Читать книгу "Черные крылья - Эд Макдональд"

Парапет забрызган кровью. Сегодняшние драджи явились в хорошей броне и с лестницами, достававшими до верха стен. Явилось много, стена длинная, людей мало. Драджи местами все-таки залезли. Пришлось драться врукопашную. Я потерял несколько своих. По слухам, три-четыре сотни вышло из строя на стене, две на улицах. А нас-то всего было несколько тысяч. Чем больше мы теряем, тем больше будем терять при штурме, потому что тяжелей удерживать стену. Я посмотрел на шутовские колпаки эжекторов Машины Нолла, высящихся над цитаделью. Мы слишком долго и слишком сильно верили в нее. А следовало набрать больше людей. Сейчас, в конце, это кажется до банальности очевидным.

Смердело медленной смертью.

Я сидел, охватив руками голову, в комнате, где были только я и он, медленно соскальзывающий во тьму, поджидающую в финале всех нас. Как долго ему осталось? Ведь не определишь. С рождения песок нашей жизни утекает вниз. Жизнь мы крадем у смерти, но судья неумолим и всегда настигает вора. Теперь город научился смотреть на минутную стрелку. Время вышло. Тик-так. У нас остались только минуты.

– Я не знаю, что делать, – выговорил я в тишину провонявшего логова. – Скажи мне, что делать?

В ответ – тишина. Даже дыхание Тноты почти неразличимо. Молчат пушки на стенах. За ставнями – пустая улица. Кажется, весь город онемел. Людям больше нечего сказать друг другу. Слова ушли вместе с надеждой.

Тнота остался один. То ли хирург отправился лечить раненых, то ли проявил благоразумие и удрал подальше. Тноте уже долго не меняли повязку, не поили, вливая воду меж губ. Он нагадил под себя, простыни пожелтели от застарелого пота и слизи. Я сменил бандаж на культе, протиснул воду меж опухших губ. Но я не смог унизить Тноту, переодевая его, словно ребенка. Хотя ему самому уж точно было все равно. Он горел в лихорадке, то просыпаясь, то проваливаясь в забытье.

Вообще, что я делаю здесь, зачем трачу драгоценные минуты? Мне следовало бы поспать, а после воспользоваться услугами всех шлюх, еще практикующих свое ремесло в этом городе. Мне следовало бы проверить снаряжение. А лучше – выскользнуть из западных ворот наружу и галопом помчаться на запад.

Да уж, море возможностей. И все дрянные. Я не знаю, зачем пришел. Не стоило. Когда моих ранят, я не хожу к ним. Они либо возвращаются ко мне, либо идут в землю. Так оно легче. Ощущаешь меньше вины. Ну вот зачем я провожу часы – быть может, последние в моей жизни, – дыша вонью умирающего? Не знаю. Может, мне просто захотелось повидать старого друга. Их у меня осталось немного.

Тнота заворчал, липкие веки с трудом разошлись, открыли щелку. Он чихнул, плаксиво застонал, будто некормленый пес. Бедолага. Я обмакнул тряпку в кувшин с бражкой и приложил к губам Тноты. Он встрепенулся, всосал, точно младенец на руках. Я обмакнул тряпку снова – и он снова впился. Я выжал струйку в рот, но Тнота поперхнулся, закашлялся, разбрызгивая бражку по подбородку. Глаза закрылись, дыхание снова сделалось сиплым, болезненно повизгивающим.

До встречи со мной Тнота был навигатором, причем хорошим. Он мог пойти в армию, если бы хотел. Но не пошел. Тнота – человек простой. Он знает, чего хочет, и добивается, чего хочет. Он ценит простые вещи в этой жизни: пиво, любовь, вытянуть усталые ноги у огня. Я однажды взял Тноту на дело, и с тех пор мы работали вместе. Я и сам толком не понимаю, как нахожу тех, с кем буду рядом годами, – Ненн, Тноту. Что их влечет? Работа на Воронью Лапу не принесет славы и денег. Это долгая и прямая дорога во мрак.

