Читать книгу "Александр Невский. Друг Орды и враг Запада - Андрей Богданов"

Побыл князь у них дней 20 и 5 и отпущен был, и поручена была ему земля его, которой владел, и пришёл в землю свою, и встретили его брат и сыновья его. И был плач о беде его и большая была радость о здравии его"[162].

Эта вторая поездка на поклон в Орду не изменила князя. Папа римский вновь обещал крестовый поход на татар, и Даниил выступал перед Западом как покорный папе "король Руси". (Хотя, к чести его, в Лион не ездил и папской туфли не лобызал.) В надежде на объединение сил против общего врага князь породнился с венгерским королем, австрийскими и польскими герцогами, литовскими князьями, принимал участие в их усобицах и убедился, что надежды на "помощь Запада" тщетны. Вступая в решительную войну с татарами, король Даниил имел союз лишь с литовским князем Миндовгом, как и он, притворно принявшим королевское звание от католиков. Дело шло хорошо, пока против Галицко-Волынской Руси стояла только кочевавшая у Днепра орда его старого знакомца Куремсы.

Положение круто изменилось, когда Сарай прислал опытного воеводу Бурундая. Он имел сильное войско и чтил традиции. Не укоряя Даниила, Бурундай велел князю прислать войска для похода на Литву. Когда татары и русские прошли по ней огнем и мечом, татарский воевода пригласил всех галицко-волынских князей, не состоящих с ним в войне, в свою ставку. Даниил бежал в Венгрию. Прибывшим князьям Бурундай приказал снести укрепления городов Галицко-Волынской земли и самолично наблюдал за выполнением приказа.

Татарам и князьям не покорился лишь Холм. Бурундай обошел его и вместе с русскими вассалами разорил Польшу. Когда татары ушли, Даниил вернулся в Холм и скончался, Галицко-Волынская Русь распалась на мелкие княжения и, лишенная крепостей, сделалась легкой добычей давно мечтавших об этом соседей. Галичем овладела Польша, а Волынью — вскоре превратившаяся в могучую силу Литва.

Совсем иная судьба ждала государство, в правление которым иступил Александр Ярославич Невский. Князь не поддался на искушения властителей татар и, как говорят историки, добился тот, чтобы русские войска не участвовали в ордынских походах, невзирая на возможные завоевания и богатую добычу. Не прельстился он и речами посланцев римского папы, усердно обольщавших грозного для крестоносцев князя после того, как его не удалось руками татар убить. Но оставался ещё один, наиболее сильный искус: верховная власть.

Глава 2. ВЕЛИКОЕ КНЯЖЕНИЕ

Год 1250-й был переломным в жизни Александра Невского и всей Руси. В тот год Даниил Галицкий вернулся из Орды ещё более убеждённым, чем прежде, противником татар, готовым для борьбы с ними на союз хоть с дьяволом, хоть с папой римским. Александр же вступил в Великий Новгород с митрополитом Киевским и всея Руси Кириллом и Кириллом, архиепископом Ростовским, чтобы первым делом поставить в Новгороде доброго архиепископа Далмата. Один великий князь поднимал знамя борьбы с Ордой, другой — осенял себя крестным знаменьем под православной хоругвью.

Александр-то, конечно, знал, что означает приезд митрополита Киевского во Владимир, где была сыграна свадьба его брата Андрея с дочерью Даниила Галицкого, а затем и в Новгород. Ведь именно Александр Ярославич, задержавшись сам и собрав семью в разоренном и едва отстроенном Владимире, зазывал сюда митрополита из подвластного князю града Киева.

Владыка Кирилл был человек на Руси известный[163]. Ещё бы! Он служил печатником, то есть канцлером, хранителем государственных печатей, у самого великого князя Даниила Романовича Галицкого. В 1241 г. Даниил Галицкий послал его в г. Бакоту "исписать грабительство нечестивых бояр и утишить землю". Пока печатник наводил порядок, на город налетел главный военный соперник Даниила, сам Ростислав Михайлович Черниговский с войском. Кирилл вышел из врат города и увещевал его мудрыми словами. Не помогло. Тогда печатник, "видев, что не послушали его, пошёл на них с пехотой", и Ростислав — о, чудо, — со всей своей конной дружиной отступил от Бакоты[164].

Просвещенный книжник Кирилл составлял, как полагают, летопись за 1238–1245 гг. для Даниила Галицкого (когда записи галицко-волынского летописания были весьма разумны). По воле Даниила он был в 1243 г. поставлен на митрополию всея Руси, а в 1250 г. утверждён в этом сане православным патриархом, жившим тогда в Никее, вместе с императором Византии, сражавшимся с крестоносцами за Царьград. По пути Кирилл убедил венгерского короля выдать дочь свою замуж за сына Даниила (в то время, как сам великий князь получал "злую честь татарскую" в стане Батыя). Более того, митрополит заставил короля поклясться, что свадьба действительно состоится и мир с Русью будет заключён. Вообще-то Кирилл представил дело так, что король его сам об этом браке и мире просил, говоря, что взамен "проведёт его к грекам с великой честью"[165]. Император Иоанн III Дука Ватац (1221–1254), судя по всему, также просил Кирилла оказать ему помощь, но не в заключении мира, а в объединении сил против крестоносцев, которых он уже выбил из Фессалоник (1246), но никак не мог изгнать из Константинополя…

Этот-то владыка, вернувшись на Русь, решительно порвал со своим господином и другом Даниилом Романовичем. Тому должны были быть серьёзнейшие причины, первой и главной из которых стал замысел Даниила отступить от православия. В самом деле: в Греции православные воины не щадя живота своего бились с крестоносцами, но православие было в опасности: сам император Иоанн Ватац торговался с римским папой, в отчаянии обещая даже покориться ему, если тот поможет очистить от оккупантов Царьград. Даже к Александру Невскому, дважды разбившему крестоносцев на севере, папские агенты тянули свою склизкие щупальца. А тут уже не в шутку, не в качестве политической интриги склоняется к латинству старый друг…

Я не стал бы бросать столь серьёзное обвинение великому человеку, каким, несомненно, был Даниил Галицкий — ибо кто знает, что творилось в душе у выдающегося воина и политика. Хотелось бы предположить, что переговоры с папской курией и последовавшая за ними коронация панским нунцием в 1254 г. были всего лишь политическим манёвром князя, остававшегося в душе православным. Увы, все эти оправдания разбиваются о факт, что с Даниилом Галицким вынужден был порвать знавший его душу владыка Кирилл…

Многое нам говорит этот поступок и об Александре Невском. Не случайно митрополит всея Руси привязался к нему и не покидал до самой смерти великого князя, тело которого лично отпевал. Полагают, что именно Кирилл возрождал переяславльское летописание, что он был инициатором создания Жития Александра Невского и заложил основу почитания святого. Кому как не мудрому Кириллу было знать, достойна ли душа Александра Ярославича святости! Сознавал владыка и соответствие деяний великого князя праву — ведь Кирилл, помимо прочего, был великий для своего времени правовед. Он провёл во Владимире церковный собор для устранения разногласий в вопросах права, обобщив его решения в "Правиле Кирилла, митрополита Русского", и заложил основу "Русской Кормчей" — свода церковного права[166].