Читать книгу "Любовь без границ - Джоанна Троллоп"

— Может, он был и прав! — хмыкнула она.

— Девочки, девочки! — вмешался Бенджи. — Не ссорьтесь.

— Я принесла именно то, что он заказал! — Кейт все еще надеялась оправдаться. — Посмотри хоть в блокнот!

— Не ори так, услышат, — сказала Кристина, бросив взгляд в сторону лестницы.

— Нет, в самом деле уймитесь, — увещевал Бенджи. — Кейт, ты же знаешь, что в жизни полно несправедливости. Всегда найдется кто-нибудь, кому нравится портить людям жизнь. Счастье еще, что это редко случается.

— Займись делом! — прикрикнула Кристина.

Скривив гримасу, Бенджи вернулся к плите.

— И ты, между прочим, тоже, — сказала она Кейт. — Рабочий день еще не кончен, и работа не ждет.

— К чертовой матери работу, где никому не интересно, прав ты или виноват, где за тебя никто не вступится!

— Шевелись! — был ответ.

По лестнице Кейт поднималась в полном разброде чувств. Хотелось гордо прошагать через битком набитый зал, выйти, хлопнуть дверью и никогда больше не возвращаться, но это была непозволительная роскошь. Вся огненная лава ярости на несправедливость Кристины не могла спалить крохотного ледяного червячка страха. Права была Кейт или не права, это ничего не меняло при ее теперешнем, легко уязвимом положении. Хочешь не хочешь, а приходилось возвращаться к работе.

Достав блокнот, она подошла к только что усевшейся молодой паре. Все, что при них было, в том числе одежду, эти двое свалили прямо на пол — именно так, как ненавидела Кристина.

— Вы не против, если я повешу ваши вещи?

Молодой человек поднял взгляд от раскрытого меню. Это был приятный блондин в очках, но смотрел он на Кейт как на пустое место — не на человека, на безликую прислугу.

— Если не лень, — сказал он с пожатием плеч.

После работы Бенджи вызвался проводить Кейт до дому.

— Нечего со мной нянчиться, я уже в полном порядке.

— Оно и видно! — хмыкнул повар, приостанавливаясь, чтобы закурить. — Нет уж, пойдем вместе. Знаешь, не стоит принимать наезды Кристины близко к сердцу. Сьюзи, например, не обращала на них внимания.

— Я не настолько крута.

— Ты же знаешь, — напутственно заговорил Бенджи, беря Кейт за локоть, — что наша Кристина до смерти боится потерять клиентуру. Думает, стоит кому-то уйти недовольным, и он раструбит об этом по всему Оксфорду. Глупо, но такая уж у нее натура. Говорю тебе, Кейт, плюнь! Это всего лишь работа за кусок хлеба.

— Для меня это нечто большее, особенно теперь, без Джосс.

— Эй-эй! Ты что, совсем спятила? Такой подход не доводит до добра. Нельзя вот так, за здорово живешь, давать людям власть над собой. Я, например, работаю, чтобы оплатить свои удовольствия. А ты, выходит, украшаешь посетителям жизнь? Это, душа моя, иллюзорный рай, потому его так легко превратить в пекло, как случилось сегодня.

— Ну, положим, у меня тоже есть свои удовольствия.

— Не спорю.

— Я как раз собираюсь перебраться к Марку…

— Шутишь?!

— А что такого? У него свой дом, мы отлично ладим…

— Нет, ты точно спятила! — Бенджи оттолкнул руку Кейт.

— Почему?

— Да потому! Ты совсем недавно бросила Джеймса, хотя жила в его доме много лет, знала его как облупленного и до сих пор утверждаешь, что он хороший. Сказала, что не ужилась с ним. И вдруг собираешься поселиться у парня, которого знаешь без году неделя! — Он помолчал, фыркая, как рассерженный кот. — Знаешь, что я думаю? Что тебе стоит пожить одной.

Комнаты на Суон-стрит неуловимо изменились. У них был теперь самую малость безличный, отстраненный вид, словно они все знали и втихомолку готовились к сближению с новым хозяином. Разумеется, это было не так. Все изменилось уже со дня ухода Джосс, когда вместо привычной ауры надежды и оптимизма над Суон-стрит повис тяжелый смог разочарования. Последние несколько дней, проведенные в нервном возбуждении, среди мысленных картин предстоящей жизни с Марком Хатауэем, Кейт обращала мало внимания на комнаты и прониклась к ним если не полным безразличием, то некоторым равнодушием. Возможно, как раз потому в этот вечер она открыла дверь не в уютную гавань, не в теплое родное гнездо, а в безликое помещение вроде гостиничного номера.

Усевшись, она устало сбросила туфли. Подумала, встала, выключила свет и снова устроилась в кресле, глядя на подсвеченный уличным фонарем прямоугольник окна. Она думала о том, что Бенджи, пожалуй, прав.

Нужно видеть составные части жизни: работу, взаимоотношения, дом — такими, каковы они на самом деле, а смотреть на них через розовые очки не только бесполезно, но и опасно. Если разобраться, что такое пиццерия? Она привыкла там находиться, привыкла к Кристине и Бенджи, но не более того. Что такое комнаты на Суон-стрит? Она влюбилась в них, но любовь не выдержала испытания жизнью, и теперь ее нет. Что такое Марк?..

Кейт прикрыла глаза, вызывая его образ. Марка она тоже придумала. Он все время ей кого-то заменял: то Джеймса, то Джосс. И уж если быть скрупулезно, безжалостно честной, почему она позволила уговорить себя перебраться к нему? Не потому ли, что до смерти устала принимать решения?

Вот, значит, что такое в конечном счете свобода и независимость? Необходимость снова и снова, изо дня вдень, принимать решения, большие и маленькие, жизненно важные и тривиальные: что есть, что носить, чем заниматься, кого любить, куда ходить, где жить, эмигрировать или нет, купить к новым кроссовкам красные шнурки или оставить белые? А когда понимаешь, что до тошноты, до смерти устал от принятия решений и больше не в силах принять ни единого, то рад передать это треклятое право кому угодно, лишь бы тот был так добр, чтобы взвалить его на свои плечи? Ведь, по сути, именно это она пытается проделать с Марком — всучить ему право принятия решений и тем самым обязанность принимать их за нее впредь! То же самое она готова проделать и с Кристиной! Но ведь это и есть полный отказ от всякой свободы и независимости!

«Именно этого я и хочу, — с болью говорила себе Кейт. — Хочу послать независимость куда подальше. Потеряв Джосс, я уже не боюсь потерять лицо. Я капитулирую. А ведь, черт возьми, я совсем не обязана работать или жить там, где не хочу! Отказ от борьбы — наказание, которое я сама на себя налагаю за потерю Джосс, считая, что непригодна быть матерью, а значит, вообще никем и ничем, и должна быть вечно благодарна тому, кто меня, непригодную, подберет!»

Она открыла глаза. Комната качнулась и поплыла слегка не в фокусе, потом стабилизировалась со всем, что было в ней знакомого: креслами, столом и парой стульев с прямыми неудобными спинками, лампой, подушками, оттиском картины.

Нащупывая ногами туфли, Кейт взглянула на часы. Было почти одиннадцать.

Поздно. Но может быть, не совсем поздно.

— Что ты пытаешься сказать?