– Извини, – сказал я Тноте. – Ты этого не заслужил. Конечно, никто из нас не придет на последний суд без страха, но ты лучше большинства моих людей. Насколько я знаю, ты никогда никого не убил и не хотел убивать. Это редкость в нашем поганом городе.

Я протер ему лоб мокрой тряпкой. Хорошо, что он сейчас не видит моего лица. Я не смог бы потом смотреть ему в глаза.

– Это моя война. Ты должен был первым удрать из города, когда я полез в дерьмо и началась заваруха. Это не твоя драка. Она никогда не была твоей.

Тнота пошевелился и застонал. То ли он услышал меня, то ли дернулся и застонал от боли. Тнота что-то прошептал. Я наклонился к нему.

– Ты чего-то хочешь?

Он снова разлепил веки и теперь уже увидел меня.

– Стоять, – выдохнул он облаком гнилой сухой вони.

– Ты слишком слаб, ты даже сидеть не сможешь. Лежи. Отдыхай.

– Стоять! – выговорил Тнота, впившись в меня взглядом.

Я никогда не видел в его глазах столько ярости и отчаяния.

– Не сейчас. Когда окрепнешь.

Хоть бы он и в самом деле набрался сил, чтобы снова встать на ноги.

Тнота выпростал левую руку, ухватил меня за волосы, подтянул к себе.

– Ты спросил… что делать… я тебе говорю… стоять. Держаться.

Он выпустил мои волосы, закашлялся. Затем снова провалился в забытье своей медленной смерти.

Глава 32

Они позволили нам отдохнуть ночью и ударили на рассвете. Я проснулся под вытье сирен и вспышки, озаряющие расколотое небо. Кроваво-красная Риока заливала мертвенным светом изуродованный мир.

Передо мной выстроились те, кто пережил ночь дезертирства. Молоденький офицерик с бледным и мокрым от пота лицом робко спросил у меня:

– Сэр, а маршал Венцер активирует сегодня Машину?

– Может, да, а может, и нет, – солгал я.

– Но почему? Отчего она еще не включена?

Я прислушался к вытью сирен. Они голосили синхронно с дыханием моей команды.

– Лучше не спрашивать о том, что в головах у больших шишек, – посоветовал я. – У них свои причины, у нас свое дело. Давайте-ка им заниматься.

Эзабет ждала у подножия ведущей на стену лестницы, снаряженная, увешанная канистрами. Проходя мимо, солдаты отдавали ей честь. Я остановился, заглянул ей в глаза – темные, такие красивые, умные. В них никакого страха, только решимость. Она прогнала мой страх. А когда он ушел, я ощутил, как дракон Саравора насмехается над моей слабостью. Я-то думал, что грозящая всем нам неминуемая погибель заставила пестрого колдуна забыть обо мне. Разве ему помогут деньги, когда падет стена? Саравор, по идее, образцовая первая крыса, бегущая с корабля. Странно, что он еще здесь. Хотя – деньги для него отнюдь не главная цель.

Я предложил Эзабет руку. Она приняла, и мы взошли наверх, как лорд и леди со свитой наемников. Я прямо кожей чуял взгляды. Ну мы и гребаная парочка! Может, ребята обрадуются, видя, как мы спелись. Оно обнадеживает, когда люди думают друг о друге, а не о врагах, – по крайней мере, обнадеживает меня.

День прошел тяжело. На дхьяров лился дождь стрел, пушки погавкали вразнобой, изображая залпы, потом заткнулись. Осмелевшие драджи побросали осадные щиты и кинулись на штурм. В дело снова пошли лестницы. Должно быть, на них извели целый лес где-нибудь в Дхьяре. Драджи стоически, с фанатическим упорством маршировали по полю гниющих трупов и мясных клочьев. Ни один не дрогнул, подходя к стенам. Я никогда не понимал, отчего измененные королями люди любили своих новых хозяев больше, чем Тнота пенисы. А это, знаете ли, изрядно.