудить. Если у тебя есть решение. »

У Бэннона не было решения. Но он сообщил Келли, что уходит в отставку.

«Я уйду в пятницу», — сказал Бэннон. Завтра у меня последний день в Белом доме.

Возможно, так будет лучше, ответил Келли.

Но Бэннона беспокоили предстоящие выходные Трампа в Кэмп-Дэвиде, когда должно было состояться последнее заседание Совета национальной безопасности перед принятием решения по Афганистану.

«Убедись, что президент хорошо проинформирован обо всех вариантах и деталях».

«Будет сделано», — заверил Келли. Это был его стандартный ответ — президент получит информацию по всем альтернативам.

«И позаботься, чтобы Помпео получил возможность высказать свое предложение».

Келли сказал, что сделает.

Бэннон знал, что Трамп склоняется к глобалистскому решению. Силовики под предводительством Макмастера прижали его к ногтю. Они документально зафиксировали тот факт, что президент полностью проинформирован об угрозе превращения Афганистана в базу для будущего терроризма в духе 11 сентября. И теперь в случае материализации этой угрозы у них были все возможности сбросить в Washington Post или New York Times информацию о том, что Трамп проигнорировал предупреждение.