Читать книгу "Властители судеб Европы. Императоры, короли, министры XVI-XVIII веков - Людмила Ивонина"

В итоге священником Мазарини не сделался, но был даже рад такому обороту событий. В том же году Колонна послал молодого человека сопровождать в качестве компаньона своего сына Джироламо на учебу в испанский университет Алькала. Здесь Джулио в короткий срок успел в совершенстве изучить испанский, обзавестись необходимыми связями и получить степень доктора гражданского и уголовного права. Всегда склонный к риску, он вскоре записался солдатом в папскую армию в Испании, но, благодаря своим дипломатическим способностям, молниеносно сделал карьеру. В 1624 г. Мазарини, уже капитан римских войск, был направлен в Миланский гарнизон.

Здесь уместно вспомнить еще одну легенду, связанную с его именем. По пути в Милан Джулио якобы встретился с пармским астрологом, тогда считавшимся лучшим ясновидящим в Италии. Тот предсказал Мазарини блестящую карьеру во Франции и кардинальскую мантию в 40 лет. Люди XVII в. верили в такие вещи. Если это и правда, то не исключено, что после этого случая у молодого человека окрепла уверенность в своих возможностях, удаче и судьбе. По приезде в гарнизон Мазарини получил повышение — стал секретарем римского посольства в Милане. Сохранилось письмо Джулио отцу, написанное приблизительно в это время, где он выражает удовлетворение своей дипломатической деятельностью. Она в гораздо большей степени, чем карьера иезуита-священнослужителя, отвечала потребностям его натуры. С помощью приятного обхождения, тонкой дипломатической игры и умелого ведения дел ловкий и красивый секретарь приобрел признательность и поддержку Колонны, а также папского нунция в Милане Саккети и стал известен римскому папе Урбану VIII Барберини и его окружению.

Судьба Джулио Мазарини была во многом определена Тридцатилетней войной — главным событием политической и международной жизни XVII в. Ведь именно авторитет блестящего дипломата и человека «компромиссов», приобретенный за годы войны, позволил Мазарини в конечном итоге стать главой самого могущественного централизованного государства — Франции. Джулио впервые стал широко известен в Европе благодаря спору по поводу пресловутого «мантуанского наследства». В 1627 г. умер герцог Мантуанский из рода Гонзага (знаменитые камеи этой фамилии есть в Санкт-Петербургском Эрмитаже). Его наследство должно было перейти к французу — герцогу Шарлю де Неверу. Чтобы не допустить усиления французского влияния в Италии, Мадрид силой оружия поддержал претензии на Мантую герцога Савойского Карла-Эммануила, ставшего врагом Франции и насильно отрезавшего от мантуанского наследства в свою пользу часть маркизата Монферрато. Император Священной Римской империи Фердинанд II тоже присоединился к этому захвату «мантуанского наследства». Над Францией собирались грозовые тучи — возникла угроза полного окружения ее территории владениями испанских и австрийских Габсбургов.

Уже в январе 1629 г. кардинал Ришелье вынашивал планы открытой войны с Испанией с целью ограничить ее господство в Северной Италии. Неожиданно для всех в конце марта того же года кардинал ринулся во главе французской армии через Альпы в Италию, повторив подвиг Ганнибала и предварив знаменитый переход Александра Суворова. Прорвавшись через Сузское ущелье, французы нанесли ряд поражений испанским и савойским войскам и, овладели крепостью Казале. 19 апреля в Сузе был подписан договор между Францией, Савойей и Венецией, подтверждавший права де Не вера на Мантую и Монфер-рато. Казалось, это успех. Однако через месяц Фердинанд II направил свои войска в Ломбардию, а испанский генерал Спинола напал на Монферрато. Поэтому во Франции вновь формируется армия, которая в начале 1630 г. вторглась в Пьемонт и в конце марта овладела крепостью Пинероло, откуда открывались пути на Милан, Геную и в Швейцарию.

