Читать книгу "Соломея и Кудеяр - Александр Прозоров"

В каменную подклеть, что поддерживала сруб амбара, Елена Васильевна вошла в сопровождении двух просто одетых псарей – рослого чернобородого Гедвика с бледными, почти бесцветными глазами и пожилого, кривоглазого и прихрамывающего Ахмата, отчего-то лишенного волос на голове. Вот не росли у него, и все! Оба в рубахах, шароварах и беличьих душегрейках.

– Ты чего творишь, дура малолетняя?! – увидев племянницу, попытался подняться на ноги князь Глинский. – Забыла, из какого дерьма мы тебя вытащили?! Хочешь, чтобы тебя поганой метлой из дворца погнали, в лесу на осине сдохнуть?! Я ведь расскажу, все расскажу! Отпусти нас немедленно, пока я не прогневался!

– Ах, дядюшка, ты никогда меня не понимал, не любил, доброты к сироте не проявлял. Торговал, как щенком породистым, – тяжко вздохнула молодая правительница. – Бунтовать обожаешь, дважды крамолы затевал, да еще и язык как помело.

Она многозначительно посмотрела на Гедвика. Тот развязал поясную веревку, накинул Михаилу Львовичу на шею, потянул концы. Князь Глинский задергал ногами, выгнулся, выпучил глаза – и наконец обмяк.

Литовский псарь немного выждал, после чего отпустил жертву и опоясался.

Елена Васильевна прошла чуть дальше, осматривая своих опекунов, остановилась возле князя Шуйского. Улыбнулась:

– Василий Васильевич?

Князь Немой, двигая плечами и упираясь ногами, кое-как выпрямился, спокойно посмотрел женщине в глаза.

– Анастасия Петровна уверила меня, княже, что честен ты и предан сыну моему и мне лично. Посему прошу тебя отныне заботу о Думе боярской на себя принять. По высокому родству своему ты более всех для места сего подходишь. Обиды за случившееся не держи. Бояре, мне и государю всей душой преданные, с похода вернулись. Усталые, злые… Где им в мелочах разбираться, кто сильно мне предан, а кто так… без искренности? – Правительница подступила ближе: – Ты ведь предан, Василий Васильевич?

– Да, – согласно кивнул пожилой воевода.

– Ах, Василий Васильевич, вечно из тебя слова не вытянешь, – вздохнула женщина. – Потому и понимают тебя не все и не сразу.

Она повернула голову к кривому псарю. Тот торопливо выхватил нож, срезал с пленника веревки.

– Теперь осталось узнать мнение остальных достойных бояр, – повернулась к прочим пленникам Елена Васильевна. – Поведай мне, князь Воротынский Иван Михайлович, ты согласен с моим безвременно почившим дядюшкой, царствие ему небесное, и считаешь меня малолетней дурой или согласен с князем Шуйским и поклянешься мне в вечной преданности?

– Судя по тому, что ты с ратью и на троне, а я в подвале рядом с мертвецом, ты кто угодно, только не дура, – покачал густой седой бородой пленник. – Отпусти, я поцелую тебе крест.

– Ты поцеловал крест моему сыну, – напомнила Великая княгиня. – Посему мне хватит твоей клятвы. Но прямо здесь и сейчас. Клянешься ли своей честью, что будешь мне предан и никогда не станешь злоумышлять против моего правления? Что скажешь?

– Клянусь честью, Елена Васильевна. Если отпустишь, против тебя никогда не выступлю.

Женщина кивнула кривому псарю и сделала шаг дальше:

– Князь Ляцкий Иван Васильевич… Что скажешь мне, княже? Ты с дядюшкой моим али с князьями Шуйским и Воротынским?

– Клянусь честью быть преданным и никогда не затевать супротив тебя крамол, Елена Васильевна, – не стал тянуть самый молодой из пленников. Князю Ляцкому еще не исполнилось и сорока.

– Братья Бельские? – обольстительно улыбнулась Великая княгиня.

– Твоя взяла, литвинка, – ответил старший, Иван Федорович. – Правь!

Дворцовый переворот успешно завершился.

Вернувшись во дворец, Елена Васильевна зашла в детскую. Там, как оказалось, помимо трех нянек находился воевода Иван Федорович и играл с государем в жмурки. Великий князь хохотал и бегал за хлопающими в ладони подданными.

Посмотрев на это с улыбкой, правительница мешать не стала – отправилась в свои покои и взялась за перо, со всем тщанием выводя на листе бумаги крупные буквы, повторяя вслух начертанные слова:

– Дорогой Юрий Иванович! Спешу сообщить, что план наш давнишний удался более чем полностью, и ныне я осталась единовластной правительницей земель русских! Надеюсь, княже, ты скорейше приедешь в Москву и поможешь мне в тяготах правления, ибо большая у меня нужда в верных людях, на каковых опереться можно…

Закончив одно, тут же написала второе с таким же примерно содержанием и, вздохнув, отправилась на псарню.

Увы, но в эти самые важные для нее часы и дни у новой правительницы державы совершенно не было слуг. Бояре любимого подчинялись ему. Дворцовые слуги все еще помнили об опекунском совете и о перевороте пока даже не догадывались.

Пока все поймут, кто тут главный, пройдет еще не меньше недели. Пока она разберется, кому можно верить, а кто повинность отбывает, тут вовсе на месяцы растянется. Вершить же дела державные требовалось прямо сейчас!

Правительница специально заглянула в подклеть – и не нашла никаких следов недавно случившегося. Тело исчезло, веревки тоже. И только собаки гавкали истошнее обычного. А может – показалось.

– Ты меня ищешь, госпожа? – следом за ней вошел в подклеть Гедвик.

– Да, – кивнула Елена Васильевна. – Всех людей верных собери. Выдели двоих. Один пусть вот эту грамоту князю Старицкому доставит, а другой вот эту – князю Дмитровскому. С остальными же скачи в Суздаль…

* * *

Кудеяр влетел в келью нежданно и стремительно, засыпанный снегом, морозный, пахнущий дымом и потом. Обхватил Софью, крепко поцеловал в губы, выдохнул:

– Собирайся, уезжаем! – подхватил под мышки кинувшегося к нему мальчика и тоже поцеловал: – И ты сбирайся!

– Куда, почему?! – не поняла бывшая Великая княгиня.

– Елена Глинская власть взяла!

– Ох, господи! – испуганно перекрестилась монахиня.

– Скорее! Я, может статься, всего на пару часов их опережаю! Собирай ребенка, сама сбирайся. Каждый миг на счету!

– Она не выпустит нас, Кудеяр, – покачала головой женщина.

– Пустое, следы заметать умею, – мотнул головой боярский сын. – Порубежник я али нет? Главное, чтобы тут не застали. На пару часов оторваться, и ищи ветра в поле!

– Ты не понимаешь, любимый, – погладила ладонью его бородатую щеку монахиня. – Нас найдут. Глинская всю землю перевернет, но ребенка нашего сыщет. Наш сын на голову больше прав на престол московский имеет, нежели ее Ванька. Таких соперников живыми не оставляют. Хоть в пределах русских, хоть в басурманских, хоть в Китае али Индии, но она нас обязательно сыщет. Всех лазутчиков, всех купцов на ноги поставит, всю казну потратит, но найдет. Дитя свое от нашего обезопасит.

– Значит, в Египет скроемся, – пообещал боярский сын. – Собирайся же!

– Я знаю, что делать, – покачала головой монашка. – Давно уже придумала. Увези Юру, я же так поверну, что искать не станут.