Читать книгу "Четыре королевы - Нэнси Голдстоун"

Санча и ее муж прибыли в Аахен 11 мая, коронация состоялась 27 мая. Архиепископ Кёльнский самолично руководил церемонией. Ричард не преминул захватить с собой немалую сумму денег, которую принялся щедро раздавать населению, и поглазеть на пышное зрелище сошлась огромная толпа народа. Граф не упустил из виду ни одной, даже мелкой, детали; еще раньше он преподнес архиепископу «красивейшую митру, украшенную драгоценными камнями, с золотыми застежками; и когда архиепископ надел ее на голову, то воскликнул: „Граф Ричард обогатил меня и мою церковь красивым даром… Он дал мне митру, а я ему дам корону“».

Празднества длились два дня. Помня, что Альфонс X все еще оспаривает результаты выборов, Ричард постарался блеснуть роскошью, чтобы подчеркнуть законность своей власти. На коронационном пиру мясо, рыбу, вино и другие деликатесы подавали в таком изобилии, а наряды его самого, Санчи и свиты были столь великолепны, что граждане Аахена и приглашенные знатные особы Германии, непривычные к таким развлечениям, были просто потрясены.

Простоватость местной публики была на руку графу Корнуэллу. Генрих и Элеонора предложили присутствовать, но Ричард отговорил их; он опасался, как бы их появление не отвлекло внимание от нового короля, которое в данных обстоятельствах, по его мнению, должно было направляться исключительно на него самого.

Одним из первых официальных актов его в качестве короля была отправка домой большого письма. Адресуясь к племяннику, принц Эдуарду, мэру и гражданам Лондона, Ричард утверждал, что «присутствовали [на коронации] три тысячи рыцарей, тридцать герцогов и графов, два архиепископа и десять епископов», и уж конечно, подписался новым титулом, «Dei gratia Rex Romanorum» («Божьей милостью король римлян»). На второй день он с не меньшим великолепием посвятил в рыцари своего сына Генриха, которого с тех пор называли Генрихом Альмейном (т. е. «немецким»). Затем Ричард решил поехать вверх по Рейну в Кёльн — формально для того, чтобы предупредить выступление архиепископа Трирского, который, как и восточная Германия, все еще отказывался признать его избрание.

Перед отправлением в эту поездку Санча тоже написала короткое письмо, где подтверждала, что коронация прошла успешно. Как ни странно, письмо было адресовано не ее сестре Элеоноре. Возможно, письма Ричарда было достаточно в качестве официального уведомления английской короне о здоровье и благополучии новых короля и королевы римлян, и жена не хотела начинать с превышения полномочий супруга. А может, новая королева просто захотела написать тому человеку в Англии, от которого могла ожидать искреннего сочувствия. Письмо Санчи предназначалось священнику из ее поместий, приору Уоллингфорда.

Следующие пятнадцать месяцев Ричард и Санча провели в поездках по землям вокруг Майнца. Все обставлялось большими церемониями, и Ричард был в своей стихии. Ему нравилось принимать оммаж от подданных, и в письмах домой он хвалился, что все наиболее значительные дворяне этой области преклоняли перед ним колени. Король и королева римлян провели зиму в самой южной из доступных им областей Германии, а весной возвратились в Аахен, где Ричард снова сыграл роль справедливого и щедрого монарха, построив новое здание ратуши, получившее, разумеется, в его честь название «Курия короля Ричарда».

Для Санчи эта поездка не принесла ничего, кроме одиночества и усталости. Ричард был очень занят делами управления, к которым она не была причастна. Почти все, кто сопровождал их из Англии, чтобы увидеть коронацию, в том числе и сын Ричарда, Генрих Альмейн, к октябрю отправились домой, и она осталась без друзей. Она цеплялась за девятилетнего Эдмунда и просилась домой.

Ричард также хотел возвратиться, но по другим причинам. Политический климат в Англии за недолгое время их с Санчей отсутствия сильно ухудшился. Фаворитизм Генриха по отношению к сводным братьям Лузиньянам и постоянное вымогание денег на финансирование сицилийского дела вызвали возмущение среди баронов. На одной из сессий парламента в Оксфорде бароны явились вооруженные, с отрядами солдат; при этом присутствовал, в частности, Генрих Альмейн. Всех, включая короля, заставили поклясться, что будут соблюдать «Хартию вольностей», к которой бароны добавили несколько новых пунктов. Генрих и его сын Эдуард дали клятву, но сводные братья короля отказались — и в результате были изгнаны из королевства разгневанными баронами. Генрих Альмейн попытался торговаться, заявив, что не может дать клятву, не посоветовавшись сперва с отцом, но бароны на это не поддались. «Ему было сказано прилюдно и прямо, что даже если его отец не станет заодно с баронами, то он [Ричард] не сохранит в своем владении ни единой борозды земли в Англии», — писал Матвей Парижский.

Одного лишь намека на возможность потери всей собственности в Англии было достаточно, чтобы король римлян в спешке покинул Германию. Вместе с Санчей, Эдмундом и небольшим эскортом рыцарей он высадился в Дувре в январе 1259 года. Их встретили Генрих, Элеонора и дядя Бонифаций. Поначалу Ричард шумел насчет того, что он-де иностранный государь и потому не обязан давать новую клятву, но очень скоро передумал. Когда 23 января ему пришлось столкнуться с баронами, которые с самым угрожающим видом явились во множестве в Кентербери, где он остановился, он дал клятвенное обещание соблюдать Оксфордские условия.

Ричард и Санча пробыли в Англии полтора года, пока напряженность между королем Генрихом и его баронами не уменьшилась — в немалой степени благодаря усилиям его брата. К июню 1260 года Ричард решил, что его собственности больше ничего не угрожает, и можно ненадолго оставить Англию. На этот раз его соблазнила перспектива сделаться императором. Папа пообещал оказать Ричарду такую честь, невзирая на энергичные возражения Альфонса X, если он явится в Рим, чтобы там быть коронованным. Санча самоотверженно решилась на новую поездку по Германии, после которой ей предстояло короноваться императрицей.

Но коронация не состоялась; король и королева римлян так никогда и не увидели Рима. Германия встретила Ричарда отнюдь не так дружелюбно, как в первый раз. За время отсутствия Ричарда претензии Альфонса на титул короля набрали силу. Их окружали враги; то, что планировалось как триумфальное шествие по королевству, превратилось в путь наугад: им приходилось под охраной своих рыцарей украдкой продвигаться вперед, избегая больших городов. К сентябрю Ричард и Санча добрались только до Вормса. Там король римлян окончательно отчаялся и поспешно повернул обратно. Уже к 24 октября они с Санчей оказались в Англии. «Это очень походило на бегство», — заметил медиевист Н. Денхольм-Янг.

Этот второй, суровый поход в Германию сильно подорвал здоровье Санчи. Жить в постоянном ожидании засады, в чужой стране, полагаться на незнакомых слуг, которым она не могла доверять — всего этого было слишком много для ее робкой души. Царствование не принесло ей ничего, кроме несчастий. Она еще сумела добраться до семейного замка в Беркхемстеде, примерно на полпути между Оксфордом и Лондоном, но там свалилась окончательно. Симптомы болезни Санчи нам неизвестны, но к декабрю она так ослабла, что не могла никуда поехать. Она осталась, а Ричард без нее отправился в Виндзор праздновать Рождество с Генрихом и Элеонорой.