Читать книгу "Перу. С Бобом и Джерри тропой инков - Петр Романов"

С Чоони – чтобы понять, насколько достоверно все, что сказал Боб, у влюбленных есть такая особенность, слегка преувеличивать и все видеть в искаженном свете. А тут нужна была абсолютная точность.

Ну а Пако был необходим по двум причинам. Во-первых, он все-таки старший брат и почти уже наш друг, так что держать его в неведении, на мой взгляд, просто нечестно. Да и его слово, если он окажется на нашей стороне, будет не лишним. Во-вторых, я бы предпочел, чтобы предстоящий сложный разговор с вождем переводил он, а не Марта: бог знает как на всю эту ситуацию отреагирует ее «зеленая» голова. Она же всю жизнь посвятила защите дикой сельвы от наступления дикой цивилизации, а тут вдруг появляются два загадочных типа и под разговоры о лекарственных свойствах кошачьего когтя планируют умыкнуть самую красивую девушку в деревне.

Марта, как я уже заметил, была умна, но не мудра. Есть такая порода людей, которые совершают исключительно правильные поступки, исходя из данного момента, но не умеют предвидеть их последствия в более дальней перспективе.

Чтобы сохранить сельву, Марте нужно было бы не обучать индейцев грамоте и не рассказывать им о гигиене и сенбернарах, а вообще никак к ней не прикасаться. Она же, хотя и из лучших побуждений, притащив в сельву свою радиостанцию, как раз и внедряла ту самую современную цивилизацию, которую считала глубоко порочной. Она никак не могла понять, что в чистом виде в природе и человеческих отношениях не бывает ничего. Отвечать приходится и за добрые поступки, потому что и они могут аукнуться в будущем, часто совсем не так, как тебе хотелось бы. Пако, который всю юность бегал в набедренной повязке, уже носит джинсы и обзавелся в Икитосе маленьким радиоприемником. Так в его уши и влезает та самая цивилизация, причем благодаря испанскому, которому его научила Марта. И это только начало.

Но это получился бы долгий и далеко не простой разговор о «зеленой идее», и еще неизвестно, чем бы он закончился. Легче и правильнее было привлечь на свою сторону Пако.

29

Беседы с Чоони и Пако я провел в тот же день. Или, если точнее, поздно вечером, чтобы не привлекать излишнего внимания. И, к счастью, они прошли удачно. Девушка действительно, похоже, без памяти влюбилась в Боба, что, собственно, и понятно. Внешне «железный» Боб был воплощением настоящего мужчины, а на фоне местных мужчин вообще выглядел Аполлоном: его небольшой рост был просто незаметен. К тому же Боб столько повидал, что слушать такого человека молоденькой девочке, не видавшей в жизни ничего, кроме своей деревни, было одно наслаждение. А любовь сделала из мрачного и молчаливого Боба красноречивого и занятного рассказчика. Сам слышал, как он рассказывал Чоони о нашей фотоохоте на кондора – получилось и забавно, и любопытно, и немного страшно. Короче, с Чоони все было ясно.

С Пако разговор прошел сложнее, потому что он, из-за того что постоянно отлучался с другими мужчинами на охоту, увлечение сестры пропустил. И внезапная страсть Боба и Чоони оказалась для него полным сюрпризом. От неожиданности он сначала даже нахмурился, но потом сообразил – недаром постоянно ездил в Икитос, – что у Чоони открываются в жизни немалые перспективы. Его и самого уже давно тянуло вырваться из рутинной и убогой жизни в деревне. Изрядно надоела и постоянная зависимость от вождя, хотя мы оба понимали, что деревне с лидером изрядно повезло. Черный Кабан действительно был разумным человеком, а это делало жизнь под его правлением для всех остальных куда более терпимой, чем это было в большинстве других племен.

Сдружился Пако и с Бобом, которого индейцы пару раз брали с собой на охоту, где мой друг проявил себя молодцом. Помогло даже общее знакомство с доктором Мигелем. Людей, которых рекомендовал доктор, индеец не мог не уважать. И не ждал от нас никаких козней. Наконец, возраст Чоони уже заставлял задуматься о замужестве. Почему бы и не Боб?

Не смущало Пако и честно высказанное желание Боба удрать при первой же возможности в Икитос – я счел нужным обо всем рассказать ему откровенно. И это не вызвало ни малейших возражений, тем более когда Пако узнал, что у Боба есть деньги на дом. К тому же это была давняя мечта и самого Пако, а комнату в этом будущем доме Боб ему гарантировал.

Короче, оставалось два препятствия. Во-первых, вождь – кто знает, что у него на уме. И, конечно же, давний военно-политический договор, частью которого, на нашу беду, оказалась Чоони. Даже здесь не обошлось без чертовой политики.

Переводчиком в сложном разговоре с вождем Пако быть также согласился.

Все это было хорошо, но решение главных проблем все равно оставалось за мной. Слепая надежда, с которой на меня глядели Боб и Чоони, не столько грела мое самолюбие, сколько заставляла волноваться перед разговором с Черным Кабаном еще больше.

Я вступал в игру со слабыми картами. С одной стороны, любовь этих двоих, мало что значившая для племени и вождя, а с другой стороны, загадочный мирный договор и данное когда-то слово, да еще перспектива потерять одного из членов племени, которое и без того явно вымирало.

Подумав, я уговорил Боба и Чоони из тактических соображений на время забыть об их планах перебраться в Икитос. Лишний раздражитель на переговорах нам был не нужен.

Боб долго сопротивлялся, но я, как змей-искуситель, ему сказал:

– Чудак! Сыграешь по местным понятиям свадьбу, дождешься, когда Чоони забеременеет, изобразишь тревогу и повезешь ее на консультацию в Икитос. Все свое барахло для отвода глаз оставишь здесь да еще передашь на хранение вождю свою беретту. Тут уж выбирай: или Чоони, или пистолет. Иначе вождь не поверит. А из Икитоса уже не вернешься. Понял?

Боб просиял. Он действительно сильно изменился, если готов был пожертвовать своей прежней возлюбленной – итальянской береттой.

30

Сконструировав наш заговор, мы стали ждать сигнала от Пако, который обещал сообщить, когда у вождя будет хорошее настроение. А оно зависело в первую очередь от его болей в коленях. Наверное, бедняга страдал артрозом, что и объясняло непонятную мне раньше привязанность вождя к своему пню-трону. Болело и сердце. Старик сдавал, а наследников и претендентов на пень не было. Никто из здешних мужчин устроиться на хлопотную должность вождя не хотел. Пока Черный Кабан жил, жило и племя, а вот что произойдет потом, предсказать было трудно. Хозяйство незавидное, а ответственность большая.

И вот дня через три после наших ночных посиделок, которые безбожник Боб тут же окрестил «тайной вечерей», появился Пако и сказал, что сейчас, пожалуй, самое подходящее время: вождь улыбается и даже попросил дать ему его любимую трубку, которую Пако набил привезенным из Икитоса табаком.

Я встал и направился к вождю примерно с тем же настроением, с каким обычно ходил к стоматологу, то есть без большого желания, но с пониманием, что это неизбежно. Тот действительно пребывал в неплохом настроении и с любопытством наблюдал за нашим с Пако приближением. На расстоянии нескольких метров позади нас с Пако почти обреченно плелся Боб. На всякий случай он должен был, как я считал, находиться рядом, вдруг у вождя возникнут вопросы к нему.