Читать книгу "Золотая тень Кёнигсберга - Дина Якшина"

Наполеон отказался… но (по некоторым сведениям) предложил Екатерине руку сам. Его империи нужна была династия, бездетный брак с Жозефиной тяготил «властителя полумира». Особенно после того, как он узнал о рождении своего внебрачного первенца от одной из придворных дам. (До этого момента он сомневался в своей способности «сделать ребёнка».)

Екатерина высказалась по этому поводу категорично: «Я скорее пойду замуж за последнего русского истопника, чем за этого корсиканца!»

И тут… Пруссия в очередной раз выдвинула принца Генриха в качестве кандидата на брак с великой княжной. Бавария подсуетилась — и «ответила» кронпринцем Людвигом… Александр в довольно резкой форме отверг обоих. Тем более что Пруссия как государство осталась на карте Европы почти номинально — и то лишь благодаря вмешательству русского императора.

И только в 1809 году Екатерина Павловна наконец вышла замуж — за Георга Гольштейн-Ольденбургского. Этот брак был ей ненавистен: Александр I вынудил сестру выступить «крышей» для маленького герцогства (герцог Пётр Фридрих Людвиг Гольштейн-Ольденбургский, свёкор Екатерины, приходился ему дядей).

Кстати, Наполеон вскоре посватался к сестре Екатерины, великой княжне Анне, но… неудачно. В итоге он женился на австрийской герцогине Марии Луизе… и считал впоследствии, что именно этот брак его и погубил. «Я поставил ногу на покрытую цветами пропасть», — так говорил он, уже находясь в ссылке на острове Святой Елены…

Принцесса Шарлотта

А «прусская мадонна» Луиза всего этого уже не узнала. В 1808 году она видела своего возлюбленного Александра в последний раз. Королевская чета была приглашена в Петербург. Была торжественная встреча, множество пышных балов… Александр I одарил Фридриха Вильгельма III дорогим оружием, лошадьми, а Луизе преподнёс золотой туалетный набор и великолепные турецкие шали. Но… любил он уже свою фаворитку Марию Нарышкину.

Луиза чувствовала себя больной, постаревшей, никому не нужной… Она пыталась убедить себя в том, что «вновь всем сердцем» любит своего мужа и что «это счастье — быть любимой лучшего мужчины и удовлетворять его». Но… гораздо искренней прозвучали совсем другие слова. Глядя в зеркало, подаренное Александром, Луиза сказала: «Усталость и мучение. Моё королевство в мире ином».

И уж, конечно, она и помыслить не могла о том, что её собственная дочь, принцесса Шарлотта, станет женой российского императора Николая I, царицей Александрой Фёдоровной.

Великой правительницей Шарлотта Александра себя не считала, но, по мнению современников, была «самой русской» из всех русских цариц немецкого происхождения. Красивая, легкомысленная, весёлая, обожающая балы и маскарады, она тратила огромные деньги на украшения из золота и бриллиантов… Но была на редкость демократична.

Николай Палкин под каблуком жены

Однажды (если верить историческому анекдоту) на балу во время сложной танцевальной фигуры её довольно сильно толкнул молодой офицер — случайно, не рассчитав движения. Офицер от ужаса обратился в соляной столб. А Александра, мило улыбаясь, вытащила из-под его подошвы шлейф своего платья — и рассказала, как в детстве, когда они с матерью, королевой Луизой, жили в Кёнигсберге, её довольно чувствительно ткнула кулаком девочка из местной знатной семьи. Мать девочки оцепенела от страха, девочка, видя мамин испуг, ударилась в рёв, но королева Луиза успокоила их обеих.

Девочку, «покусившуюся» на принцессу, стали в шутку называть «Бонапартом». А своей дочери Луиза сказала: «Вот тебе и первый удар судьбы. Как я хотела бы, чтобы он оказался самым тяжёлым…»

Открытка в честь 200-летия Королевства Пруссия (1701–1901): от Фридриха I до Вильгельма II, начало XX века

Забавно, что карьера неуклюжего офицера после этого случая была стремительной: прелюдии-то никто не заметил. А вот факт, что императрица долго и любезно о чём-то говорит с молодым человеком, незамеченным не остался…

В дела мужа Александра практически не вмешивалась — зато в семейных вопросах суровый «Николай Палкин» был полностью под её изящным каблучком.

По мнению некоторых историков, именно благодаря ей, Александре, Николай I разрешил жёнам декабристов последовать за мужьями в Сибирь. Но это уже совсем другая история.

Кёнигсберг на открытках Игоря Рудникова

Игорь Рудников — не только известный в Калининграде политик и журналист, но и обладатель большой коллекции старинных открыток с видами Кёнигсберга.

— В моём собрании есть поистине уникальные экземпляры, — рассказывает Игорь Рудников. — Многим из них больше ста лет. Есть даже отпечатанные ещё в XIX веке. Попадаются открытки, изготовленные по очень необычной технологии. Чёрно-белую фотографию практически вручную полукустарным способом раскрашивали художники, придавая запечатлённым на почтовой карточке видам необыкновенный колорит и поистине неординарное восприятие.

Кстати, по открыткам с изображением одних и тех же улиц, проспектов и площадей хорошо видно, как развивался наш город. Каким он был на рубеже XIX и XX веков, в канун Первой мировой войны, в эпоху Веймарской республики, в конце 30-х годов и в последние дни своего существования — перед тем, как Кёнигсберг подвёргся варварским бомбардировкам английской авиации.

Рудников бережно достаёт из альбома одну из открыток и показывает мне.

C виду обычная чёрно-белая фотография. На ней изображён Королевский замок со стороны Шлосстайх — Замкового пруда (нынешнего Нижнего озера):

— Эта почтовая карточка весьма необычна. У неё очень интересная история. С обратной стороны она подписана. Причём на русском (!) языке. В 1935 году молодая женщина приезжает из Советской России в Кёнигсберг и пишет матери в Иваново о своём путешествии. И вот эта открытка спустя 75 лет опять возвращается в Кёнигсберг…

Беру открытку. Переворачиваю и внимательно разглядываю. Отпечатана в типографии «Stengel», но не в Кёнигсберге, как я ожидал увидеть, а в… Дрездене. Неужели в столице Восточной Пруссии не было подходящей типографии?

Справа — тёмно-бордовая марка стоимостью 15 пфеннигов с изображением барельефа Гинденбурга. Снизу надпись: «Дойче рейх». В центре открытки — штемпель, на котором хорошо читается дата — 13 января 1935 года.

Дочь пишет своей маме, Марии Александровне Лупаниной, о том, что в Кёнигсберге провела уже неделю… По времени совпадает с зимними каникулами. Возможно, автор послания — учащаяся вуза или школьница.

А может, учительница, выезжавшая в Кёнигсберг попрактиковаться в немецком языке? Ведь в те годы крепили советско-германскую дружбу.