Читать книгу "Homo Deus. Краткая история будущего - Юваль Ной Харари"

Точно так же фильмы, романы и стихи: раньше в центре большинства из них находилось действие, теперь же они в основном сосредоточены на чувствах. Греко-римские эпопеи и средневековые рыцарские романы представляли собой перечни героических деяний, не чувств. В одной главе доблестный рыцарь вступал в схватку с чудовищным великаном и убивал его. В другой он вырывал прекрасную принцессу из лап огнедышащего дракона и убивал его. В третьей коварный колдун похищал принцессу, но рыцарь отправлялся в погоню, настигал злодея и убивал его. Неудивительно, что героем неизменно оказывался рыцарь, а не какой-нибудь плотник или крестьянин, ведь они подвигов не совершали.

Принципиально важно, что герои практически не развивались внутренне. Ахилл, Артур, Роланд и Ланселот отправлялись на поиски приключений, будучи бесстрашными воинами с рыцарскими взглядами на жизнь, и до самого конца оставались бесстрашными воинами с теми же взглядами. Многочисленность убитых великанов и спасенных принцесс подтверждала мужество и отвагу рыцарей. Но все эти подвиги ничему рыцарей не учили.

Гуманистическая фокусировка на чувствах и переживаниях, а не на действиях преобразила искусство. Вордсворту, Достоевскому, Диккенсу и Золя не было дела до храбрых рыцарей и их подвигов; писателей волновали чувства рабочего люда и домохозяек. Некоторые считают, что лучшим примером этой сосредоточенности на внутренней жизни является «Улисс» Джойса. При помощи 260 тысяч слов Джойс описал один день из жизни дублинцев Стивена Дедала и Леопольда Блума, которые в течение этого дня толком никаких действий, собственно, не предпринимают.

«Улисса» от корки до корки прочли немногие, но та же смена фокуса отличает основную часть сегодняшней массовой культуры. Американский телесериал «Выживший» (Survivor) часто хвалят (или ругают) за то, что он сделал жанр реалити-шоу супермодным. Это было первое реалити-шоу, поднявшееся на верхнюю строчку в рейтинге Нильсена[160], и в 2007 году журнал «Тайм» включил его в сотню лучших телешоу всех времен[161]. В каждом сезоне двадцать едва одетых участников доставляют на какой-нибудь тропический остров. Там они проходят разного рода испытания и в конце каждого эпизода проводят голосование, в результате которого один из участников выбывает. Последний оставшийся увозит домой миллион долларов.

Публике в гомеровской Греции, Римской империи и средневековой Европе эта идея показалась бы знакомой и очень увлекательной. Начинают двадцать претендентов, в итоге остается – один герой. «Прекрасно! – подумал бы греческий царь, римский патриций или рыцарь-крестоносец, устраиваясь поудобнее. – Мы станем свидетелями захватывающих приключений, смертельных схваток, проявлений героизма и слабодушия! Обожаю коварные удары исподтишка, вспоротые животы и вываливающиеся из них внутренности!»

И что же? Какое жуткое разочарование! Подлые удары и вспоротые животы остаются чистыми метафорами. Каждый эпизод длится около часа. Четверть его отведена рекламе зубной пасты, шампуня и автомобилей. Пять минут занимают серьезные испытания типа: кто забросит в корзину больше кокосов или кто проглотит за минуту больше жуков. Все остальное время герои говорят о своих ощущениях! Он сказал, и она сказала, я почувствовал это, и я почувствовал то.

Если бы рыцарь действительно мог посмотреть это шоу, он впал бы сначала в тоску, а затем в ярость, и разнес бы вдребезги телевизор.

Нам сегодня средневековые рыцари показались бы бесчувственными дикарями. Если бы они появились среди нас, мы отправили бы их к психотерапевту, чтобы он помог им наладить контакт со своими чувствами. Именно это происходит с Железным Дровосеком в «Волшебнике страны Оз». Он идет вместе с Дороти и ее друзьями по Дороге из Желтого Кирпича, надеясь, что великий Волшебник подарит ему сердце. То же со Страшилой и Львом: первый хочет получить мозги, второй – храбрость. В конце путешествия они обнаруживают, что великий Волшебник на самом деле шарлатан и ничего дать им не способен. Зато они делают очень важное открытие: оказывается, что все, о чем они мечтали, уже в них было. Чтобы стать чутким, мудрым или храбрым, не нужен ни волшебник, ни шарлатан. Нужно просто идти по Дороге из Желтого Кирпича, не отворачиваясь от переживаний, встречающихся на пути.

Этот урок усвоили капитан Кирк и капитан Жан-Люк Пикар[162], пока пересекали галактику на межпланетном корабле «Эн-терпрайз», Гекльберри Финн и Джим, пока сплавлялись вниз по Миссисипи, Уайатт и Билли, пока катили на своих «харлеях» в «Беспечном ездоке»[163], и бессчетное множество других персонажей «роуд-муви», которые покидают свой дом в Пенсильвании (или, может, в Новом Южном Уэльсе), едут в старом авто (или автобусе), переживают душевные встряски, налаживают контакт с собой, изливают свои чувства и в конце концов прибывают в Сан-Франциско (или, скажем, Алис-Спрингс) более добрыми и мудрыми, чем были до путешествия.

Правда о войне

Формула Знание = Опыт переживаний × Чуткость изменила не только нашу массовую культуру, но и наше отношение к таким серьезным вещам, как война. На протяжении долгих веков люди, желая узнать, справедлива ли та или иная война, обращались за ответом к Богу, или к Писанию, или к королям, знати и священникам. Мало кто интересовался мнениями и переживаниями рядовых солдат или простых граждан. В центр своих повествований о войнах Гомер, Вергилий и Шекспир помещали императоров, полководцев, выдающихся героев и хотя не скрывали ужасов войны, но с лихвой перекрывали их героизмом и славой. Обычные солдаты появлялись лишь в виде груды тел, поверженных каким-нибудь Голиафом, либо в виде ликующей толпы, несущей на плечах победоносного Давида.

Иоганн Якоб Вальтер. «Битва при Брейтенфельде» (1631)

Посмотрите, например, на изображение битвы при Брейтен-фельде, состоявшейся 17 сентября 1631 года. Художник Иоганн Якоб Вальтер[164] прославляет короля Густава-Адольфа Шведского, приведшего свою армию к убедительной победе. Густав-Адольф возвышается над полем сражения, подобно богу войны. Создается впечатление, будто король руководит войсками, как шахматист пешками. Сами пешки – преимущественно схематичные фигуры либо крошечные точки на заднем плане. Вальтеру не было интересно, что они чувствовали, когда шли в атаку или отступали, убивали или умирали. Они – безликая масса.