Эти события не могли не беспокоить папу Урбана VIII, главной задачей которого в данный момент было сохранить статус-кво в Северной Италии. С целью примирить враждующие стороны в район боевых действий выехал молодой дипломат Джулио Мазарини, сопровождавший папского легата Антонио Барберини. Главные их усилия были сосредоточены на том, чтобы обеспечить свободу альпийских проходов как для французов, так и для габсбургской армии. Мазарини видел, что победы Габсбургов на первом и втором этапах Тридцатилетней войны (1618-1623, 1625–1629) могут привести к созданию универсальной монархии, диктующей волю всей Европе. С другой стороны, он понимал, что Франция преследует в Италии свои цели, а ее первый министр начал править столь эффективно, что его решения стали существенно влиять на ход событий в Европе. Миссия Мазарини была не из легких, и выполнить ее помогли не только дипломатические способности, но и хорошая осведомленность о внутренней ситуации в Испании и Франции, их главных внешнеполитических целях и планах.

29 января 1630 г. состоялась первая встреча Мазарини и Ришелье в Лионе. Французский кардинал подозрительно воспринял приезд неизвестного ему итальянца: «Мазарини прибыл сюда скорее шпионить и вынюхивать… Я полагаю, что он может представлять наших врагов… он может быть таким же испанцем и савойцем, как и проповедником». Но в ходе встречи его предубеждение постепенно рассеивалось — предложения Мазарини были достаточно серьезны. Вежливые и ненавязчивые манеры Джулио, его готовность слушать собеседника и воспринимать стиль беседы покорили Ришелье. Посланнику папы удалось мягко упомянуть о трудностях зимней кампании в Италии. Он также немного преувеличил готовность савойской и габсбургской сторон идти на переговоры. В результате Мазарини обеспечил несколько встреч противников в ряде пограничных городов Италии и Франции. Их эффективность подогревало то обстоятельство, что дизентерия и тиф основательно просеяли армии враждующих сторон в Северной Италии.

Встречи Ришелье и Мазарини оказались решающими в дальнейшей судьбе папского посланца. Французский министр надолго запомнил и оценил способности и чутье молодого человека. «Мой инстинкт подсказал мне, что передо мной гений», — позднее записал в своих «Мемуарах» Ришелье. И с того времени, хотя молодой дипломат по-прежнему добросовестно служил Святому Престолу, Джулио стал благоприятствовать интересам Франции в Европе.

Во время бесед с кардиналом Ришелье в Пинероло в апреле 1630 г. Мазарини познакомился еще с одним примечательным человеком — отцом Жозефом. Аскет Жозеф и жизнелюб Мазарини были явными противоположностями. Но в деле заключения мира в Северной Италии этот капуцин явно подыгрывал папскому посланцу, стараясь утихомирить итальянские амбиции Ришелье. В июне 1630 г. открылся общегерманский рейхстаг в Регенсбурге, на котором попутно шли напряженные переговоры о заключении мира. Неофициальным послом Парижа там был отец Жозеф, папы римского — Джулио Мазарини. Почти головокружительный успех Габсбургов на втором этапе Тридцатилетней войны делал императора Фердинанда довольно упрямым и отбивал у него желание идти на признание достижений Франции в Северной Италии. Жозефу и Мазарини пришлось несладко, но все же мирный договор на выгодных для Франции условиях был подписан. Ришелье проникся еще большей симпатией к итальянцу и от души поблагодарил его.

Существует мнение, что с начала 30-х гг. Джулио Мазарини стал тайным агентом Франции, одним из звеньев разведки Ришелье. Но мы этого наверняка сказать не можем: эта версия ничем существенным, кроме конфиденциального тона писем от Ришелье к Мазарини, не подтверждается. В 1631–1632 гг. при посредничестве ловкого дипломата был заключен ряд выгодных для Франции соглашений с Савойей и властями Турина. Эти договоренности подтверждали успехи, достигнутые в Регенсбурге, и предоставляли французским войскам беспрепятственный проход через Северную Италию. Параллельно Джулио несколько раз посетил Париж, где приобрел важные для него в будущем связи. Абель Сервьен, способнейший политик и военный министр Ришелье, стал другом Мазарини на всю жизнь. Свои впечатления о новом знакомом он выразил так: «Этот господин Мазарини — самый достойный и самый умелый из слуг Его Святейшества». Следует упомянуть еще об одном событии этого периода в жизни Джулио: 18 июня 1632 г. в церкви Сен-Менгуль на французско-итальянской границе состоялся обряд его посвящения в духовный сан. На это папский дипломат пошел ради карьеры и богатства и, как видно, не просчитался.