Читать книгу "Французская волчица — королева Англии. Изабелла - Элисон Уэйр"

Изабелла присутствовала при составлении мирного договора 30 мая во дворце Ситэ в Париже; текст его практически не отличался от чернового варианта, предоставленного Эдуарду, но содержал также уклончиво сформулированный пункт о принятии справедливого решения касательно получения Аженэ королем Англии. Карл IV ратифицировал договор на следующий день, а Эдуард II — 13 июня. Однако Эдуард вряд ли счел его условия удовлетворительными, и, вероятно, задумался над тем, стоило ли посылать Изабеллу во Францию: она оказалась «не более успешной, чем любые другие послы, разве что ее брат, из привязанности к ней, согласился продлить перемирие»? Действительно, несмотря на все красивые слова, Карл оставался почти непроницаем к уговорам и сделал «из любви к королеве Англии» лишь несколько финансовых уступок.

Изабелле более нечего было делать во Франции, и в те дни Эдуард, вероятно, начал торопить ее с возвращением домой — он часто высказывал в письмах желание видеть ее рядом с собою. Но Изабелла не испытывала ни малейшего желания возвращаться снова под иго тирании Деспенсера, и, по-видимому, решила продлить пребывание во Франции как можно дольше.

Расходы Изабеллы в Париже были велики: только до 29 сентября они составили 2841 фунтов 7 шиллингов 7 пенсов (счета за последующий период сохранились не полностью). До 17 июня эти суммы покрывались казначейством (деньги начислялись из конфискованных доходов королевы), но начиная с 17 июня платежи внезапно прекратили — возможно, Эдуард не видел никакой необходимости для его жены оставаться дальше во Франции.

В июле Карл IV женился на Жанне д'Эврё. Вскоре после свадьбы Изабелла, несомненно, озабоченная тем, что деньги тают, покинула Париж и поселилась в королевском замке Шатонеф, примерно в сорока милях к западу от Парижа. Король Карл выручил ее и с 18 июля по 1 сентября оплачивал все ее расходы на жизнь. В этот период она жила в разных местах близ Парижа, в том числе в Сент-Илере, Пуасси, Манте, Сен-Жермене, Корбейле и Фонтенбло, проводя время в посещении церквей и развлечениях. Ее навещали, в частности, новая королева Франции, аббат Сен-Дени, граф Ричмонд, Луи де Клермон, графиня де Фуа и папские легаты.

Джон Салмон, епископ Норвичский, умер 6 июля. Как только Изабелла узнала об этом, она рекомендовала вниманию папы своего друга Уильяма Эйрмина (или Эйермина). Эйрмин, каноник собора святого Павла, до января 1325 года был хранителем Малой Печати, затем его избрали в епархию Карлайла, однако месяц спустя избрание было аннулировано. Эйрмин хорошо знал Изабеллу: они тесно сотрудничали в 1321 году, когда вместе исполняли обязанности хранителей Большой Печати. На этот раз Иоанн XXII проявил снисходительность и услужливость, отдав 19 июля Эйрмину вакантную кафедру в Норвиче. Тем не менее четырьмя днями позже, в Англии, главой кафедры Норвича был назван кандидат короля Эдуарда, Роберт Болдок, и в качестве епископа 25 августа получил от короля причитающиеся доходы.

* * *

Каковы были намерения Эдуарда относительно поездки во Францию и принесения оммажа, когда он ратифицировал новый договор, оставалось неясным. К 15 августа в Бовэ закончились приготовления к церемонии, и король начал готовиться к отъезду. Но Деспенсеры трепетали при мысли, что он уедет за границу и оставит их на произвол врагов; им также не хотелось давать Изабелле возможность восстановить влияние на мужа. Соответственно, когда предполагаемый визит обсуждался в совете, мнения разделились: разумно ли королю в этих обстоятельствах покидать свои владения или нет? Но решающее слово осталось за Лестером, который считал необходимым ехать.

