Читать книгу "Через поражения — к победе. Законы Дарвина в жизни и бизнесе? - Тим Харфорд"

По сути, метод Тарп повторял принципы Пальчинского: сначала нужно испробовать новое, затем сделать это в условиях, когда неудача не будет катастрофической. А третий и решающий принцип – необходимо уметь реагировать на неудачу. И Тарп сумела совладать с тем свойством человеческого мозга, которое обычно не дает нам извлечь уроки из неудач и стать более успешными.

Во-первых, человеку хочется отвергнуть неприятную информацию. Именно поэтому сэр Джеймс Кросби уволил Пола Мура, а не воспринял его предупреждение. Именно поэтому Сталин приказал расстрелять Петра Пальчинского за то, что тот правильно оценил советские проекты индустриализации. Именно поэтому Дональд Рамсфельд запрещал своим генералам использовать термин «партизаны». Похоже, труднее всего признаться в своих собственных ошибках и исправлять их. Твайла Тарп объясняет, почему так: потому что «для этого нужно по собственной воле нарушить статус-кво».

Тарп, которой на момент провала «Выхода из игры» был 61 год, имела безупречную репутацию и успела поработать с разными людьми: Филипом Глассом, Дэвидом Бирном, Милошем Форманом, Михаилом Барышниковым. Она вполне могла бы не согласиться с мнением критиков, отказаться менять спектакль, потерять деньги инвесторов, пожертвовать карьерой своих молодых танцовщиков и умереть с мыслью о том, что мир не смог оценить ее шедевр.

Почему желание не признать ошибку является столь естественным? У психологов для этого есть название, которое стало столь известным, что его знают многие неспециалисты: когнитивный диссонанс. Когнитивный диссонанс описывает неспособность мозга свыкнуться с двумя противоположными мыслями одновременно. В случае с Тарп это: «Я талантливый, опытный и уважаемый хореограф» и «Мое последнее творение откровенно неудачно». Впервые такая ситуация была описана в лабораторных условиях полвека назад. Леон Фестингер и Джеймс Карлсмит просили участников эксперимента по полчаса одной рукой класть на поддон и снимать с него шпульки. Одной трети участников эксперимента они предложили за $1 (сумма небольшая даже для 1959 г.) сказать другому участнику (на самом деле это была актриса), как хорошо они провели время, ставя шпульки на поднос в течение получаса. Второй трети участников за то же самое была предложена значительно бо́льшая сумма – $20. Оставшаяся треть просто перешла к анкете, в которой спрашивалось, понравилось ли им проведенное за работой время.

Нет ничего удивительного в том, что большинству эта работа не понравилась. Неожиданным было то, что среди счастливцев оказалось больше тех испытуемых, которым предложено было солгать постороннему и которым заплатили всего $1. На уровне подсознания когнитивный процесс мог выглядеть следующим образом: «Почти безо всякой мотивации я сказал этой девушке, что мне очень нравится эта работа. Но это противоречит тому, что я испытал на самом деле. Значит, наверное, мне все-таки было хорошо». В отличие от этой группы те, кто получил $20, смогли лучше разделить эти события в своем сознании: «Если платят такие деньги, то почему бы не солгать?»

Одним из лучших примеров того, насколько велика сила отрицания, стало поведение некоторых адвокатов, когда в суде было разрешено предъявлять результаты теста ДНК и многие на первый взгляд убедительные алиби оказались опровергнутыми. Рассмотрим реакцию прокурора Техаса Майкла Макдугала, когда все указывало на Роя Крайнера как на насильника и убийцу, однако семенная жидкость, обнаруженная в теле жертвы, принадлежала не ему. Макдугал принял это доказательство, но сделал неожиданные выводы: «Это лишь означает, что сперма в ее теле не принадлежит ему. Но это не означает, что он ее не насиловал и не убивал». Председатель апелляционного суда Шарон Келлер указала, что Крайнер мог совершить повлекшее смерть изнасилование, пользуясь презервативом.

