Читать книгу "Генерал Кутепов - Святослав Рыбас"

Полиция известила все пограничные пункты, порты и аэропорты. Она заявила также, что на углу улиц Удино и Русселе никогда не было полицейского поста.

Парижские газеты возмущались действиями ОГПУ в центре Франции, призывали премьер-министра разорвать отношения с СССР.

Русский Париж кипел, чины РОВСа были готовы разгромить советское полпредство, но их сдерживало начальство.

Двадцать шестого января Францию покинул первый советник полпредства Аренс, осуществлявший связь с французской коммунистической партией, а через два дня — второй секретарь Лев Гельфанд.

Но может быть, Кутепов еще жив? Может быть, еще не поздно было перехватить советские торговые суда, на которых его могли увезти?

В храме святого Александра Невского на рю Дарю после литургии и общего молебна было отслужено архиепископом особое молебствие о здравии и избавлении от бед воина Александра.

Двенадцатого июля 1927 года в Хельсинки в возрасте двадцати семи лет умер белый офицер, выдающийся русский поэт Иван Савин. Его стихи знали наизусть многие молившиеся за спасение Кутепова. И кто-нибудь вспомнил посвященное братьям поэта Михаилу и Павлу стихотворение. Приведем его полностью.

Ты кровь их соберешь по капле, мама, И, зарыдав у Богоматери в ногах, Расскажешь, как зияла эта яма, Сынами вырытая в проклятых песках, Как пулемет на камне ждал угрюмо, И тот, в бушлате, звонко крикнул: "Что, начнем?" Как голый мальчик, чтоб уже не думать, Над ямой стал и горло проколол гвоздем. Как вырвал пьяный конвоир лопату Из рук сестры в косынке и сказал: "Ложись", Как сын твой старший гладил руки брату, Как стыла под ногами глинистая слизь. И плыл рассвет ноябрьский над туманом, И тополь чуть желтел в невидимом луче, И старый прапорщик во френче рваном, С чернильной звездочкой на сломанном плече, Вдруг начал петь — и эти бредовые Мольбы бросал свинцовой брызжущей струе: Всех убиенных помяни, Россия, Егда приидеши во царствие Твое…

Это были мольбы и о Кутепове, и о белом воинстве, и о всех нас, сегодня погружающихся в пучину вместе со своей Родиной.

Кутепова не нашли.

Спустя много лет был распространен слух, что он умер от сердечного приступа на советском судне вблизи российских берегов. Для чего это было сделано? Наверное, для того, чтобы тайна его исчезновения никогда не была разгадана.

Но тайна открылась. Как бы сама собой. Или по воле Господней.

Перед смертью от неизлечимой болезни старый депутат-коммунист Морис. Онель облегчил душу, рассказав французскому историку Жану Элленстайну о том, как его брат участвовал в похищении генерала, будучи тем самым переодетым лжеполицейским, и заколол Кутепова ножом, когда тот оказал бешеное сопротивление.

Поэтому понятен поспешный отъезд Аренса из полпредства, похожий на бегство: отсекались связи с французскими исполнителями.

Двадцать второго мая 1930 года корреспондент "Морнинг Пост" сообщил из Риги о расстреле де Роберти. Там тоже обрубались концы.

Кутепова не стало. РОВС без него стал ниже ростом, отяжелел. Скоблин получил возможность влиять на генерала Миллера, сдерживать борьбу в России.

Плевицкая пела свои знаменитые песни.

"Занесло тебя снегом, Россия, запуржило седою пургой, и холодные ветры степные панихиды поют над тобой".

А Советская Россия продолжала коллективизацию сельского хозяйства, выдавливая из крестьянства кровь и силы для выковывания могучего государственного механизма. Никто тогда не знал, что ее нельзя будет победить извне. И никто не знал, что она вправду обречена, как то предсказывали белогвардейские аналитики. Что победят ее только изнутри.

Впереди было похищение генерала Миллера, разоблачение Скоблина и Плевицкой, бегство в СССР нескольких белоэмигрантов, в том числе и мужа Марины Цветаевой Сергея Эфрона. Еще впереди была блестящая финансовая афера с деньгами РОВСа, проведенная чекистом Владимиром Багговут-Коломийцевым, в результате чего превратились в дым семь миллионов франков.

Много чего было впереди у русских людей!

Девятнадцатый век с его дворянско-крестьянской культурой, с жизнью людей по законам веры и чести завершился. Разрушенный мир собрался заново, но в нем уже оставалось ничтожно мало места для веры и чести. Цену бытия стали определять жадность к материальным благам, технический прогресс и страх человека за свою жизнь. Лишившись веры и чести, человек стал смертным.

С гибелью Александра Павловича Кутепова, последнего рыцаря империи, стало до боли ясно, что у белой эмиграции нет реальных возможностей изменить судьбу Родины. Пресеклась историческая линия, связывавшая настоящее с будущим и прошедшим. Герой кутеповского детства, освободитель славян от турецкого ига генерал Скобелев еще раз умер в Александре Павловиче, чтобы никогда не возродиться в России. Умерли Суворов, Кутузов, Сергий Радонежский…

Реальная Россия, в советской броне, выжигала из своего народа память, не ведая, что через шестьдесят лет, когда надо будет отворить заржавевшие от крови исторические ворота, за ними не будет никакой настоящей опоры, только темный туман и глухие стоны.

(В 1930 году в Риге вышел в переводе на русский язык роман французского автора Клода Фелисье "Тайна похищения генерала Кутепова". Скорость издания была удивительной. Еще удивительнее — версия романа: похищение организовала английская разведка. Понятно, кому была выгодна эта версия.)

Для чего история предоставила нам возможность оглянуться на ее лабораторный эксперимент с либеральными реформами Врангеля и спасительной диктатурой Кутепова? Для чего Столыпин в проведении своей реформы был вынужден повернуть государственный руль к национальным интересам русского народа?

Но тогда, в тридцатые годы, еще многое казалось обнадеживающим. Евразийцы уповали на перерождение большевиков и готовы были на любые жертвы, даже на самопожертвование. Советская мощь представлялась величественной. Начальник управления сухопутных войск рейхсвера генерал Гаммерштейн в декабре 1932 года говорил венгерскому посланнику в Берлине Кания:

"Все же, по моему мнению, Россия неприступна. И ее соседям придется горько. Русская армия и русские рабочие будут фанатично защищать свою родину. Я знаю, насколько велик рост заводов военной промышленности в Перми, но если они только подготовлены к пуску, то и тогда Россия при ее блестящем географическом положении непобедима. Ну какое для России это может иметь значение, если удастся на время захватить даже Москву".

Запись этого разговора советские агенты передали в Москву, где в Кремле Сталин и Ворошилов, должно быть, удовлетворенно улыбнулись, прочитав документ.

Но они не подозревали, что им придется еще взывать к русской православной культуре, повторяя в ужасных условиях войны мысль евразийца Флоровского о том, что "Великая Россия восстановится лишь после того, как начнет созидаться русская православная культура".