Читать книгу "Вокруг пальца - Йон Колфер"

Я только-только поставил серию «Дэдвуда», где у Эла выходит почечный камень, когда кто-то стучит в дверь. Три резких регламентных полицейских стука.

Блин.

* * *

За дверью стоит Ронел Дикон – вся из себя выставленное бедро и легавость; слова такого нет, а напрасно.

– Меня впустил старикашка, – объясняет она, потому что Хонг, наверное, произвел на нее впечатление. – Мудострадатель, знаешь его?

– Угу. Мистер Хонг. Нарушает кровообращение годами.

Надо думать, меня подставили по полной программе, раз Ронел выследила меня, и я надеюсь, что преамбула даст мне подсказку.

Она опрокидывает меня репликой:

– Помнишь, когда мы занялись этим внизу? Вот это было безбашенно!

Я нервно оглядываюсь через плечо. Софии незачем это слышать. Может, мне надо подделаться под ковбойский акцент, чтобы она подумала, будто голоса исходят из «Дэдвуда».

Ага, именно это ты и должен сделать. Пусть твоя психованная подружка подумает, что телик говорит о ней.

Так что вместо того я впускаю ее в прихожую.

– Ронни, в чем дело? У тебя что-то есть на Эдит? Ты пришла не затем, чтобы предаваться воспоминаниям. Мля, ты едва упомянула мне об упомянутой безбашенной ночи, когда я спасал тебе жизнь пару раз.

Я решил, что стоит подлить в коктейль жизнеспасительный фактоид. Кто его знает, вдруг у детектива Дикон есть чувствительное местечко, которое я просто пока не нащупал.

Ронни прислоняется к стене, и темно-синий плащ свисает, как накидка. Она так небрежна, что я начинаю тревожиться всерьез.

– Ага, я помню ту ночь, Дэнни. Ты очень старался, должна признать. Все жентельменские ласки и прочая муйня, но назавтра утром твоя подружка звезданула меня сковородкой.

– Это было блюдо для лазаньи, – поправляю я. – А кому врезали сковородой, так это был Хитрый Койот.

Ронни улыбается, и зубы ее в полумраке, как хищный «Тик-Так».

– Ты прозевал суть, Дэн. Сука уложила меня, так что расплата только ждала своего часа.

Она пришла за Софией.

Ненавижу повторять штампы, но все это вызывает у меня дурные предчувствия. Ронел не пришла бы сюда лично, если бы речь не шла о каком-нибудь престижном задержании, а насколько мне известно, за последние десять лет София покидала апартаменты лишь дюжину раз, так что же за чертовщину она натворила? Неужто Зеб втянул ее во что-то, когда они вместе совершали его визиты?

– В чем дело, Ронни? Если это какая-нибудь грошовая туфта, сделай мне одолжение, забудь.

Ронни выпрямляется, запустив большой палец за кобуру на бедре и вытолкнув пистолет.

– Убийство один – не грошовая туфта, Макэвой. Думаешь, я работаю допоздна из-за штрафов за парковку?

Убийство первой степени? Первым делом мне приходит в голову, что у Эвелин была какая-та запоздалая реакция на удар молотком. Такое возможно.

– Убийство? О чем это ты? Кого София могла убить?

– Тебя, Дэн, – ухмыляется Ронел. – Ну, знаешь ли, не тебя тебя. Тебя Кармина.

В ответ вложено очень многое, и мне требуется добрая секунда, чтобы его распутать.

– Ты говоришь, что София убила своего мужа?

– Настоящего, к счастью для паренька Дэнни Макэвоя.

Я ошеломлен. Отчасти откровением, но главным образом тем, что не очень в нем сомневаюсь.

В глубине души я всегда знал.

– Кармин мертв? Где его нашли?

Дважды моргнув, Ронни тянет воздух носом, будто собирается плюнуть, и я понимаю, что в деле у нее дыра.

– Мы не нашли труп как таковой.

– Нет тела – нет дела. Что за фуфло? Неужто уровень преступности упал настолько, что у тебя появилось время хаяться муйней со сплетнями?

Обычно я не осыпаю легавых отборным матом, но Ронни должна знать, насколько я против этого.

– Эй, Дэн, последи за языком. То, что я могу надрать тебе задницу, вовсе не значит, что я не долбаная леди. Comprendé?

Я ничуть не раскаиваюсь.

– Ну а чего ты ждала? Ввалилась сюда в мой выходной вечер и швыряешься обвинениями в убийстве без трупа… Я думал, мы почти подружились, Ронни.

На заднем плане мое сознание отмечает, что у меня осталось где-то полминуты, чтобы разобраться.

– Дело есть дело, Дэн. Я прежде всего полицейский и не позволю убийцам разгуливать на свободе.

Я нацеливаю на Ронни палец, но не тычу в нее.

– Это домогательства, вот что это. Почему ты вообще открыла это дело двадцать лет спустя? Потому что она приложила тебя сковородой?

– Блюдом для лазаньи.

Теперь я вижу, что когда тебя поправляют, это раздражает.

– Знаешь что? У тебя нет ордера, чтобы являться сюда, плюс ты вычеркнута из моего рождественского списка. Так почему бы тебе не закончить рабочий день к чертям или полезть в драку с настоящими преступниками?

Улыбка Ронни ни капельки не меркнет, и я понимаю, что у нее, должно быть, что-то есть. И от этой мысли у меня начинает сосать под ложечкой.

Софии ни за что не выжить в тюрьме. Дьявол, да она и суда не переживет.

– Мне надо знать, что у тебя есть.

Ронел идет вперед, и я должен либо отступить, либо стоять стеной.

Да пошло оно все! Я остаюсь на месте, приказав позвоночнику выпрямиться. Эта женщина однажды уже угрожала отстрелить мне причиндалы, и отголоски того пронзительного момента по-прежнему прошивают меня всякий раз, когда она вторгается в мое пространство.

– Скажи, Ронни.

– Я не должна говорить тебе ни хрена, шпак.

– Ты не смеешь сюда входить.

– Ты здесь не жилец, дорогой. Отойди.

– Тебе нужны как минимум веские подозрения, иначе дело рухнет в суде.

Эбеновое лицо Ронни светится, и я понимаю, что сыграл ей на руку.

– Веские подозрения? Пожалуй, можно сказать, что одно из них у меня есть. – Вытащив свой «Айфон», она открывает приложение «Звуковые файлы». – Это звонок на 911. Пришел вчера ночью, все линии были заняты, так что он ушел на запись. Мы записываем их все. СОП[79]. Ты ведь знаешь, что это значит, правда, солдатик?

Я испытываю страстное желание схватить телефон и растоптать его вдребезги. Но эти телефоны – крепкие ублюдочки, так что скорее всего я лишь опозорюсь, а то и сломаю стопу или подошву.

Стопу или подошву. Я умора.

Я знаю, что выслушаю это сообщение, но не хочу этого. Вопреки тому, в чем уверял нас Морфеус в своей речи о красной/синей пилюле[80], постижение истины не освобождает человека, а сказавший правду обычно зарабатывает себе этим койку на ночь в обезьяннике в ожидании встречи с каким-нибудь общественным защитником-молокососом, мучающимся похмельем от высасывания доз «Джелло» из пупка стриптизерши весь вечер. А если этот образ подозрительно детализирован, то лишь потому, что Зеб пару раз применял ко мне свое право на телефонный звонок.