Такие отрицания далеко не единичны. Что из того, что ДНК обвиняемого не соответствует ДНК семенной жидкости, обнаруженной на жертве, а жертвой является восьмилетняя девочка? Все просто. Не исключено, что это был сексуально активный ребенок. А может быть, ее 11-летняя сестра была сексуально активной, и они носили одни и те же трусики. Может быть, их отец мастурбировал на нижнее белье своих дочерей. А может, обвиняемый был биологической химерой с двумя различными ДНК (в медицинской истории зарегистрировано 30 таких случаев). Каждая из этих гипотез, плюс еще много других, были высказаны Майклом Макгратом, главным прокурором штата Монтана, когда некто Джимми Бромгард, обвиняемый в изнасиловании девочки, был оправдан после того, как тест ДНК показал его невиновность. К этому времени он провел в тюрьме 14 лет.

Для прокурора сама мысль о том, что он обвинил не того человека, невыносима. Социопсихолог Ричард Офше поясняет: «Это одна из самых страшных профессиональных ошибок. Это все равно что хирургу ампутировать по ошибке не ту руку». Конечно, правильнее было бы разрешить очевидное противоречие, размышляя следующим образом: «Я хороший человек и опытный прокурор, но тем не менее я тоже совершаю ошибки». Человеческий мозг не может справиться с мыслью: «Я лгал, когда говорил, что мне нравилось перекладывать шпульки». Для Тарп, которая сказала о своем дебюте: «Я никогда не стремилась стать звездой. Я всегда воспринимала себя как звезду, но мне хотелось быть галактикой», – никогда не исчезал соблазн устранить противоречие между «Я – звезда» и «Мою новую работу можно улучшить».

Но есть и вторая ловушка, которую готовит нам мозг: в стремлении отыграться мы лишь умножаем проигрыш. Вспомните Франка, неудачливого участника игры «Возьми или откажись»: отказавшись от шкатулки, в которой лежало €500 000, он продолжал отказываться от других разумных предложений ведущего, пока его выигрыш не уменьшился почти до нуля. Это произошло потому, что, как свидетельствуют психологи Канеман и Тверски, он никак не мог смириться с потерей выигрыша.

Да, это почти невозможно – смириться с проигрышем, даже для Твайлы Тарп. В 1965 г. она состояла в романтических отношениях с художником Бобом Уо. Он хотел жениться на ней, завести детей, а она мечтала только о танце. Когда она случайно забеременела, то решилась на чудовищный криминальный аборт без анестезии, а потом с ужасным кровотечением была оставлена преступным врачом в кафе в Нью-Джерси. Как она писала в автобиографии: «Я долго не могла расстаться с этими переживаниями, и все время спрашивала себя: а нужно ли было платить за мою танцевальную карьеру такую страшную цену?»

После совершения ошибки наступает время, когда человеку хочется отыграться: Тарп выходит замуж за Боба Уо. Только много позже она смогла понять, что ею двигало в то время: «Боб и я потеряли ребенка. Брак позволил нам вновь утвердиться в нашей любви». Он продлился всего четыре года.

Через 30 лет Тарп уже научилась относиться к проигрышам спокойно. Конечно, она могла бы упорствовать в своем первоначальном видении «Выхода из игры» и обманывать себя тем, что нью-йоркским критикам спектакль понравится, а зрители полюбят его. Но вместо этого она смирилась с поражением и, не теряя времени и не жалея себя, стала завоевывать любовь критиков и зрителей.

Последней опасностью, которую Тарп сумела избежать, стало то, что можно назвать «гедоническим редактированием». Этот термин ввел экономист-бихевиорист Ричард Талер в своей книге «Подталкивание» (Nudge). Если отрицание – это неспособность признать ошибку, а стремление отыграться – это процесс, который может нанести еще больший ущерб при попытке избавиться от ощущения ошибки, то гедоническое редактирование – это более изящная попытка убедить себя в том, что ошибка для нас ничего не значит.