23 августа Эдуард прибыл со своим старшим сыном в Дувр, готовый — по всей видимости — к путешествию. Но Деспенсеры продолжали уговаривать его не покидать Англию. На следующий день Эдуард неожиданно объявил, что болен и ехать не может, но отправит во Францию новую делегацию под руководством Ричмонда и Стратфорда, с целью проделать другие приготовления.

Зная, что Деспенсер должен будет остаться в Англии, Изабелла могла рассчитывать на приезд Эдуарда как на возможность поговорить начистоту, выложить все свои обиды на Хьюго и рассказать, как он с нею обращался. Она могла даже задумать поставить его перед ультиматумом: либо фаворитов прогоняют, либо она остается во Франции. При этом она, возможно, рассчитывала на поддержку Карла IV — или опиралась на обещание такой поддержки. Но Эдуард вдруг решил не ехать.

Должно быть, именно в те дни Изабелле пришла в голову схема, благодаря которой условия договора были бы выполнены, а она сама смогла бы как минимум одержать верх над Деспенсерами в любом столкновении с Эдуардом. Кроме того, ее старший сын был бы удален из сферы влияния и контроля фаворитов.

1 сентября королева возвратилась в Париж и встретилась там с Ричмондом и Стратфордом. На следующий вечер она пригласила епископа на обед и предложила ему передать все континентальные владения короны принцу Эдуарду — и прислать его совершить оммаж вместо отца. Эта идея, как мы видели, была не нова, но предыдущей зимой ее поставил на обсуждение Карл IV. Предвосхищая решение, в тот самый день, когда Изабелла обедала со Стратфордом, в аббатстве Лэнгдон близ Дувра принц Эдуард был введен в права владения графствами Понтье и Монтрейль как наследник своей матери. Во Франции Изабелла высказала протест — но Карл IV заверил ее, что «оммажу принесенный принцем, ее сыном, за эти графства никоим образом не ущемит ее личные интересы»

Стратфорд и Изабелла ознакомили Карла IV с предложением королевы, и 4 сентября тот выдал письменное согласие принять оммаж принца, после чего Стратфорд поспешил в Англию, чтобы заручиться согласием короля. Часть советников Эдуарда «были того мнения, что его сыну будут угрожать всяческие беды, окажись он в зависимости от коварных и скупых французов без защиты своего отца. И те, кто выдвигал это соображение, оказались впоследствии правы». Однако Деспенсеры были рады поддержать эту идею, так как «и не осмеливались пересечь Ламанш вместе с королем Эдуардом, и не желали оставаться в Англии в его отсутствие». Потому Эдуард II неосторожно согласился послать сына во Францию вместо себя — так и не поняв, что, позволяя своему наследнику уехать за море к матери, отдает в руки Изабеллы ценного заложника.

Уже 10 сентября двенадцатилетний принц был возведен в сан герцога Аквитанского. Два дня спустя он взошел на борт корабля в сопровождении епископов Стратфорда и Стэплдона, Генри Бомонта и ряда других лордов и рыцарей, и отплыл во Францию. Перед отплытием отец заставил его пообещать, что он не примет ничьей опеки и не вступит ни с кем в брак без дозволения короля. В то время были в самом разгаре переговоры о браке принца с инфантой Элеонорой Арагонской; одновременно Эдуард планировал выдать одну из своих дочерей за Педро, наследника Хайме И, короля Арагона, и были уже сделаны запросы папе о соответствующих разрешениях. Естественно, королю не хотелось рисковать этим заманчивым союзом. Принц сказал отцу, что ему доставит удовольствие повиноваться его повелениям, насколько это будет в его силах, до конца своих дней.

* * *

Когда 14 сентября корабль юного Эдуарда бросил якорь в Булони, мать уже ждала его, чтобы приветствовать и отвезти в Париж. Изабелла, наверное, была счастлива обнять сына — но вряд ли ее порадовало, что Стратфорд привез для нее подорожную грамоту от короля, который велел ей возвратиться домой «без промедления», как только принц исполнит должное.