Читать книгу "За кромкой миров - Игорь Осипов"

Взрыв переделанных в колдовские мины канистр с рубленым серебром, что я оставил в мешках, уничтожил почти девяносто процентов сил противника, расколов ледник. А пчелы повели остатки врага в глубь льдов, имитируя наше отступление. На них были навешаны дубликаты наших аур и наши голограммы. Приказ, отданный мной колдовским насекомым, заставлял их двигаться на границе видимости противника, заманивая того все дальше и дальше. Сколько времени нужно, чтобы раскусить подвох, я не знал, но фору это даст немалую. А следы, скорее всего, уже замело пургой.

Глава 27

Боль

Доспехи переделывали шесть раз, прежде чем добились нормального результата. Такасик стойко выносил тяготы и лишения роли манекена. После каждой переработки мы гоняли юношу вокруг замка, а потом заставляли биться палками разной длины, имитируя поединок. В результате экипировка обзавелась такими дикими для Средневековья модификациями, как стальная кольчуга, покрытая «глиняным серебром», как прозвали алюминий местные жители. Не закрытая наплечниками и кирасой кольчуга покрылась алюминиевыми пластинками размером со спичечный коробок, идущими внахлест, как чешуя рыбы. Поножи тоже сделали из этого металла. Естественно, алюминий был не чистый, а с добавками, что приближало его к авиационному. А вот наплечники и панцирь оказалось бессмысленно делать из чего-то, кроме стали, так как тяжелый меч или топор легко разрубал серебристый металл, при том что в гибкой кольчуге лезвие теряло часть своей энергии. Да и от случайной стрелы алюминиевые пластинки неплохо защищали. Естественно, делали их куда толще пивной банки.

Щит утвердили с первого раза, лишь немного сгладив края. Для пешего воина он был первостепенной защитой.

Все, кто мог, присоединились к обсуждению оружия, каким должно оно быть, каким нет. Лорд периодически бросал короткие замечания, Такасик с сияющим лицом бегал по двору в броне, стоимость которой по местным меркам приближалась к стоимости самого замка вместе с крестьянами и слугами. Пожилой начальник стражи то и дело бил себя кулаком в грудь, приводя в пример истории из своей жизни, в которых обсуждался тот или иной клинок. Бес тоже не отставал, наслаждаясь своим обожаемым Средневековьем.

– Копье хорошее, а вот меч слишком короткий, – рассуждал начальник стражи. – Им только из-за щита сподручно биться. Колешь, и все.

– Уважаемый, – парировал бес, – это проверено опытом, долгим временем, тысячами боев. Гладиус оптимален в толпе и в узких коридорах.

– Вот именно, в толпе, а ежели один на один, тогда он должен хотя бы на два локтя быть.

– Но воин должен действовать в строю, а не бегать за одиночками.

– Не знаю ничего. Длинный меч лучше всего.

– Хорошо, – вздохнул бес, – идем на компромисс. Делаем два меча разной длины каждому.

– Ну если так, то можно. А еще три ножа и топор.

– Это слишком тяжело будет.

– Зато безопасно. В походе все на тунута грузится, кроме самого необходимого. Воин либо налегке идет, либо вполовину меньше тащит…

Они спорили долго, я же занялся колдовской частью экипировки. Пришлось достать один комплект пехотинца, выданный нам в дорогу, но не для разбора самой защиты и снаряжения, а ради заклинаний, наложенных на них. Времени я потратил много, зато освоил индивидуальный силовой щит, который прикрепил к обычному. Теперь можно быть уверенным, что даже пущенная в упор стрела не пробьет доспехи с первого раза. Удалось совладать и с персональной аптечкой, как называли комплекс целебных заклинаний, но этим занималась берегиня, так как это изначально была их разработка.

Спор новообразованного кружка инженеров-конструкторов перешел в другую плоскость. Они стали обсуждать декор. И если бес настаивал на минимализме, подчиненном функционалу, то начальник стражи с молчаливого одобрения лорда расписывал золоченую или медную кайму на вороненом доспехе, рельефные изображения герба рода и всякие вычурные излишества, вплоть до гравюр.

Бес долго упорствовал, но потом согласился, сославшись на то, что для каждого сделают свой экземпляр, а там жизнь покажет.

Пока они препирались, вернувшийся в зал стажер вбивал в компьютер чертежи винтовки, потратив больше всего времени на затвор и магазин. Каждую деталь приходилось делать отдельно и максимально точно. Жаль, что обычные автоматы так сделать не получится, никто из нас не сможет их полностью воспроизвести. Но винтовка тоже неплохо. Жаль, что формулы пороха нет, а то еще бы и примитивные пушки с гранатами сделали. Гранаты придется делать чисто магические, но в условиях ограничения энергопотока много не наклепаешь. И так все уйдет на зарядку щитов и аптечек. Жаль, что малые идолы земных божеств были здесь совершенно бесполезны, я бы размахнулся со всей фантазией, но нет богов, нет и пользы от идолов.

Мои размышления прервал возглас Бурбурки:

– Имиринка!

Все резко замолчали, уставившись на лорда. А тот медленно встал со своего места, став совершенно серым с лица. Взгляд был направлен на младшую дочь, которая замерла у самого края стола с тонким стилетом в руках.

– Имиринка, – лорд больше не повышал тон, но голос его дрожал, – ты же знаешь запреты предков. Женщинам людским и нарони и человеческим несовершеннолетним детям, нимфам нарони и недородкам запрещено прикасаться к оружию.

– Я тоже хочу, – ответила побледневшая девочка, прижав кинжал к груди.

– Стать воином? Не для этого я тебя готовлю.

– Я тоже… я хочу отомстить за братьев, – совсем севшим голосом ответила юная леди.

– Имиринка, ну пойми, нельзя так относиться к заветам предков. Не просто так они существуют, – произнес Бурбурка. – Стража!

Два воина неспешно подошли к девочке и, осторожно взяв под руки, повели ее, понурую, куда-то во двор.

Я встал с места и подошел к лорду:

– Нон-тар, вы сами сказали, что я чужой, разъясните мне, что случилось.

– Она нарушила запрет, – начал отвечать феодал, делая жест рукой, словно делит кусок пирога ребром ладони. – Оружия могут касаться только мужчины, пряжи – только женщины. Ослушавшихся ждет суровое наказание.

– Надеюсь, не смертная казнь.

– Да отведут меня предки от такого греха. Я всего лишь выпорю ее прилюдно, она все-таки не рабыня. Я даже нарони просто так не вешаю. Пойдемте. Слугам и крестьянам уже объявили.

– Может, простите ее? – с надеждой спросил я.

– Вы говорили о бунте, я потому и не боюсь его, что закон един для всех сословий. И предки завещали, чтобы всем было свое место. Мужчина обязан защищать род, держа оружие в руках, и быть готовым умереть за своих близких и своего нон-тара. Женщина должна рожать детей и заботиться о жилище. Я владетель этих земель, и я обязан соблюдать закон. Не могу я поступить иначе.

– Разве у них нет никакого выбора? – спросил я. – Неужели они бессловесный и бесправный скот?